Время перемен

К концу июня, с божьей помощью, все собрали и испытали. В июле пилорама заработала. Жуть, конечно. Все гремит и болтается. Точность мне только снилась, но ведь работало! Все доски уходили в казну. Считать здесь умели, а наши были значительно дешевле, потому стоять лесопилке не приходилось.

В связи с расширением, производство самоваров перенесли в Тулу. Во-первых, это крепость и довольно сильная, да и полк там был не маленький. Ежели что, есть кому мои начинания защитить. К тому же кузнецов там достаточно, только не все шли на мой завод. Стало ясно, что на новом заводе тоже надо ставить паровую машину. Он же будет их и производить. Ко всему прочему, там и железо добывали, а у меня к нему особый интерес.

За весну и начало лета отстроили кирпичный завод и глинитное производство. В сущности, эти производства похожи, только кирпич формуется, а для глинита это не нужно, да и обжигается он при меньшей температуре. Благо, глина была неподалеку.

– Вот неуемный! Приказал бы просто, и навезли бы ему кирпича, сколь надобно, ан нет. Подумаешь, пообещал он! Обещать – не жениться! Теперь вот упирайся, делай этот кирпичный завод! – возмущенно проговорил Прохор.

– Такова твоя доля. Сам соглашался нянькой великому князю стать. Не неволили ведь. А слово государево крепко. Он малец еще, а понимает, – проговорила в ответ Таисия.

– Да разве ж против? Токмо я должен за ним следить, а приходится за его придумками. Вот и его матушке грамотку отписал, чтобы прислала еще людишек, да посмышленей. А то с ума ведь сойти можно от его задумок.

– Чего тогда ворчишь, как дед старый?

– Хорошо тебе… – начал было он, но увидев в дверях меня, покраснел.

– Значит, не нравится тебе мой завод?

– Как не нравится? Хороший, ладный.

– Чего в нем хорошего? Нет ведь ничего еще.

– Раз по повелению государеву, обязательно хорошим будет.

До чего же верткий, не ухватишь, обязательно выкрутится. Однако же проблемы при строительстве были.

Как сделать печь для обжига кирпича, я ведал. Роется яма, и выкладывается она, опять же, сырцом. Всего таких четыре: именно столько нужно для практически непрерывной работы. Неделю на обжиг, столько же на остывание, остальные две на закладку и выборку кирпича, чистку от шлака и подготовку к новой закладке. Вместе с первой партией кирпича она и обжигается. Одна укладка 75 000 кирпичей, четыре печи в месяц, итого за сезон небольшой такой заводик дает более 1 000 000 кирпичей.

Красиво? Вот и я думал так. Одна проблема: режим протопки знал хорошо, а вот о том, как правильно укладывать кирпич в печь для обжига – только в теории. Это, между прочим, чуть крест не поставило на всей затее. Еще до начала строительства пробовали выкладку сырцом делать, на ровной площадке – естественно, не я. Непростая оказалась задача обеспечить четыре требования к ней: чтобы и колодцы были для угля, и горячим воздухом кирпич со всех сторон обдувало, да входило как можно больше, ну и при этом тяга сохранилась.

– Это чего это строят?

– А шут его знает, но споро кладут.

– А может, что нужное?

– Вряд ли, не разбирали бы тогда.

– А чего тогда стоишь?

– Так интересно же! Смотреть, как другие работают.

Да, на это можно было смотреть бесконечно, как на воду и огонь, так что зевак всегда хватало.

Вот тяга меня больше всего и смущала. Пока не построишь, не узнаешь. Потому и вариантов закладки было несколько. Правда, все оказались непригодными. Про самое-то важное и забыл. Помнится, включали тогда, на колхозном кирзаводе принудительную тягу. Но это потом я про нее вспомнил, а сначала построил все точь-в-точь как помнил. Только вот не хочет топиться печь, и все тут! Да что же за едрить-колотить! Не сразу вспомнились походы дядьки к кнопке включения дымососа. Хорошо хоть, память услужливо подсказала его же рассказ о том, что раньше такой ерунды не было, а просто труба высокая стояла.

М-да, сделали-то топками друг напротив друга попарно, и все четыре рядом. Истопнику, конечно, так удобней, но в таком случае две трубы строить надо, а кирпича и на одну нет. Переделывать все пришлось, чтобы все четыре к одной трубе привязать. Система заслонок позволяла подключить ее к любой из печей на выбор. Переделать-то переделали, только кирпича больше не стало, класть трубу было по-прежнему не из чего.

Спасло глинитное производство. Печи там сделали небольшими и полностью закрытыми. Вот там и отжигали первые кирпичи. Труба стала заметной достопримечательностью. Таких высоких строений в округе не было. Может, и можно было пониже, но как вычислить эту высоту, я не знал, и потому волевым решением она стала двадцать полусаженей.

– Видал ту штуковину, что на новом казенном заводе построили?

– А как же. Непонятно для чего, но дура знатная.

– Говорят, дым в нее пускать будут.

– Это еще зачем? В чем польза-то? Лучше церкву новую поставили бы.

– Думается, чтобы дымила до самого неба. Завод-то великокняжеский, знать, и дымить должен по-особливому.

– Да уж, наверно, так оно и будет.

Наконец печи стали топиться. Но выяснилось, что то ли режимы я запомнил неточно, то ли кладка другая, не суть важно, а пошли пережоги и недожоги. Годного кирпича – курам на смех. Вот все это и обеспечило загрузку водяной мельницы после ее запуска. Первый глинит-цемент был не из глинита, а из накопленного к тому времени кирпичного брака. Но метод научного тыка не подвел. Производство отладили, но уже ближе к августу.

Наделали там соломенных навесов для сушки заготовок кирпича. Навезли глины с запасом. Не мы, а опять напрягли мужиков. Вся округа возила на подводах. Весь кирпич ушел в Москву на постройку Китайгородской стены.

Для получения глинит-цемента нужны были еще гашеная известь и немного гипса. Производство извести тоже освоили, в районе Коломны, но это позже. Гашеную известь привозили на кирпичный завод уже готовую, сначала покупную, а потом свою. Гипс же недалеко от Москвы добывали. Его надо было совсем немного, так что он проблемой не был.

В итоге все компоненты измалывали на мельнице заработавшего к августу водного колеса. А кирпича негодного накопилось уже уйма, делать не переделать. Получившийся порошок был весьма неплох, за неимением портландцемента, но для получения его, в отличие от второго, требовалось гораздо меньше топлива. Все пошло на Москву.

Постройка крепостных стен буквально высасывала стройматериалы.

– Великий княже! Тут такое дело. Стекло делают здесь, недалече. В московском уезде, – проговорил Никодим, один из новых розмыслов, присланных Глинской в ответ на грамотку Прохора.

– Ну-ка, ну-ка! Поподробней.

– Делают бусы всякие, глазурь… Еще под Новгородом такое есть.

– А стекла для окон не делают?

– Чего нет, того нет, дорого сильно.

Интересно, дорого – это сколько? Заморское вон, пожалуйста, хоть и действительно дорого. Получается, что здешнее стекло дороже завозных? Что тут за производство-то? Узнать не у кого. А он продолжает вещать, степенно так. Ой, я чего-то уже пропустил. Ого, ну и цены!

– А подешевле никак?

– Везде так. Ежели у стекольщиков, то оно, конечно, дешевле будет.

– А ежели завод самим поставить?

Ответа на такой вопрос он не знал. Ну что, голубчик, как говорится, инициатива у нас наказуема исполнением. Там теперь и у меня есть завод. Я его не видел, но говорят, что не хуже, чем у остальных. Интересно, каких это остальных, и сколько их?

Основное свое производство стекла решил сделать на речке Гусь, что между Владимиром и Переяславлем-Рязанским. Почему-то же его там наладили, если память мне не изменяет, а рисковать не хочется. В общем, дал я такой наказ, чтобы подыскали место в том районе. Правда, тогда не понял, почему это такое недоумение вызывает.

Если бы не моя мать, вернее люди, которых она посылала исполнять мое баловство, ничего бы этого не было. Она же решила расширить мое производство кирпича и глинит-цемента, построив за счет казны еще нескольких таких заводов по всей стране. Они становились вроде как моими, а я рассчитаюсь материалами, тем более что столько городов нуждается в укреплении. Вот поляки и литовцы удивятся, натолкнувшись в пограничных городах на новые кирпичные крепости!

Весной этого года начались стройки, несмотря на смерть моей матери. Все это уже работает. Стена Китай-города закончена. Казна на мои придумки тратить деньги не желает более. Но я уже так не переживаю. В Туле запущен в работу еще один паровик: он там приводит в движение кузнечные молоты. Это, правда, не совсем то же, что паровые, вернее, совсем не то, но все же.

Самовары пошли на поток, правда, небольшой такой. Для большинства они по-прежнему недоступная роскошь. Но у многих появилось стремление завести и себе такой, потому как это стало признаком достатка. Зажигалки тоже не потерялись. Семь заводов по производству кирпича и глинит-цемента уже окупились и вернули потраченные на них деньги. Построены еще несколько лесопилок, только уже с приводом от водяного колеса, в том числе и под Новгородом. Строился и бумагоделательный завод.