На далёких островах

Но прослужив там три года, я полюбил этот край. Бывало, залезешь на сопку и смотришь на океан. Тишина, покой… Вслушиваешься в ветер, как будто на планере летишь. Красота, умиротворение в душе… Можно часами сидеть и смотреть. Главное, чтобы медведи, которых тут множество, не решили, что ты ждёшь их на ужин. А какие там люди! Такого дружного и душевного коллектива я больше никогда нигде не встречал.

*****

Прямо в день прибытия на остров я получил комнату в бараке и стал готовиться к приезду Вали. Ну, комната – это сильно сказано – скорее это был пенал два на три с половиной метра. Через стены было слышно все, что делают соседи. Как у Ильфа и Петрова в общаге имени Бертольда Брехта, только в той преимущественно целовались, а у нас делали детей, притом массово и каждую ночь! Бывало и днём, это уж как полёты спланируют.

Я меблировался, насколько это возможно. Нашёл две старых солдатских тумбочки и стол. Вместо армейских кроватей, я из старой бомботары (круглые ящики от бомб) сколотил двуспальную деревянную кровать. Скрипучие панцирные кровати совсем не способствуют укреплению семейных отношений и продолжению рода. Кстати, у меня очень даже прилично получилось – настоящая военная кровать, цвета хаки. Потом многие такие кровати сделали.

Письма Вале я писал часто, звал её к себе и всячески расхваливал красоты курильской природы. Но Валю красоты мало волновали, её больше интересовало жить?-быть?. Я как мог, уклонялся от прямого ответа и снова плёл сказки про природу. В конце концов, она заставила меня в деталях описать всю местную жизнь, но я проявил чудеса дипломатии и ничего толком не сказал. Наш старый барак я обозвал старинным зданием, пенал – скромной, но уютной комнатой, тайфуны и ураганы – лёгким вечерним бризом… И все в таком духе. Валя очень сомневалась в правдивости моих рассказов и задавала ещё больше вопросов, чисто по-женски пытаясь поймать меня на несоответствиях. Я даже пару раз попадался! После этого пришлось писать ещё более неконкретно. Тогда я ещ? очень любил её и сильно тосковал. Мне хотелось, чтобы Валя поскорее приехала ко мне, и мы вместе заживём счастливой семьёй. Родим детей, заведём хозяйство. Эх, мечты, мечты…

Валя, как дочь большого генерала, прилетела из Москвы на Курилы напрямую военным бортом, чем вызвала немалый переполох в гарнизоне. Командир нашего полка как узнал, что к нам летит из Москвы «главкомовский» борт, побросал все дела и помчался лично встречать самолёт на аэродроме. Он ожидал увидеть высокую московскую комиссию в составе толстых генералов в папахах, и был очень удивлён, когда с трапа сошла только одна Валька!

Пока мы шли к нашему бараку, Валька не проронила ни слова, только с ужасом оглядывались по сторонам. Особенно её поразили курящиеся вдоль всего острова вулканы. А когда увидела комнату, села на кровать и зарыдала. Потом бессильно повалилась на постель и заснула. Мне так стало е? жаль, Валю выхватили из тёплого уюта московской квартиры и бросили на холодный и нелюдимый край земли. Да тут кроме поросших тайгой сопок вообще ничего нет! Совсем! Тут даже выйти некуда. Ещё она привезла сюда платьев аж два огромных чемодана «гросс Германия». Кому она все свои наряды показывать будет? Чайкам? Или медведям? А с другой стороны, я был очень рад и счастлив, что Валя со мной. Мне казалось, что вместе мы победим любые трудности, сложности и проблемы. Что наша любовь поможет нам во всем. Любящие сердца бьются в унисон…

1.5 Стерва

Наутро началась наша семейная жизнь. Я встал пораньше и тихо, чтобы не разбудить Валю, приготовил завтрак и заварил чай на местных душистых травах. Но все это зря. Валя спала до обеда, сказалась разница с Москвой в 9 часов, а когда проснулась, была нервной и раздражённой. Я быстро приготовил завтрак заново, но Валя есть отказалась, пригубила только чай, обозвала его «бурдой», и пить больше не стала. Недоброе начало. Чтобы как-то разрядить обстановку, я присел рядом и попытался е? обнять. Но Валя, истерично взвизгнув, отскочила от меня как ужаленная!

– Не прикасайся ко мне!

Потом упала лицом в подушку и громко зарыдала. Вот это да! Что это с ней? Конечно, характер у неё не самый простой, но истеричкой она никогда не была. Ладно, подожду. Местные предупреждали, что многие молодые жены, приехав сюда и увидев здешнюю жизнь, впадали в ступор или в истерику. А потом ничего, привыкали.

На следующее утро я пошёл на полёты и вернулся только к вечеру. Растрёпанная Валя сидела на разбросанной постели и невидящим взглядом смотрела в угол.

– Привет, любимая! – как можно веселее сказал я, – как спалось? – присел с ней рядом и обнял за плечи.

Валя даже не посмотрела на меня. Какими-то судорожными движениями она скинула мои руки и снова уставилась в угол. Так и просидела до вечера. Я приготовил ужин, но есть она снова отказалась. Я уже стал волноваться, она третий день ничего не ест!

– Валюша, милая, поешь хоть чуть-чуть. Давай я тебя с ложечки покормлю.

Я стал смеяться и изображать из себя маму, которая хочет накормить капризного ребёнка. Но мой «ребёнок» только нервно поджимал губы и отворачивал голову. Я продолжал веселиться и говорил:

– Открой, милая, ротик, ням-ням, как вкусно.

Валя никак не реагировала. Я оставил эту пустую затею, взял её за плечи, хорошенько встряхнул и серьёзно спросил:

– Что ты будешь есть?

Она перевела взгляд на меня, в глазах у неё была такая злоба, что у меня пробежали мурашки по коже.

– Я хочу какао, – раздельно произнесла она.

Ну, хоть что-то. Правда, где его в такой глуши взять? Пойду, схожу в лётную столовую, там бывают запасливые поварихи и официантки. В столовой женщины отнеслись к моей проблеме с пониманием и дали мне немного какао и кофе с цикорием. Потом наперебой стали меня успокаивать и вспоминать, как сами плакали горючими слезами, когда впервые попали сюда.

Когда я вернулся, Валя уже лежала и, похоже, спала. Я быстро привёл себя в порядок, лёг рядом и обнял её. Валя тихо заплакала. Мне снова стало её жалко, я прижался поближе, стал гладить и ласкать. Обычно это ей нравилось, а сейчас она не обращала на это внимание. Так и заснул. Наутро мне нужно было вставать рано – заступал в наряд на сутки.

Наряд был спокойный и в обед я отпросился сходить домой, проведать жену. Вовремя пришёл! Валя сидела на своём чемодане прямо перед входом в барак! Всегда уделявшая своей внешности повышенное внимание, сейчас она выглядела ужасно: нечёсаные волосы кое-как собраны в пучок, под глазами синяки, щеки впали, на губах нервная дрожь. Сама бледная как полотно. И квадратные, полные ужаса глаза. Увидев меня, она истерично закричала:

– Ты не представляешь, что здесь было! – и, не дожидаясь моего ответа, как завопит, – Землетрясение! Немедленно отвези меня домой! Я всего здесь боюсь и все ненавижу! Ты обманул меня! Притащил в эту дыру, где только ссыльным каторжанам место! Будьте прокляты эти Курилы!

Да, днём слегка тряхануло, балла два-три, здесь это за землетрясение не считается, тут такое каждый день бывает. Если до этого я Валю жалел, то сейчас она вывела меня из себя! Я грубо схватил её за руку и силой затащил в комнату. Там бросил на кровать, кинул вдогонку чемодан и ушёл, закрыв дверь на ключ. Пусть одна посидит, может поумнеет. Как она собралась отсюда уехать? Или она думает, что папа пришлёт за ней персональный самолёт? Это сюда он её самолётом отправил, а обратно он её совсем не ждёт! А по-другому уехать отсюда на материк крайне сложно. Самолёты сюда летают редко, пароходы ходят ещё реже. Да она на чемодане может тут две недели просидеть!

Вечером я не пошёл Валю проверять. Пусть сама перебесится. Пришёл только утром, как сменился с наряда. Она уже не спала и, похоже, ждала меня. Странно, что она задумала.

– Уже не спишь? – вместо приветствия сказал я.

– Уже нет, мой милый, – неожиданно улыбнувшись, спокойно ответила Валя.

Я удивился. Ещё вчера она проклинала всех и вся, а теперь вдруг одумалась? С чего бы это? Может это последствия землетрясения? Что-то у неё в голове встало на нужное место? Ладно, нужно искать компромисс. Наша совместная жизнь только начинается, нужно обвыкнуться, притереться друг к другу.

– Завтракать будешь? – улыбнувшись ей в ответ, спросил я.

Она хитро улыбнулась:

– Если угостишь, то с удовольствием!

– А ты хорошо себя будешь вести?

Валя наигранно надула губки и немного обиженно:

– Конечно буду, я же у тебя самая лучшая!

Я рассмеялся, а Валя быстро встала с кровати, обняла меня за шею и крепко поцеловала. Потом стала целовать лицо, шею и снимать с меня шинель, китель, рубашку… Милая моя, что же ты делаешь… Валя скинула с себя халатик, прижалась ко мне полностью обнажённым телом – хочешь, я всегда буду голой ходить? – потянула за шею и повалила меня на кровать. Да пора бы уже и кровать обновить! Мы очень старались и доставили друг другу большое удовольствие. Валя заливисто смеялась и стонала на весь барак. Пришла соседка и, извиняясь, сказала, что она нас очень понимает, но ребёнок спрашивает: что там дядя с новой тётей делает! Валя прыснула в подушку, давясь смехом, поднесла пальчик к губам и нетерпеливыми жестами: давай, давай скорее, я уже не могу! Вот оно счастье, о котором я мечтал. Через час мы лежали совершенно уставшие.

Вдруг Валя резко села на кровати:

– Ты же голодный! Как я могла забыть! – она быстро встала, с разворотом накинула халатик, показав всю красоту своей обнажённой фигуры, хитро подмигнула и выбежала из комнаты.

Никак сама завтрак приготовила? Я первый раз в жизни буду есть её стряпню. Интересно, что она приготовит? Через десять минут вернулась вся гордая из себя Валя: в одной руке она держала тарелку, а в другой дымящуюся кружку.

– Закрой глаза. Это сюрприз.

Я засмеялся:

– Как в детстве: закрой глаза, открой рот?

Валя шутливо нахмурилась брови, и я закрыл руками глаза.

– Не подсматривать!

Она аккуратно села на постель:

– Я очень постаралась, приготовила для тебя, мой любимый, деликатесы.

Я открыл глаза. На тарелке, очень живописно лежали бутерброды с красной икрой, красной рыбой и крабовым мясом.

– Ну как, ты доволен?

Я молча кивнул.