Дэва вероятности

Вчера практически весь день занимался медитацией, утренняя сессия получилась больше 4 часов, а вечерняя – больше 6 часов, так долго у меня ещё не получалось высиживать. В голове несколько прояснилось, но пока без конкретики.

Йету сегодня утром зашёл ко мне, что делает крайне редко – обычно встречаемся на нейтральной территории или я прихожу к нему в пещеру в гости. Сказал, что беспокоился обо мне, что я пропал на день – объяснил ему, что мне нужно было медитировать, что ради этого и живу здесь, что не могу бросать своё основное дело ради замечательных, восхитительных прогулок и разговоров с ним.

Его реакцию я не понял, вообще эмоции Йету мне непостижимы: мимики не видно, интонаций нет, жестикуляция минимальна, похожа на жестикуляцию акации в бурю. Надо отдать должное, что эта его особенность сильно осложняет понимание, только теперь я начал полностью понимать необходимость эмоций и визуального контакта в процессе общения. Попробую добиться от него хоть какого-то проявления эмоций, пусть хоть словами говорит или рисует на земле значки.

29 марта

Обратную эмоциональную связь не получилось сделать, оказывается у Йети есть темы, которые он не хочет затрагивать, о чём он открыто сказал после многодневных попыток узнать у него про эмоциональную реакцию йети, есть ли у них какое-то дополнение к банальной передачи слов в виде жестов, подёргивания шерстью или что они там могут сделать и показать.

Странно, но этот разговор несколько изменил плоскость обсуждений, наших с Йети споров обо всём на свете. Всё меньше становится завуалированных наставлений в мою сторону, всё чаще начинает говорить о Йети и о йети, об их мире, их понимании мира, но, если речь заходит о чём-то мне знакомом и понятном, всё чаще мне получается вставить слово, причём достаточно точное и веское, чтобы заставить Йети задуматься – необычное зрелище.

Он замирает в той позе, в которой ты окончил свою речь, в которой он погрузился в свои шерстяные мысли, и начинает напоминать камень, как в первый раз, когда я его увидел, только этот камень бывал весьма странной, а иногда и комичной, формы, такой формы, что мне не удавалось сдержаться и смехом выводил Йети из раздумий.

В целом мне нравится такое изменение, начинаю чувствовать себя увереннее, но остаётся важный вопрос: чем это закончится? Такое изменение баланса риторических сил не всегда заканчивается добром: можно победить в споре, но потерять друга, хотя… хотя, если быть честным, положа руку на сердце, могу ли я сказать, что Йети мне друг? Да, их семейство сделало для меня очень много, без них я бы не пережил эту отшельническую зиму, но я всё чётче понимаю, что они совсем иные, чем люди, чем Homo sapiens, хотя, надо признать, они тоже могут быть Homo.

Жизнь всё более насыщенная, но всё менее соответствующая образу жизни, который я должен вести.

3 апреля

Стало совсем тепло, снег остался только в узких расщелинах скал, откуда стекают холодные, чуть мутноватые, ручейки, а Йети начал линять – вместе со всей своей семьёй. Это зрелище не для слабонервных.

А ещё мы подняли чисто биологический вопрос, хотя и с философским оттенком: могут ли существовать йети? Вопрос, казалось бы, смешной в диалоге с Йети, но тут есть свои тонкости. Пока убедить в том, что снежного человека не существует и, более того, не может существовать, мне пока не удалось. Йети согласился с тем, что Лохнесское чудовище и круги на полях – мистификация, но отказывается признавать, что снежный человек – миф, легенда, выдуманная для туристов.

Нужно придумать больше аргументов, может быть, медитация поможет, надо взять хотя бы день паузы и не общаться с Йети, благо теперь я могу самостоятельно добывать себе достаточное количество вкусной и питательной еды.

6 апреля

Сегодня спор принял чисто биологический характер и затронул различные базовые вопросы этой науки. Например, говорили про видообразование, как разделяется вид на два разных под воздействием географических причин или, скажем, поведенческих, даже влияние полового отбора не забыли – и всё это, конечно, в аспекте разделения сапиенса и йети. Я предположил, что в какой-то исторический момент самки ещё общего вида могли разделиться на две враждующих фракции, непримиримо различающихся по предпочтениям в области волос на теле у мужчин: одни предпочитали, когда волос меньше, а другие – когда больше. Из первых получились сапиенсы, из вторых – мохнатые йети.

И был ещё один вопрос, который оказался очень острым: вымирание видом. Тут я вспомнил крайне важный аргумент в пользу того, что йети не могут существовать, но решил пока придержать его, до более подходящего разговора.

Наши разговоры становятся менее откровенными, какими-то более формальными, что ли, они остаются такими же глубокими и важными, но искренность из них постепенно вытесняется, так же как снег весной, а цветы – плодам.

9 апреля

Проснулся сегодня у входа в пещеру с котелком в руках, стуча зубами от холода, так как костёр потух – и не мог вспомнить, как тут оказался и почему с котелком, а потом вспомнил вчерашний день.

Вчера долго спорили с Йети, сидя на берегу озера, говорили про мышление и восприятие, но как-то снова перешли на возможность существования йети, я не выдержал и привёл свой последний аргумент.

– Йети, смотри, всё просто: ты живёшь один с семьёй и знаешь только одну такую же семью, живущую далеко, в двух дневных переходах, так как ближе нет удобных мест для жилья. Даже если есть ещё йети, то живут они ещё дальше и их точно немного, пусть два-три десятка, хотя это тоже много. Судя по нашим различиях, и отсутствию похожих на вас видов, мы разошлись миллионы лет назад, то есть твой вид существует отдельно очень давно – и ни никаких свидетельств, что он, твой вид, когда-то был многочисленным, нет археологических данных, не находили древних костей йети, новых тоже. Так что если вы и существовали эти миллионы лет, то всегда вот так вот, на задворках мира, в узких зонах в горах, где другим людям было не комфортно. Всё верно излагаю, нигде нет фактической ошибки?

– Да, всё правильно, в наших легендах нигде не говорится, что нас когда-то было много.

– Значит осталась одна логическая операция, смотри, всё просто. Вид численностью несколько десятков особей размножается половым путём, следовательно, из-за малой численности часто, очень часто – учитывая период в миллион лет, происходят близкородственные скрещивания, которые приводят к проявлению рецессивных аллелей, то есть генетическим болезням, передающимся по наследству. Именно из-за них почти во всех человеческих культурах запрещён инбридинг, причём очень давно: с незапамятных времён существуют традиции брать жён из других племён, деревень – это как пример одной из самых древних форм защиты от неправильных скрещиваний в небольших группах людей. То есть даже сапиенсам, многочисленному виду, необходима защита от этого. Как же в таком случае выжил вид йети? Миллионы лет существует численностью в маленькую людскую деревеньку, без возможности получения свежей крови извне – как? Ладно, вначале могло не быть такого жёсткого межвидового барьера, но он должен был возникнуть достаточно давно, чтобы этого хватило для накопления генетического груза в таком количестве, что все йети должны быть насквозь больные, как минимум!

– В наших легендах есть смутные рассказы, как наши предки брали в жён самок другого вида, но это очень глубокая древность, после ничего подобного не происходило, во всяком случае, мне об этом не известно…

– Вот видишь! Да, тут можно сделать скидку, что вы дольше сапиенсов живёте, за это время прошло меньше поколений, но всё равно – невозможно!

Йети ничего не ответил, он снова задумался, превратившись в шерстяной камень. Я уже знал, что он может так думать довольно долго, потому стал любоваться лучами низкого солнца над гладью озера. В неподвижности прозрачного воздуха из леса доносилось пение птиц, шелестел далёкий водопад.

Минут через двадцать я повернул голову и не увидел йети – на том месте, где он сидел, остался только большой след примятой травы. Он не мог уйти, я бы заметил, мы это уже не раз проверяли, я научился внимательности, он не мог незамеченным подойти ко мне, и отойти – тоже. Но его не было рядом, и это был факт, однозначный и непоколебимый факт, точно такой же, как то, что полчаса назад Йети сидел тут рядом со мной на берегу этого замечательного горного озера.

Бросился его искать, но где искать? Если он не ушёл, то где он может быть? Я оказался в полной растерянности, зачем-то просмотрел все ближайшие кусты, поискал следы, которые наловчился определять за время общения с Йети, на тропинках, ведущих к озеру. Ничего. Начинало темнеть, один из самых красивых моментов в этих горах весной, но мне было не до красот.

Что было потом, честно напишу, не помню. Не помню, как оказался дома в пещере, не помню откуда у меня в руках котелок. Пытался вспомнить, медитировал, практиковал, но всё впустую – пропал из памяти кусок времени, часов десять пропало.

Немного придя в себя, согревшись и быстро перекусив, бросился в пещеру йети. Нашёл её быстро, не плутая, но не узнал её: она оказалась обычной пещерой, просто дыркой в камнях, никаких следов жизни в ней не обнаружилось, только старые кости козы, убитой, как можно подумать, некогда медведем или волками. Никаких украшений на стенах, никаких запасов хозяйственной йети, никаких грубоватых детских игрушек – ничего.

Я опустился на камни и заплакал. Да, заплакал, первый раз за последние десять лет. Или около того. Сидел на камне долго, потом ещё раз всё осмотрел – и пещеру и вокруг, где, как помнил, тоже были их хозяйство, но снова ничего не нашел, и вернулся домой.

13 апреля

Последняя запись в этом дневнике.

Приехал учитель, чтобы забрать меня из затворничества обратно в человеческий мир. У нас сложился вот такой разговор:

– Приветствую! О, судя по комплекции, ты хорошо перезимовал, не очень голодал. Говорят, в этих горах живут йети, не встречал?

– Встречал, но йети тут не живут.

На белом снегу

Капитан Майкл Гвин в очередной раз окинул свои владения мысленным взором. Корабль ему достался не самый роскошный, небольшой, но сделанный на совесть, такой не подведёт в критическую минуту. Корабли серии "Бортник" проектировались из расчёта на любые опасные ситуации, которые могут возникнуть у исследователей планет в глубоком космосе, потому здесь всё имело как минимум тройной запас прочности.

И не меньший запас прочности имела команда, хотя она и была численностью в два раза меньше стандартной для кораблей этой серии. Всего четыре человека, но уже сработавшиеся и понимающие друг друга с полуслова. Жаловаться капитану было не на что, разве что на то, что ужин запаздывал.

– Гленда, почему на ужин ещё не зовёшь?

Кораблям с мужскими коллективами было принято давать женские имена и голоса, так и разговаривать приятнее, и не спутаешь с человеком. Да и в смешанных коллективах тоже чаще выбирали женский род для общения с борткомпьютером.

– Капитан, Вадим затеял дополнительную проверку левой турели и задерживается.

– Там какие-то проблемы?

– Нет, чисто любопытство и стремление к чрезмерному совершенству, свойственное людям.

– А у тебя нет стремления к совершенству?

– Я знаю, когда нужно остановиться, капитан.

– Поторопи его, есть уже хочется.

– Хорошо, капитан.

Вадим Белков числился на корабле бортинженером, но выполнял функции стрелка, программиста, электрика-ядерщика, инженера по двигателям – и все остальные обязанности, где нужно работать с железом и программами.

Гвину тоже пришлось не ограничиваться капитанскими обязанностями, но быть ещё и пилотом, навигатором, связистом, запасным стрелком и, формально, коком. Основную часть времени полёта, которая проходила в складках пространства, где снаружи от корабля ничего не могло произойти, не нужно было вспоминать все эти функции, так что многим труднее всего давалась задача, чем же себя занять.