Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Стихотворения
Жанр:
Год написания книги: 2012
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Послание И. М. Муравьеву-Апостолу
Ты прав, любимец муз! От первых впечатлений,От первых, свежих чувств заемлет силу генийИ им в теченьи дней своих не изменит!Кто б ни был: пламенный оратор иль пиит,Светильник мудрости, науки обладатель,Иль кистью естества немного подрожатель,Наперсник муз, – познал от колыбельных дней,Что должен быть жрецом парнасских алтарей.Младенец счастливый, уже любимец Феба,Он с жадностью взирал на свет лазурный неба,На зелень, на цветы, на зыбку сень древес,На воды быстрые и полный мрака лес.Он, к лону матери приникнув, улыбался,Когда веселый май цветами убиралсяИ жавронок вился над зеленью полей.Златая ль радуга, пророчица дождей,Весь свод лазоревый подернет облистаньем —Ее приветствовал невнятным лепетаньем,Ее манил к себе младенческой рукой.Что видел в юности, пред хижиной родной,Что видел, чувствовал, как новый мира житель,Того в душе своей до поздних дней хранительЖелает в песнях муз потомству передать.Мы видим первых чувств волшебную печатьВ твореньях гения, испытанных веками:Из мест, где Мантуа красуется лугами,И Минций в камышах недвижимый стоит,От милых лар своих отторженный пиит,В чертоги Августа судьбой перенесенный,Жалел о вас, ручьи отчизны незабвенной,О древней хижине, где юность провождалИ Титира свирель потомству передал.Но там ли, где всегда роскошная природаИ раскаленный Феб с безоблачного сводаОбилием поля счастливые дарит,Таланта колыбель и область пиерид?Нет! Нет! И в Севере любимец их не дремлет,Но гласу громкому самой природы внемлет,Свершая славный путь, предписанный судьбой.Природы ужасы, стихий враждебных бой,Ревущие со скал угрюмых водопады,Пустыни снежные, льдов вечные громадыИль моря шумного необозримый вид —Всё, всё возносит ум, всё сердцу говоритКрасноречивыми, но тайными словамиИ огнь поэзии питает между нами.Близ Колы пасмурной, средь диких рыбарейВ трудах воспитанный, уже от юных днейНаш Пиндар чувствовал сей пламень потаенныйСей огнь зиждительный, дар Бога драгоценный,От юности в душе небесного залог,Которым Фебов жрец исполнен, как пророк.Он сладко трепетал, когда сквозь мрак туманаСтремился по зыбям холодным океанаК необитаемым, бесплодным островамИ мрежи расстилал по новым берегам.Я вижу мысленно, как отрок вдохновенныйСтоит в безмолвии над бездной разъяреннойСреди мечтания и первых сладких дум,Прислушивая волн однообразный шум…Лицо горит его, грудь тягостно вздыхает,И сладкая слеза ланиту орошает,Слеза, известная таланту одному!В красе божественной любимцу своему,Природа! Ты не раз на Севере являласьИ в пламенной душе навеки начерталась.Исполненный всегда виденьем первых лет,Как часто воспевал восторженный поэт:«Дрожащий, хладный блеск полунощной АврорыИ льдяные, в морях носимы ветром, горы,И Уну, спящую средь звонких камышей,И день, чудесный день, без ночи, без зарей!..»В Пальмире Севера, в жилище шумной славы,Державин камские воспоминал дубравы,Отчизны сладкий дым и древний град отцов.На тучны пажити приволжских береговКак часто Дмитриев, расторгнув светски узы,Водил нас по следам своей счастливой музы,Столь чистой, как струи царицы светлых вод,На коих в первый раз зрел солнечный восходПевец сибирского Пизарра вдохновенный!..Так, свыше нежною душою одаренный,Пиит, от юности до сребряных власов.Лелеет в памяти страну своих отцов.На жизненном пути ему дарует генийНеиссякаемый источник наслажденийВ замену счастия и скудных мира благ:С ним муза тайная живет во всех местахИ в мире дивный мир любимцу созидает.Пускай свирепый рок по воле им играет:Пускай незнаемый, без злата и честей,С главой поникшею он бродит средь людей;Пускай фортуною от детства удостоенОн будет судия, министр иль в поле воин, —Но музам и себе нигде не изменит.В самом молчании он будет всё пиит.В самом бездействии он с деятельным духом,Всё сильно чувствует, всё ловит взором, слухом,Всем наслаждается, и всюду, наконец,Готовит Фебу дань его грядущий жрец.Между июлем 1814 и 24 мая 1815Мщение
Из Парни
Неверный друг и вечно милый!Зарю моих счастливых днейИ слезы радости и клятвы легкокрылы —Всё время унесло с любовию твоей!И всё погибло невозвратно,Как сладкая мечта, как утром сон приятный!Но всё любовью здесь исполнено моейИ клятвы страшные твои напоминает.Их помнят и леса, их помнит и ручей,И эхо томное их часто повторяет.Взгляни: здесь в первый раз я встретился с тобой,Ты здесь, подобная лилее белоснежной,Взлелеянной в садах Авророй и весной,Под сенью безмятежной,Цвела невинностью близ матери твоей.Вот здесь я в первый раз вкусил надежды сладость;Здесь жертвы приносил у мирных алтарей.Когда твою грозила младостьБолезнь жестокая во цвете погубить,Здесь клялся, милый друг, тебя не пережить!Но с новой прелестью ты к жизни воскресалаИ в первый раз «люблю», краснеяся, сказала(Тому сей дикий бор немой свидетель был.)Твоя рука в моей то млела, то пылала,И первый поцелуй с душою душу слил.Там взор потупленный назначил мне свиданьеВ зеленом сумраке развесистых древес,Где льется в воздухе сирен благоуханьеИ облако цветов скрывает свод небес;Там ночь ненастная спустила покрывало,И страшно загремел над нами ярый гром;Всё небо в пламени зарделося кругом,И в роще сумрачной сверкало.Напрасно! ты была в объятиях моих,И к новым радостям ты воскресала в них!О пламенный восторг! О страсти упоенье!О сладострастие… себя, всего забвенье!С ее любовию утраченны навек!Вы будете всегда изменнице упрек.Воспоминанье ваше,От времени еще прелестнее и краше,Ее преступное блаженство помрачитИ сердцу за меня коварному отмститНеизлечимою, жестокою тоскою.Так! всюду образ мой увидишь пред собою,Не в виде прежнего любовника в цепях,Который с нежностью сквозь слезы упрекаетИ жребий с трепетом читаетВ твоих потупленных очах.Нет, в лютой ревности карая преступленье,Явлюсь как бледное в полуночь привиденье,И всюду следовать я буду за тобой:В безмолвии лесов, в полях уединенных,В веселых пиршествах, тобой одушевленных,Где юность пылкая и взор считает твой.В глазах соперника, на ложе Гименея —Ты будешь с ужасом о клятвах вспоминать;При имени моем, бледнея,Невольно трепетать.Когда ж безвременно с полей кровавой битвы,К Коциту позовет меня судьбины глас,Скажу: «Будь счастлива» в последний жизни час, —И тщетны будут все любовника молитвы!Вакханка
Все на праздник ЭригоныЖрицы Вакховы текли;Ветры с шумом разнеслиГромкий вой их, плеск и стоны.В чаще дикой и глухойНимфа юная отстала;Я за ней – она бежалаЛегче серны молодой.Эвры волосы взвивали,Перевитые плющом;Нагло ризы поднималиИ свивали их клубком.Стройный стан, кругом обвитыйХмеля желтого венцомИ пылающи ланитыРозы ярким багрецомИ уста, в которых таетПурпуровый виноград, —Всё в неистовой прельщает!В сердце льет огонь и яд!Я за ней… она бежалаЛегче серны молодой;Я настиг – она упала!И тимпан под головой!Жрицы Вакховы промчалисьС громким воплем мимо нас;И по роще раздавалисьЭвоэ! и неги глас!Последняя весна
В полях блистает май веселый!Ручей свободно зажурчал,И яркий голос филомелыУгрюмый бор очаровал:Всё новой жизни пьет дыханье!Певец любви, лишь ты уныл!Ты смерти верной предвещаньеВ печальном сердце заключил;Ты бродишь слабыми стопамиВ последний раз среди полей,Прощаясь с ними и с лесамиПустынной родины твоей.«Простите, рощи и долины,Родные реки и поля!Весна пришла, и час кончиныНеотразимый вижу я!Так! Эпидавра прорицаньеВещало мне: в последний разУслышишь горлиц воркованьеИ гальционы тихий глас;Зазеленеют гибки лозы,Поля оденутся в цветы,Там первые увидишь розыИ с ними вдруг увянешь ты.Уж близок час… Цветочки милы,К чему так рано увядать?Закройте памятник унылый,Где прах мой будет истлевать;Закройте путь к нему собоюОт взоров дружбы навсегда.Но если Делия с тоскоюК нему приближится, тогдаИсполните благоуханьемВокруг пустынный небосклонИ томным листьев трепетаньемМой сладко очаруйте сон!»В полях цветы не увядали,И гальционы в тихий часСтенанья рощи повторяли;А бедный юноша… погас!И дружба слез не уронилаНа прах любимца своего:И Делия не посетилаПустынный памятник его.Лишь пастырь в тихий час денницы,Как в поле стадо выгонял,Унылой песнью возмущалМолчанье мертвое гробницы.К друзьям
Вот список мой стихов,Который дружеству быть может драгоценен.Я добрым гением уверен,Что в сем Дедале рифм и словНедостает искусства:Но дружество найдет мои в замену чувства —Историю моих страстей,Ума и сердца заблужденья,Заботы, суеты, печали прежних днейИ легкокрылы наслажденья;Как в жизни падал, как вставал,Как вовсе умирал для света,Как снова мой челнок фортуне поверял…И словом, весь журналЗдесь дружество найдет беспечного поэта,Найдет и молвит так:«Наш друг был часто легковерен;Был ветрен в Пафосе; на Пинде был чудак;Но дружбе он зато всегда остался верен;Стихами никому из нас не докучал(А на Парнасе это чудо!),И жил так точно, как писал…Ни хорошо, ни худо!»Февраль 1815Мой гений
О, память сердца! Ты сильнейРассудка памяти печальнойИ часто сладостью своейМеня в стране пленяешь дальной.Я помню голос милых слов,Я помню очи голубые,Я помню локоны златыеНебрежно вьющихся власов.Моей пастушки несравненнойЯ помню весь наряд простой,И образ милый, незабвенныйПовсюду странствует со мной.Хранитель гений мой – любовьюВ утеху дан разлуке он:Засну ль? приникнет к изголовьюИ усладит печальный сон.Июль или август 1815Разлука
Напрасно покидал страну моих отцов,Друзей души, блестящие искусстваИ в шуме грозных битв, под тению шатровСтарался усыпить встревоженные чувства.Ах! небо чуждое не лечит сердца ран!Напрасно я скиталсяИз края в край и грозный океанЗа мной роптал и волновался;Напрасно от брегов пленительных НевыОтторженный судьбою,Я снова посещал развалины Москвы,Москвы, где я дышал свободою прямою!Напрасно я спешил от северных степей,Холодным солнцем освещенных,В страну, где Тирас бьет излучистой струей,Сверкая между гор, Церерой позлащенных,И древние поит народов племена.Напрасно: всюду мысль преследует однаО милой, сердцу незабвенной,Которой имя мне священно,Которой взор один лазоревых очейВсе – неба на земле – блаженства отверзает,И слово, звук один, прелестный звук речейМеня мертвит и оживляет.Июль или август 1815Надпись к портрету графа Эммануила Сен-При
От родины его отторгнула судьбина;Но лилиям отцов он всюду верен был:И в нашем стане воскресилБаярда древний дух и доблесть Дюгесклина.Декабрь 1815Таврида
Друг милый, ангел мой! сокроемся тудаГде волны кроткие Тавриду омывают,И Фебовы лучи с любовью озаряютИм древней Греции священные места.Мы там, отверженные роком,Равны несчастием, любовию равны,Под небом сладостным полуденной страныЗабудем слезы лить о жребии жестоком;Забудем имена фортуны и честей.В прохладе ясеней, шумящих над лугами,Где кони дикие стремятся табунамиНа шум студеных струй, кипящих под землей,Где путник с радостью от зноя отдыхаетПод говором древес, пустынных птиц и вод, —Там, там нас хижина простая ожидает,Домашний ключ, цветы и сельский огород.Последние дары фортуны благосклонной,Вас пламенны сердца приветствуют стократ!Вы краше для любви и мраморных палатПальмиры Севера огромной!Весна ли красная блистает средь полей,Иль лето знойное палит иссохши злаки,Иль, урну хладную вращая, ВодолейВалит шумящий дождь, седой туман и мраки, —О радость! Ты со мной встречаешь солнца светИ, ложе счастия с денницей покидая,Румяна и свежа, как роза полевая,Со мною делишь труд, заботы и обед.Со мной в час вечера, под кровом тихой ночиСо мной, всегда со мной; твои прелестны очиЯ вижу, голос твой я слышу, и рукаВ твоей покоится всечасно.Я с жаждою ловлю дыханье сладострастноРумяных уст, и если хоть слегкаЛетающий Зефир власа твои развеетИ взору обнажит снегам подобну грудь,Твой друг не смеет и вздохнуть:Потупя взор, дивится и немеет.Вторая половина 1815Надежда
Мой дух! доверенность к Творцу!Мужайся; будь в терпеньи камень.Не он ли к лучшему концуМеня провел сквозь бранный пламень?На поле смерти чья рукаМеня таинственно спасалаИ жадный крови меч врагаИ град свинцовый отражала?Кто, кто мне силу дал сноситьТруды, и глад, и непогоду,И силу – в бедстве сохранитьДуши возвышенной свободу?Кто вел меня от юных днейК добру стезею потаеннойИ в буре пламенных страстейМой был вожатый неизменный?Он! он! Его всё дар благой!Он нам источник чувств высоких,Любви к изящному прямойИ мыслей чистых и глубоких!Всё дар Его, и краше всехДаров – надежда лучшей жизни!Когда ж узрю спокойный брег,Страну желанную отчизны?Когда струей небесных благЯ утолю любви желанье,Земную ризу брошу в прахИ обновлю существованье?1815К другу
Скажи, мудрец младой, что прочно на земли?Где постоянно жизни счастье?Мы область призраков обманчивых прошли,Мы пили чашу сладострастья.Но где минутный шум веселья и пиров?В вине потопленные чаши?Где мудрость светская сияющих умов?Где твой фалерн и розы наши?Где дом твой, счастья дом?.. Он в буре бед исчез,И место поросло крапивой;Но я узнал его; я сердца дань принесНа прах его красноречивый.На нем, когда окрест замолкнет шум градскойИ яркий Веспер засияетНа темном севере, твой друг в тиши ночнойВ душе задумчивость питает.От самой юности служитель алтарейБогини неги и прохлады,От пресыщения, от пламенных страстейЯ сердцу в ней ищу отрады.Поверишь ли? Я здесь, на пепле храмин сих,Венок веселия слагаюИ часто в горести, в волненьи чувств моих,Потупя взоры, восклицаю:Минуты странники, мы ходим по гробам,Все дни утратами считаем,На крыльях радости летим к своим друзьям —И что ж?.. их урны обнимаем.Скажи, давно ли здесь, в кругу твоих друзей,Сияла Лила красотою?Благие небеса, казалось, дали ейВсё счастье смертной под луною:Нрав тихий ангела, дар слова, тонкий вкус,Любви и очи, и ланиты,Чело открытое одной из важных музИ прелесть девственной хариты.Ты сам, забыв и свет, и тщетный шум пиров,Ее беседой наслаждалсяИ в тихой радости, как путник средь песков,Прелестным цветом любовался.Цветок, увы! исчез, как сладкая мечта!Она в страданиях почилаИ, с миром в страшный час прощаясь навсегда,На друге взор остановила.Но, дружба, может быть, ее забыла ты!..Веселье слезы осушило,И тень чистейшую дыханье клеветыНа лоне мира возмутило.Так всё здесь суетно в обители сует!Приязнь и дружество непрочно!Но где, скажи, мой друг, прямой сияет свет?Что вечно чисто, непорочно?Напрасно вопрошал я опытность вековИ Клии мрачные скрижали,Напрасно вопрошал всех мира мудрецов:Они безмолвьем отвечали.Как в воздухе перо кружится здесь и там,Как в вихре тонкий прах летает,Как судно без руля стремится по волнамИ вечно пристани не знает, —Так ум мой посреди сомнений погибал.Все жизни прелести затмились:Мой гений в горести светильник погашал,И музы светлые сокрылись.Я с страхом вопросил глас совести моей…И мрак исчез, прозрели вежды:И вера пролила спасительный елейВ лампаду чистую надежды.Ко гробу путь мой весь как солнцем озарен:Ногой надежною ступаюИ, с ризы странника свергая прах и тлен,В мир лучший духом возлетаю.1815Пробуждение
Зефир последний свеял сонС ресниц, окованных мечтами,Но я – не к счастью пробужденЗефира тихими крылами.Ни сладость розовых лучейПредтечи утреннего Феба,Ни кроткий блеск лазури неба,Ни запах, веющий с полей,Ни быстрый лёт коня ретиваПо скату бархатных луговИ гончих лай и звон роговВокруг пустынного залива —Ничто души не веселит,Души, встревоженной мечтами,И гордый ум не победитЛюбви – холодными словами.Вторая половина 1815(?)Элегия
Я чувствую, мой дар в поэзии погас,И муза пламенник небесный потушила;Печальна опытность открылаПустыню новую для глаз.Туда влечет меня осиротелый гений,В поля бесплодные, в непроходимы сени,Где счастья нет следов,Ни тайных радостей, неизъяснимых снов,Любимцам Фебовым от юности известных,Ни дружбы, ни любви, ни песней муз прелестных,Которые всегда душевну скорбь мою,Как лотос, силою волшебной врачевали.Нет, нет! себя не узнаюПод новым бременем печали!Как странник, брошенный из недра ярых волн,На берег дикий и кремнистыйВстает и с ужасом разбитый видит челн,Валы ревущие и молнии змиисты,Объявшие кругом свинцовый небосклон;Рукою трепетной он мраки вопрошает,Ногой скользит над пропастями он,И ветер буйный развеваетМолений глас его, рыдания и стон… —На крае гибели так я зову в спасеньеТебя, последний сердца друг!Опора сладкая, надежда, утешеньеСредь вечных скорбей и недуг!Хранитель ангел мой, оставленный мне Богом!..Твой образ я таил в душе моей залогомВсего прекрасного… и благости Творца.Я с именем твоим летел под знамя браниИскать иль гибели, иль славного венца.В минуты страшные чистейши сердца даниТебе я приносил на Марсовых полях:И в мире, и в войне, во всех земных краяхТвой образ следовал с любовию за мною;С печальным странником он неразлучен стал.Как часто в тишине, весь занятый тобою,В лесах, где Жувизи гордится над рекою,И Сейна по цветам льет сребряный кристалл,Как часто средь толпы и шумной, и беспечной,В столице роскоши, среди прелестных жен,Я пенье забывал волшебное сиренИ мыслил о тебе лишь в горести сердечной.Я имя милое твердилВ прохладных рощах АльбионаИ эхо называть прекрасную училВ цветущих пажитях Ричмона.Места прелестные и в дикости своей,О камни Швеции, пустыни скандинавов,Обитель древняя и доблестей и нравов!Ты слышала обет и глас любви моей,Ты часто странника задумчивость питала,Когда румяная денница отражалаИ дальние скалы гранитных берегов,И села пахарей, и кущи рыбаковСквозь тонки, утренни туманыНа зеркальных водах пустынной Троллетаны.Исполненный всегда единственно тобой,С какою радостью ступил на брег отчизны!«Здесь будет, – я сказал, – душе моей покой,Конец трудам, конец и страннической жизни».Ах, как обманут я в мечтании моем!Как снова счастье мне коварно изменилоВ любви и дружестве… во всем,Что сердцу сладко льстило,Что было тайною надеждою всегда!Есть странствиям конец – печалям никогда!В твоем присутствии страдания и мукиЯ сердцем новые познал.Они ужаснее разлуки,Всего ужаснее! Я видел, я читалВ твоем молчании, в прерывном разговоре,В твоем унылом взоре,В сей тайной горести потупленных очей,В улыбке и в самой веселости твоейСледы сердечного терзанья…Нет, нет! Мне бремя жизнь! Что в ней без упованья?Украсить жребий твойЛюбви и дружества прочнейшими цветами,Всем жертвовать тебе, гордиться лишь тобой,Блаженством дней твоих и милыми очами,Признательность твою и счастье находитьВ речах, в улыбке, в каждом взоре,Мир, славу, суеты протекшие и горе,Всё, всё у ног твоих, как тяжкий сон, забыть!Что в жизни без тебя? Что в ней без упованья,Без дружбы, без любви – без идолов моих?..И муза, сетуя, без нихСветильник гасит дарованья.Вторая половина 1815(?)Песнь Гаральда Смелого
Мы, други, летали по бурным морям,От родины милой летали далеко!На суше, на море мы бились жестоко;И море, и суша покорствуют нам!О други! как сердце у смелых кипело,Когда мы, содвинув стеной корабли,Как птицы неслися станицей веселойВкруг пажитей тучных Сиканской земли!.._А дева русская Гаральда презирает_.О други! я младость не праздно провел!С сынами Дронтгейма вы помните сечу?Как вихорь пред вами я мчался на встречуПод камни и тучи свистящие стрел.Напрасно сдвигались народы; мечамиНапрасно о наши стучали щиты:Как бедные класы под ливнем, упалиИ всадник, и пеший… владыка, и ты!.._А дева русская Гаральда презирает_.Нас было лишь трое на легком челне;А море вздымалось, я помню, горами;Ночь черная в полдень нависла с громами,И Гела зияла в соленой волне.Но волны напрасно, яряся, хлестали:Я черпал их шлемом, работал веслом:С Гаральдом, о други, вы страха не зналиИ в мирную пристань влетели с челном!_А дева русская Гаральда презирает_.Вы, други, видали меня на коне?Вы зрели, как рушил секирой твердыни,Летая на бурном питомце пустыниСквозь пепел и вьюгу в пожарном огне?Железом я ноги мои окрыляя,И лань упреждаю по звонкому льду;Я, хладную влагу рукой рассекая,Как лебедь отважный по морю иду…_А дева русская Гаральда презирает_.Я в мирных родился полночи снегах;Но рано отбросил доспехи ловитвы —Лук грозный и лыжи – и в шумные битвыВас, други, с собою умчал на судах.Не тщетно за славой далекоОт милой отчизны по диким морям;Не тщетно мы бились мечами жестоко:И море, и суша покорствуют нам!_А дева русская Гаральда презирает_.Между февралем и 17 июля 1816Послание к Тургеневу
О ты, который средь обедов,Среди веселий и забавСберег для дружбы кроткий нрав,Для дел – характер честный дедов!О ты, который при дворе,В чаду успехов или счастья,Найти умел в одном добреДуши прямое сладострастье!О ты, который с похоронНа свадьбы часто поспеваешь,Но, бедного услыша стон,Ушей не закатаешь!Услышь, мой верный доброхот,Певца смиренного моленье,Доставь крупицу от щедротСироткам двум на прокормленье!Замолви слова два за нихКрасноречивыми устами:Лишь «Дайте им!» промолви – вмигОни очутятся с сергами.Но кто они? – Скажу точь-в-точьВсю совесть их пред тобою.Они – вдова и дочь,Чета, забытая судьбою.Жил некто в мире сем Попов,Царя усердный воин.Был беден. Умер. От долгов.Он, следственно, спокоен.Но в мире он забыл женуС грудным ребенком; и однуСуму оставил им в наследство…Но здесь не всё для бедных бедство!Им добры люди помогли,Согрели, накормилиИ, словом, как могли,Сироток приютили.Прекрасно! славно! – спору нет!Но… здешний светНе рай – мне сказывал мой дед.Враги нахлынули рекою,С землей сравнялася Москва…И бедная вдоваОпять пошла с клюкою…А между тем всё дочь растет,И нужды с нею подрастают.День за день всё идет, идет,Недели, месяцы мелькают;Старушка клонится, а дочьПышнее розы расцветает,И стала… Грация точь-в-точь!Прелестный взор, глаза большие,Румянец Флоры на щеках,И кудри льняно-золотыеНа алебастровых плечах.Что слово молвит – то приятство,Что ни наденет – всё к лицу!Краса – увы! – ее богатствоИ всё приданое к венцу,А крохи нет насущной хлеба!Тургенев, друг наш! Ради неба —Приди на помощь красоте,Несчастию и нищете!Они пред образом, конечно,Затеплят чистую свечу, —За чье здоровье – умолчу:Ты угадаешь, друг сердечный!14 октября 1816К цветам нашего Горация
Ни вьюги, ни морозыЦветов твоих не истребят.Бог лиры, бог любви и музы мне твердят:В саду Горация не увядают розы.1816(?)«У Волги-реченьки сидел…»
У Волги-реченьки сиделВ кручинушке, унылый,Солдат израненный и хилый.Вздохнул, на волны погляделИ песенку запел:– Там, там в далекой сторонеТы, родина святая!Отец и мать моя родная,Вас не увидеть боле мнеВ родимой стороне.О, смерть в боях не так страшна,Как страннику в чужбине,Там пуля смерть, а здесь в кручинеТомись без хлеба и без сна,Пока при она.Куда летите, паруса? —На родину святую.Зачем вы, пташки, в цепь густую,Зачем взвились под небеса? —В родимые леса.Всё в родину летит свою,А я бреду насилу,Сквозь слезы песенку унылуПутем-дорогою поюПро родину мою.Несу котомку на плечах,На саблю подпираюсь,Как сирочка скитаюсьВ лесах дремучих и песках,На волжских берегах.Жена останется вдовой,А дети сиротами,Вам сердце молвит: за горами,В стране далекой и чужой,Знать, умер наш родной.Зачем, зачем ре ДунайМеня не поглотила!Зачем ты, пуля, изменила.1816 или 1817(?)Гезиод и Омир – соперники
Посвящено А. Н. О., любителю древности.
Народы, как волны, в Халкиду текли,Народы счастливой Эллады!Там сильный владыка, над прахом отцаОконча печальны обряды,Ристалище славы бойцам отверзал.Три раза с румяной денницейБойцы выступали с бойцами на бой;Три раза стремили возницыКоней легконогих по звонким полям,И трижды владетель ХалкидыДостойным оливны венки раздавал.Но солнце на лоно ФетидыСклонялось, и новый готовился бой. —Очистите поле, возницы!Спешите! Залейте студеной струейПылающи оси и спицы,Коней отрешите от тягостных узИ в стойлы прохладны ведите;Вы, пылью и потом покрыты, бойцы,При пламени светлом вздохните,Внемлите народы, Эллады сыны,Высокие песни внемлите!Пройдя из края в край гостеприимный мир,Летами древними и роком удрученный,Здесь песней царь ОмирИ юный Гезиод, каменам драгоценный,Вступают в славный бой.Колебля маслину священную рукой,Певец Аскреи гимн высокий начинает(Он с лирой никогда свой глас не сочетает).ГезиодБезвестный юноша, с стадами я бродилПод тенью пальмовой близ чистой Иппокрены,Там пастыря нашли прелестные камены,И я в обитель их священную вступил.ОмирМне снилось в юности: орел-громометательОт Мелеса меня играючи унесНа край земли, на край небес,Вещая: ты земли и неба обладатель.ГезиодТам лавры хижину простую осенят,В пустынях процветут Темпейские долины,Куда вы бросите свой благотворный взгляд,О нежны дочери суровой Мнемозины!ОмирХвала отцу богов! Как ясный свод небесНад царством высится плачевного Эреба,Как радостный Олимп стоит превыше неба —Так выше всех богов властитель их, Зевес!..ГезиодВ священном сумраке, в сиянии Дианы,Вы, музы, любите сплетаться в хороводИли, торжественный в Олимп свершая ход,С бессмертными вкушать напиток Гебы рьяный…ОмирНе знает смерти он: кровь алая тельцовНе брызнет под ножом над Зевсовой гробницей;И кони бурные со звонкой колесницейПред ней не будут прах крутить до облаков.ГезиодА мы все смертные, все паркам обреченны,Увидим области подземного царяИ реки спящие, Тенаром заключенны,Не льющи дань свою в бездонные моря.ОмирЯ приближаюся к мете сей неизбежной.Внемли, о юноша! Ты пел «Труды и дни»…Для сердца ветхого уж кончились они!ГезиодСын дивный Мелеса! И лебедь белоснежныйНа синем Стримоне, провидя страшный час,Не слаще твоего поет в последний раз!Твой гений проницал в Олимп: и вечны богиОтверзли для тебя заоблачны чертоги.И что ж? В юдоли сей страдалец искони,Ты роком обречен в печалях кончить дни.Певец божественный, скитаяся, как нищий,В печальном рубище, без крова и без пищи,Слепец всевидящий! ты будешь проклинатьИ день, когда на свет тебя родила мать!ОмирТвой глас подобится амврозии небесной,Что Геба юная сапфирной чашей льет.Певец! в устах твоих поэзии прелестнойСладчайший Ольмия благоухает мед.Но… муз любимый жрец!.. страшись руки злодейской,Страшись любви, страшись Эвбеи берегов:Твой близок час: увы! тебя Зевес НемейскойКак жертву славную готовит для врагов.Умолкли. Облако печалиПокрыло очи их… Народ рукоплескал.Но снова сладкий бой поэты начиналиПри шуме радостных похвал.Омир, возвыся глас, воспел народов брани,Народов, гибнущих по прихоти царей;Приама древнего, с мольбой несуща даниУбийце грозному и кровных, и детей;Мольбу смиренную и быструю Обиду,Харит и легкий ор, и страшную Эгиду,Нептуна области, Олимп и дикий Ад.А юный Гезиод, взлелеянный Парнасом,С чудесной прелестью воспел веселым гласомВесну зеленую – сопутницу гиад;Как Феб торжественно вселенну обтекает,Как дни и месяцы родятся в небесах;Как нивой золотой Церера награждаетТруды годичные оратая в полях.Заботы сладкие при сборе винограда;Тебя, желанный Мир, лелеятель долин,Благословенных сел, и пастырей, и стадаОн пел. И слабый царь, Халкиды властелин,От самой юности воспитанный средь мира,Презрел высокий гимн бессмертного ОмираИ пальму первенства сопернику вручил.Счастливый Гезиод в награду получилЗа песни, мирною каменой вдохновенны,Сосуды сребряны, треножник позлащенныйИ черного овна, красу веселых стад.За ним, пред ним сыны ахейские, как волны,На край ристалища обширного спешат,Где победитель сам, благоговенья полный,При возлияниях, овна младую кровьДовременно богам подземным посвящаетИ музам светлые сосуды предлагаетКак дар, усердный дар певца за их любовь.До самой старости преследуемый роком,Но духом царь, не раб разгневанной судьбы,Омир скрывается от суетной толпы,Снедая грусть свою в молчании глубоком.Рожденный в Самосе убогий сиротаСлепца из края в край, как сын усердный, водит;Он с ним пристанища в Элладе не находит…И где найдут его талант и нищета?Конец 1816 – январь 1817
