Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Будем как солнце! (сборник)
Жанр:
Год написания книги: 2017
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Гавань спокойная
Гавань спокойная. Гул умирающий.Звон колокольный, с небес долетающий.Ангелов мирных невнятное пение.Радость прозрачная. Сладость забвения.Гор отдаленных вершины узорные,Алые, белые, темные, черные.Созданный духами ярко-певучими,Радуги свод над огромными тучами.Сладко-печальная, мгла полусонная.Тихой вечерней звездой озаренная.Богом открытая правда мгновения.Буря умершая. Свет и забвение.Мечтательный вечер
Мечтательный вечер над лесом дышал безмятежно,От новой Луны протянулась лучистая нить,И первые звезды мерцали так слабо и нежно,Как будто бы ветер чуть слышный их мог погасить.И было так странно, и были так сказочны ели,Как мертвая сталь, холодела поверхность реки,О чем-то невнятном, о чем-то печальном, без цели,Как будто бы пели над влажным песком тростники.И в бледном объятьи две тени родные дрожали,И каждой хотелось в другой о себе позабыть,Как будто бы можно в блаженстве не ведать печали,Как будто бы сердце людское способно любить!Полуразорванные тучи
Полуразорванные тучиПлывут над жадною землей,Они, спокойны и могучи,Поят весь мир холодной мглой.Своими взмахами живымиОни дают и дождь, и тень,Они стрелами огневымиСжигают избы деревень.Есть души в мире – те же тучи,Для них земля – как сон, как твердь,Они, спокойны и могучи,Даруют жизнь, даруют смерть.Рабы мечты и сладострастья,В себе лелеют дар певца,Они навек приносят счастье,И губят, губят без конца.Пламя
Нет. Уходи скорей. К восторгам не зови.Любить? – Любя, убить, – вот красота любви.Я только миг люблю, и удаляюсь прочь.Со мной был яркий день, за мной клубится ночь.Я не люблю тебя. Мне жаль тебя губить.Беги, пока еще ты можешь не любить.Как жернов буду я для полудетских плеч.Светить и греть?.. – Уйди! Могу я только жечь.Амариллис
Амариллис, бледная светлана!Как нежданно сердце мне смутилиЛаски мимолетного обмана,Чашечки едва раскрытых лилий.О, как сладко светлое незнанье!Долго ли продлится обаянье,Много ль золотистого тумана,Сколько будет жить моя светлана?Призрак упований запредельных,Тайна предрассветного мечтанья,Радостей прозрачных и бесцельных, –С чем тебя сравню из мирозданья?С ландышем сравнить тебя не смею,Молча амариллис я лелею.Стройная пленительностью стана,Бледная воздушная светлана!В непознанный час
И новые волныВ непознанный час,Всё новые волныВставали для нас.Шумели, сверкалиИ к дали влекли,И гнали печали,И пели вдали:«Гляди, погляди же,Как бездна светла!Всё ближе и ближеЛазурная мгла!»Как синие горы,Упавшие вниз,Морские узорыВ громаду слились.Закрыли громадойМеня и тебя.Я гибну с отрадой,Я гасну любя.В загадочном взоре,Волнуясь, тонуИ слушаю в мореМорскую волну.Я знал
М. А. Лохвицкой
Я знал, что, однажды тебя увидав, Я буду любить тебя вечно.Из женственных женщин богиню избрав, Я жду – я люблю – бесконечно.И если обманна, как всюду, любовь, Любовью и мы усладимся.И если с тобою мы встретимся вновь, Мы снова чужими простимся.А в час преступленья, улыбок и сна Я буду – ты будешь – далеко,В стране, что для нас навсегда создана, Где нет ни любви, ни порока.Сонет
Люблю твоё лицо в блаженный час ночной;Преображенные волшебницей луной –Бледны твои черты, и пламенные очиГорят, как две звезды, во мраке полуночи.Люблю я наблюдать, как чудно меркнет в нихПодавленный огонь безумного желанья,То вспыхнет… то замрёт… И неги трепетаньеБлистает глубоко в тени ресниц густых…Люблю я этот взор, чарующий и властный,Когда дрожишь ты весь в истоме сладострастной…И, голову с мольбой на грудь твою склонив,Изнемогаю я от счастия и муки…И силы падают… и холодеют руки…И страсти бешеной я чувствую прилив!..Мирра ЛохвицкаяДо последнего дня
Быть может, когда ты уйдешь от меня,Ты будешь ко мне холодней.Но целую жизнь, до последнего дня,О друг мой, ты будешь моей.Я знаю, что новые страсти придут,С другим ты забудешься вновь.Но в памяти прежние образы ждут,И старая тлеет любовь.И будет мучительно-сладостный миг:В лучах отлетевшего дня,С другим заглянувши в бессмертный родник,Ты вздрогнешь – и вспомнишь меня.Правда
А правда пошла по поднебесью.
Из Голубиной книгиКривда с Правдою сходились,Кривда в споре верх взяла.Правда в солнце превратилась,В мире чистый свет зажгла.Удалилась к поднебесью,Бросив Кривду на земле,Светит лугу, перелесью,Жизнь рождает в мертвой мгле.С той поры до дней текущихТолько Правдой и живаМеж цветов и трав цветущихЖизни грусть – плакун-трава.С той поры на синем море,Там, где вал непобедим,Правды ждет с огнем во взореПтица мощная Стратим.И когда она протянетДва могучие крыла,Солнце встанет, море грянет:«Правда, Правда в мир пришла!»Пройдут века веков
Пройдут века веков, толпы тысячелетий,Как тучи саранчи, с собой несущей смерть,И в быстром ропоте испуганных столетийДо горького конца пребудет та же твердь, –Немая, мертвая, отвергнутая богом,Живущим далеко в беззвездных небесах,В дыханьи вечности, за гранью, за порогомВсего понятного, горящего в словах.Всегда холодная, пустыня звезд над намиОстанется чужой до горького конца,Когда она падет кометными огнями,Как брызги слез немых с печального лица.Ноябрь 1896Сфинкс
Среди песков пустыни вековойБезмолвный Сфинкс царит на фоне ночи.В лучах луны гигантской головойВстает, растет, – глядят, не видя, очи.С отчаяньем живого мертвеца,Воскресшего в безвременной могиле,Здесь бился раб, томился без конца, –Рабы кошмар в граните воплотили.И замысел чудовищной мечтыСредь вечности, всегда однообразной,Восстал – как враг обычной красоты,Как сон, слепой, немой и безобразный.‹1897›Равнина
Как угрюмый кошмар исполина,Поглотивши луга и леса,Без конца протянулась равнинаИ краями ушла в небеса.И краями пронзила пространство,И до звезд прикоснулась вдали,Затенив мировое убранствоМонотонной печалью земли.И далекие звезды застылиВ беспредельности мертвых небес,Как огни бриллиантовой пылиНа лазури предвечных завес.И в просторе пустыни бесплодной,Где недвижен кошмар мировой,Только носится ветер холодный,Шевеля пожелтевшей травой.Декабрь 1896Дон-Жуан
(Отрывки из ненаписанной поэмы)
But now I am an emperor of a world, this little world of man. My passions are my subjects.
TurnerНо теперь я властитель над целым миром, над этим малым миром человека. Мои страсти – мои подданные.
Тернер1La luna llena … Полная луна…Иньес, бледна, целует, как гитана[2].Te amo… amo …[3] Снова тишина…Но мрачен взор упорный Дон-Жуана.Слова солгут – для мысли нет обмана, –Любовь детей – она ему смешна.Он видел всё, он понял слишком раноЗначение мечтательного сна.Переходя от женщины продажнойК монахине, безгрешной, как мечта,Стремясь к тому, в чем дышит красота,Ища улыбки глаз бездонно-влажной,Он видел сон земли – не сон небес,И жар души испытанной исчез.2Он будет мстить. С бесстрашием пиратаОн будет плыть среди бесплодных вод.Ни родины, ни матери, ни брата.Над ним навис враждебный небосвод.Земная жизнь – постылый ряд забот,Любовь – цветок, лишенный аромата.О, лишь бы плыть – куда-нибудь – вперед, –К развенчанным святыням нет возврата.Он будет мстить. И тысячи сердецПоработит дыханием отравы.Взамен мечты он хочет мрачной славы.И женщины сплетут ему венец,Теряя всё за сладкий миг обмана,В проклятьях восхваляя Дон-Жуана.3Что ж, Дон-Люис? Вопрос – совсем нетрудный.Один удар его навек решит.Мы связаны враждою обоюдной.Ты честный муж, – не так ли? Я бандит?Где блещет шпага – там язык молчит.Вперед! Вот так! Прекрасно! Выпад чудный!А, Дон-Люис! Ты падаешь? Убит.In pace requiescat[4]. Безрассудный!Забыл, что Дон-Жуан неуязвим!Быть может, самым адом я храним,Чтоб стать для всех примером лютой казни?Готов служить. Не этим, так другим.И мне ли быть доступным для боязни,Когда я жаждой мести одержим!4Сгущался вечер. Запад угасал.Взошла луна за темным океаном.Опять кругом гремел стозвучный вал,Как шум грозы, летящей по курганам.Я вспомнил степь. Я вижу за туманомУсадьбу, сад, нарядный бальный зал,Где тем же сладко-чувственным обманомЯ взоры русских женщин зажигал.На зов любви к красавице-княгинеВошел я тихо-тихо, точно вор.Она ждала. И ждет меня доныне.Но ночь еще хранила свой убор,А я летел, как мчится смерч в пустыне,Сквозь степь я гнал коня во весь опор.5Промчались дни желанья светлой славы,Желанья быть среди полубогов.Я полюбил жестокие забавы,Полеты акробатов, бой быков,Зверинцы, где свиваются удавы,И девственность, вводимую в альков –На путь неописуемых видений,Блаженно-извращенных наслаждений.Я полюбил пленяющий развратС его неутоляющей усладой,С его пренебреженьем всех преград,С его – ему лишь свойственной – отрадой.Со всех цветов сбирая аромат,Люблю я жгучий зной сменить прохладойИ, взяв свое в любви с чужой женой,Встречать ее улыбкой ледяной.И вдруг опять в душе моей проглянетКакой-то сон, какой-то свет иной,И образ мой пред женщиной предстанетОкутанным печалью неземной.И вновь ее он как-то сладко ранит,И вновь – раба, она пойдет за мнойИ поспешит отдаться наслажденьюВосторженной и гаснущею тенью.Любовь и смерть, блаженство и печальВо мне живут красивым сочетаньем,Я всех маню, как тонущая даль –Уклончивым и тонким очертаньем,Блистательно-убийственным, как стальС ее немым змеиным трепетаньем.Я весь – огонь, и холод, и обман,Я – радугой пронизанный туман.Из книги «Горящие здания»
Лирика современной души
1900
Мир должен быть оправдан весь, чтоб можно было жить.
К. БальмонтКинжальные слова
I will speak daggers.
Hamlet[5]Я устал от нежных снов,От восторгов этих цельныхГармонических пировИ напевов колыбельных.Я хочу порвать лазурьУспокоенных мечтаний.Я хочу горящих зданий,Я хочу кричащих бурь!Упоение покоя –Усыпление ума.Пусть же вспыхнет море зноя,Пусть же в сердце дрогнет тьма.Я хочу иных бряцанийДля моих иных пиров.Я хочу кинжальных словИ предсмертных восклицаний!Морской разбойник
Есть серая птица морская с позорным названьем: глупыш.Летит она вяло и низко, как будто бы спит, но – глядишь,Нависши уродливым телом над быстро сверкнувшей волной,Она увлекает добычу с блестящей ее чешуей.Она увлекает добычу, но, дерзок, красив и могуч,Над ней альбатрос длиннокрылый, покинув возвышенность туч,Как камень, низринутый с неба, стремительно падает ницПри громких встревоженных криках окрест пролетающих птиц.Ударом свирепого клюва он рыбу швырнет в пустотуИ, быстрым комком промелькнувши, изловит ее на лету,И, глупую птицу ограбив, он крылья расправит свои –И виден в его уже клюве блестящий отлив чешуи.Морской и воздушный разбойник, тебе я слагаю свой стих,Тебя я люблю за бесстыдство пиратских порывов твоих.Вы, глупые птицы, спешите, ловите сверкающих рыб,Чтоб метким захватистым клювом он в воздухе их перешиб!‹1899›Красный цвет
Быть может, предок мой был честным палачом:Мне маки грезятся, согретые лучом,Гвоздики алые и, полные угрозы,Махрово-алчные, раскрывшиеся розы.Я вижу лилии над зыбкою волной:Окровавленные багряною Луной,Они, забыв свой цвет, безжизненно-усталый,Мерцают сказочно окраской ярко-алой,И с сладким ужасом, в застывшей тишине,Как губы тянутся и тянутся ко мне.И кровь поет во мне… И в таинстве заклятьяМне шепчут призраки: «Скорее! К нам в объятья!Целуй меня… Меня!.. Скорей… Меня… Меня!..»И губы жадные, на шабаш свой маня,Лепечут страшные призывные признанья:«Нам все позволено… Нам в мире нет изгнанья…Мы всюду встретимся… Мы нужны для тебя…Под красным Месяцем, огни лучей дробя,Мы объясним тебе все бездны наслажденья,Все тайны вечности и смерти и рожденья».И кровь поет во мне. И в зыбком полуснеТе звуки с красками сливаются во мне.И близость нового, и тайного чего-то,Как пропасть горная, на склоне поворота,Меня баюкает, и вкрадчиво зовет,Туманом огненным окутан небосвод,Мой разум чувствует, что мне, при виде кровиВесь мир откроется, и все в нем будет внове.Смеются маки мне, пронзенные лучом…Ты слышишь, предок мой? Я буду палачом!Скифы
Мы блаженные сонмы свободно кочующих скифов,Только воля одна нам превыше всего дорога.Бросив замок Ольвийский с его изваяньями грифов,От врага укрываясь, мы всюду настигнем врага.Нет ни капищ у нас, ни богов, только зыбкие тучиОт востока на запад молитвенным светят лучом.Только богу войны темный хворост слагаем мы в кучиИ вершину тех куч украшаем железным мечом.Саранчой мы летим, саранчой на чужое нагрянем,И бесстрашно насытим мы алчные души свои.И всегда на врага тетиву без ошибки натянем,Напитавши стрелу смертоносною жёлчью змеи.Налетим, прошумим – и врага повлечем на аркане,Без оглядки стремимся к другой непочатой стране.Наше счастье – война, наша верная сила – в колчане,Наша гордость – в незнающем отдыха быстром коне.‹1899›В глухие дни
Предание
В глухие дни Бориса Годунова,Во мгле Российской пасмурной страны,Толпы людей скиталися без крова,И по ночам всходило две луны.Два солнца по утрам светило с неба,С свирепостью на дольный мир смотря.И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!» –Из тьмы лесов стремился до царя.На улицах иссохшие скелетыЩипали жадно чахлую траву,Как скот, озверены и неодеты, –И сны осуществлялись наяву.Гроба, отяжелевшие от гнили,Живым давали смрадный адский хлеб,Во рту у мертвых сено находили,И каждый дом был сумрачный вертеп.От бурь и вихрей башни низвергались,И небеса, таясь меж туч тройных,Внезапно красным светом озарялись,Являя битву воинств неземных.Невиданные птицы прилетали,Орлы парили с криком над Москвой,На перекрестках, молча, старцы ждали,Качая поседевшей головой.Среди людей блуждали смерть и злоба,Узрев комету, дрогнула земля,И в эти дни Димитрий встал из гроба,В Отрепьева свой дух переселя.Смерть Димитрия Красного
Предание
Нет, на Руси бывали чудесаНе меньшие, чем в отдаленных странах.К нам также благосклонны небеса,Есть и для нас мерцания в туманах.Я расскажу о чуде старых дней,Когда, опустошая нивы, долы,Врываясь в села шайками теней,Терзали нас бесчинные моголы.Жил в Галиче тогда несчастный князь,За красоту был зван Димитрий Красный.Незримая меж ним и небом связьВ кончине обозначилась ужасной.Смерть странная была ему дана.Он вдруг, без всякой видимой причины,Лишился вкуса, отдыха и сна,Но никому не сказывал кручины.Кровь из носу без устали текла.Быть приобщен хотел святых он таин,Но страшная на нем печать была:Вкруг рта – всё кровь, и он глядел – как Каин.Толпилися бояре, позабывСебя – пред ликом горького злосчастья.И вот ему, молитву сотворив,Заткнули ноздри, чтобы дать причастье.Димитрий успокоился, притих,Вздохнув, заснул, и всем казался мертвым.И некий сон, но не из снов земных,Витал над этим трупом распростертым.Оплакали бояре мертвецаИ, крепкого они испивши меда,На лавках спать легли. А у крыльцаРосла толпа безмолвного народа.И вдруг один боярин увидал,Как, шевельнув чуть зримо волосами,Мертвец, покров содвинув, тихо встал –И начал петь с закрытыми глазами.И в ужасе, среди полночной тьмы,Бояре во дворец народ впустили.А мертвый, стоя, белый, пел псалмыИ толковал значенье русской были.Он пел три дня, не открывая глаз,И возвестил грядущую свободу,И умер как святой, в рассветный час,Внушая ужас бледному народу.Ангелы опальные
Ангелы опальные,Светлые, печальные,Блески погребальныеТающих свечей, –Грустные, безбольныеЗвоны колокольные,Отзвуки невольные,Отсветы лучей, –Взоры полусонные,Нежные, влюбленные,Дымкой окаймленныеТонкие черты, –То мои несмелые,То воздушно-белые,Сладко-онемелыеЛегкие цветы.Чувственно-неясные,Девственно-прекрасные,В страстности бесстрастныеТайны и слова, –Шорох приближения,Радость отражения,Нежный грех внушения,Дышащий едва, –Зыбкие и странные,Вкрадчиво-туманные,В смелости нежданныеПроблески огня, –То мечты, что встретятсяС теми, кем отметятся,И опять засветятсяЭхом для меня!‹1899›Слова любви
Слова любви, не сказанные мною,В моей душе горят и жгут меня.О, если б ты была речной волною,О, если б я был первой вспышкой дня!Чтоб я, скользнув чуть видимым сияньем,В тебя проник дробящейся мечтой, –Чтоб ты, моим блеснув очарованьем,Жила своей подвижной красотой!Белладонна
Счастье души утомленной – Только в одном:Быть как цветок полусонныйВ блеске и шуме дневном,Внутренним светом светиться,Все позабыть и забыться,Тихо, но жадно упиться Тающим сном.Счастье ночной белладонны –Лаской убить.Взоры ее полусонны,Любо ей день позабыть,Светом луны расцвечаться,Сердцем с луною встречаться,Тихо под ветром качаться, В смерти любить.Друг мой, мы оба устали. Радость моя!Радости нет без печали.Между цветами – змея.Кто же с душой утомленнойВспыхнет мечтой полусонной,Кто расцветет белладонной – Ты или я?Нежнее всего
Твой смех прозвучал серебристый,Нежней, чем серебряный звон, –Нежнее, чем ландыш душистый,Когда он в другого влюблен.Нежней, чем признанье во взгляде,Где счастье желанья зажглось, –Нежнее, чем светлые прядиВнезапно упавших волос.Нежнее, чем блеск водоема,Где слитное пение струй, –Чем песня, что с детства знакома,Чем первой любви поцелуй.Нежнее всего, что желанноОгнем волшебства своего, –Нежнее, чем польская панна,И значит – нежнее всего.Сумрачные области
Сумрачные области совести моей,Чем же вы осветитесь на исходе дней, –Сумраки отчаянья, дыма и страстей?Вы растете медленно, но, как глыбы туч,Ваш провал безмолвия страшен и могуч,Вы грозите скрытою гибельностью круч.После детства ровного с прелестью лугов,После отыскания новых берегов,Наши мысли гонят нас, гонят, как врагов.Ни минуты отдыха, жизнь к себе зовет,Дышит глянцевитостью наш водоворот,Ни минуты отдыха, дальше, все вперед.Чуть мечтой измеряешь дальние края,Вот уже испорчена молодость твоя,Стынет впечатлительность к сказкам бытия.И душой холодною, полной пустоты,В жажде новых пряностей, новой остроты,Тянешься, дотянешься до своей черты,До черты губительной в бездне голубой,Где ты вдруг очутишься – с призраком – с собой,Искаженный жадностью, грубый и слепой.И среди отчаянья, дыма и теней,Чем же ты осветишься на исходе дней?Горе! Как ты встретишься с совестью своей?Волна
Набегает, уходит, и снова, светясь, возвращается,Улыбается, манит, и плачет с притворной борьбой,И украдкой следит, и обманно с тобою прощается, –И мелькает, как кружево, пена во мгле голубой.О, волна, подожди! Я уйду за тобой!О, волна, подожди! Но отхлынул прибой.Серебристые нити от новой луны засвечаются.Все вольней и воздушней – уплывшему в даль кораблю.И лучистые волны встречаются, тихо качаются,Вырастает незримое рабство, я счастлив, я сплю.И смеется волна: «Я тебя утоплю!Утоплю, потому что безмерно люблю!»Чары месяца
Медленные строки
1Между скал, под властью мглы,Спят усталые орлы.Ветер в пропасти уснул,С моря слышен смутный гул.Там, над бледною волной,Глянул месяц молодой,Волны темные воззвал –В море вспыхнул мертвый вал.В море вспыхнул светлый мост,Ярко дышат брызги звезд.Месяц ночь освободил,Месяц море победил.2Свод небес похолодел,Месяц миром овладел,Жадным светом с высотыТронул горные хребты.Всё безмолвно захватил,Вызвал духов из могил.В серых башнях, вдоль стены,Встали тени старины.Встали тени и глядят,Странен их недвижный взгляд,Странно небо над водой,Властен месяц молодой.3Возле башни, у стены,Где чуть слышен шум волны,Отделился в полумглеБелый призрак Джамиле.Призрак царственной княжныВспомнил счастье, вспомнил сны,Всё, что было так светло,Что ушло – ушло – ушло.Тот же воздух был тогда,Та же бледная вода,Там, высоко над водой,Тот же месяц молодой.4Всё слилось тогда в одноЛучезарное звено.Как-то странно, как-то вдругВсё замкнулось в яркий круг.Над прозрачной мглой землиНебеса произнесли,Изменяяся едва,Незабвенные слова.Море пело о любви,Говоря: «Живи! Живи!»Но, хоть вспыхнул в сердце свет,Отвечало сердце: «Нет!»5Возле башни, в полумгле,Плачет призрак Джамиле.Смотрят тени вдоль стены,Светит месяц с вышины.Всё сильней идет прибойОт равнины голубой,От долины быстрых вод,Вечно мчащихся вперед.Волны яркие плывут,Волны к счастию зовут, –Вспыхнет легкая вода,Вспыхнув, гаснет навсегда.6И еще, еще идут,И одни других не ждут.Каждой дан один лишь миг,С каждой есть волна-двойник.Можно только раз любить,Только раз блаженным быть,Впить в себя восторг и свет, –Только раз, а больше – нет.Камень падает на дно,Дважды жить нам не дано.Кто ж придет к тебе во мгле,Белый призрак Джамиле?7Вот уж с яркою звездойГаснет месяц молодой.Меркнет жадный свет его,Исчезает колдовство.Скучным утром дышит даль,Старой башне ночи жаль,Камни серые глядят,Неподвижен мертвый взгляд.Ветер в пропасти встает,Песню скучную поет.Между скал, под влагой мглы,Просыпаются орлы.Сентябрь 1898БалаклаваВыше, выше
Я коснулся душ чужих,Точно струн, но струн моих.Я в них чутко всколыхнулТихий звон, забытый гул.Все обычное прогнал,Легким стоном простонал,Бросил с неба им цветы,Вызвал радугу мечты.И по облачным путям,Светлым преданным страстям,Сочетаньем звучных строкЗа собою их увлек.Трепетаньем звонких крылОтуманил, опьянил,По обрывкам их помчал,Забаюкал, закачал.Выше, выше, все за мной,Насладитесь вышиной,Попадитесь в сеть мою,Я пою, пою, пою.Моя душа
Моя душа – оазис голубой,Средь бледных душ других людей, бессильных.Роскошный сон ниспослан мне судьбой,Среди пустынь, томительных и пыльных.Везде пески. Свистя, бежит самум.Лазурь небес укрылася в туманы.Но слышу я желанный звон и шум,Ко мне сквозь мглу подходят караваны.Веселые, раскинулись на миг,Пришли, ушли, до нового свиданья,В своей душе лелеют мой двойник,Моей мечты воздушной очертанья.И вновь один, я вновь живу собой,Мне снится радость вечно молодая.Моя душа – оазис голубой,Мои мечты цветут, не отцветая.Я не из тех
Я не из тех, чье имя легион,Я не из царства духов безымянных.Пройдя пути среди равнин туманных,Я увидал безбрежный небосклон.В моих зрачках – лишь мне понятный сон,В них мир видений зыбких и обманных,Таких же без конца непостоянных,Как дымка, что скрывает горный склон.Ты думаешь, что в тающих покровахЗастыл едва один-другой утес?Гляди: покров раскрыт дыханьем гроз.И в цепи гор, для глаза вечно-новых,Как глетчер, я снега туда вознес,Откуда виден мир в своих основах!Ожесточенному
Я знаю ненависть, и, может быть, сильней,Чем может знать ее твоя душа больная,Несправедливая и полная огней Тобою брошенного рая.Я знаю ненависть к звериному, к страстямСлепой замкнутости, к судьбе неправосуднойИ к этим тлеющим кладбищенским костям, Нам данным в нашей жизни скудной.Но, мучимый, как ты, терзаемый года,Я связан был с тобой безмолвным договором,И вижу, ты забыл, что брат твой был всегда Скорей разбойником, чем вором.С врагами – дерзкий враг, с тобой – я вечно твой,Я узнаю друзей в одежде запыленной.А ты, как леопард, укушенный змеей, Своих терзаешь, исступленный!Лесные травы
Я люблю лесные травы Ароматные,Поцелуи и забавы Невозвратные.Колокольные призывы Отдаленные,Над ручьем уснувшим ивы Полусонные.Очертанья лиц мелькнувших Неизвестные,Тени сказок обманувших Бестелесные.Всё, что манит и обманет Нас загадкоюИ навеки сердце ранит Тайной сладкою.Аромат Солнца
Запах солнца? Что за вздор!Нет, не вздор.В солнце звуки и мечты,Ароматы и цветыВсе слились в согласный хор,Все сплелись в один узор.Солнце пахнет травами,Свежими купавами,Пробужденною веснойИ смолистою сосной.Нежно-светлотканымиЛандышами пьяными,Что победно расцвелиВ остром запахе земли.Солнце светит звонами,Листьями зелеными,Дышит вешним пеньем птиц,Дышит смехом юных лиц.Так и молви всем слепцам:Будет вам!Не узреть вам райских врат.Есть у солнца аромат,Сладко внятный только нам,Зримый птицам и цветам!Затон
Когда ты заглянешь в прозрачные воды затонаПод бледною ивой, при свете вечерней звезды,Невнятный намек на призыв колокольного звонаК тебе донесется из замка хрустальной воды.И ты, наклонившись, увидишь прекрасные лица,Испуганным взором заметишь меж ними себя,И в сердце твоем за страницею вспыхнет страница,Ты будешь читать их, как дух, не скорбя, не любя.И будут расти ото дна до поверхности влагиУзоры упрямо и тесно сплетенных ветвей,И будут расти и меняться, – как призраки сагиРастут, изменяясь в значеньи и в силе своей.И всё, что в молчании ночи волнует и манит,Что тайною чарой нисходит с далеких планет,Тебя в сочетанья свои завлечет – и обманет,И сердце забудет, что с ними слияния нет.Ты руку невольно протянешь над сонным затоном –И вмиг всё бесследно исчезнет, – и только вдалиС чуть слышной мольбою, с каким-то заоблачным звономНезримо порвется струна от небес до земли.‹1899›
