Деревенский миллион
– Да ты что! Ты это… всерьёз русский это значит рыжий?
– Я свихнулся!? Ты хочешь сказать об этом? Нет, ты просто не знаешь культуры нашей. Ты знаешь, что такое христианский алтарь? Это место совершения магических действий на костях святых …
– Что-что?.. Ты что, это всерьёз?
– А ты что не знал, что христианские проповедники свои магические действия совершают на костях Великих святых? И под их алтарём находятся плоть святого. Чем больше величия у святого, тем сильнее и крепче происходит магическое действие. Такие вот речи велись, когда приезжали ребята.
Не единожды Сила делился со своими ребятами желанием сыграть на вершине мара музыку.
Тут же один их них набрал номер по мобильному телефону, и сказал Силе, этот человек, который любит необычные джем-сейшны.
– Вот и я хочу совершить это действие на могиле Великого святого, Великого русского святого. Ты не представляешь, какое это место! Степь, русская степь, … – напел мотив известной песни в конце их телефонного разговора.
– Да это же стихи Инны Гофф! – послышалось в трубке телефонного аппарата, – ты что, уже плагиатом занялся там, в своей деревне?
– Верно, и это произведение будет вставлено. Здесь будет звучать вся музыка русская и мне нужно собрать большую команду. Зрителей не будет. Будут музыканты. Точнее будет только русская музыка. И я совершу Великое симфоническое действо на Мару. Если ты согласишься, я тебе вышлю твою часть нот.
– Слушай, а там остановиться есть где, если собираешься столько человек собрать?
– Попробуем. Но если захватишь палатку, то это будет ещё лучше. Кто-то приедет без неё. Но учти, там последние двадцать километров нужно будет пройти пешком, неся инструмент и костюм на руках. Самое главное инструмент! Нельзя везти его, нужно нести на руках последние двадцать километров.
– Ну, ты даёшь! Это что за глухомань такая, куда даже транспорт не ходит?! Или условие у тебя такое?
– Это не моё условие. Это не я такое дал. Ну, ты не расстраивайся, у тебя ещё нечего… А вот как мне быть с фортепьяно? Мне нужно его как-то сюда доставить.
– Да ты что?!
– Это условие…
– Ну, это будет интересное мероприятие. Да! Я даю согласие. Я буду. Может, кого еще сагитировать, на это?
Из рук Силы выхватил трубку хозяин телефона и сказал, крича вдогонку:
– Агитируй, места чудные, природа чудная. Степь, небольшой лесок, но нет водоёма, то есть, нет реки, это не бардовский, это чисто музыкальный сейшн будет. Давай ждём от тебя известий.
– Всё, Силыч, этот чувак на аркане, но притащит человек десять точно.
Сила упросил фермера дядю Коля, как для себя определил он его, взять их в машину. Его жене нужно было быть в ЦРБ, её вызывали. Так как освободилась из оргметодкабинета, куда приезжала его жена. Пока дядя Коля заезжал по делам то в одно, то в другое место, он ездил вместе с ним.
– А ты что-то затеял? Слух идёт по селу, – завёл разговор дядя Коля, когда они ждали его жену у больницы.
– Дядь Коль, я сам-то ещё не успел подумать, а Вы уже знаете!? … Я решил организовать концерт для музыкантов на воздухе, – ответил ему Сила.
– Так ведь не заработаешь же ничего.
– Дядь Коль, … понимаете… для музыканта иногда не нужно зарабатывать, иногда он просто хочет раскрепоститься и выплеснуть из себя… как индивидуально, так и в группе. То есть послушать себя, побыть в звуке. И поэтому часто музыканты играют там, где, как в поговорке, Макар телят не пас. Так вот и это. Это для него самого для музыканта… Истинный музыкант это такой сдвинутый по фазе индивид, которому комфортно в звуке и особенно гармонично в существующих звуках. Поэтому приедут истинные музыканты, для которых звук это всё. Вот увидите.
Они ездили по райцентру, по делам дяди Коли фермера и он рассказывал о жизни сельской.
– Понимаешь, в девяностые годы я был председателем этого колхоза. Был молод. До этого был управляющим того села за маром. … Потом меня избрали в правление, … а затем колхозники меня выбрали председателем. В девяностые годы, когда нас целенаправленно банкротили, мы смогли построить дорогу и протянуть газопровод. Планировали, сколько заработаем денег на газ, то есть нужно провести газовые коммуникации по колхозу. Дорога нам нужна была, твёрдая асфальтовая дорога, по которой мы ездим в райцентр и сейчас. Премии колхозниками.
– Выходит, советская плановая модель экономики была правильной? – спросил его Сила, посматривая в лобовое окно автомобиля фермера.
– На Западе, между прочим, – каждый президент корпорации имеют планы на десять лет вперёд. Фирма поменьше руководствуются пятилетним наброском, директор завода мыслит трёхлетним планом. Ежегодный план, как правило, сверстан, скажем, в Японии и для простого рабочего. Между прочим, это всё они переняли у нас, у советской системы… И мы, когда газифицировали деревню, провели и дорогу за мар, крепко привязали то село к центральной усадьбе. … В бандитские девяностые … – дядя Коля хотел продолжить, но его перебил Сила.
– Вы были председателем колхоза? – уставился он на дядю Колю.
– …!? Да. Что, не похож … я на председателя? Моё отделение было одним из лучших.
– Я почему-то думал, что фермеры другие, – сказал он, рассматривая его загорелое, с лёгкой щетинкой овальное лицо, с чистой зелёной радужкой глазных яблок.
– Какие это другие российские фермеры, … вроде американских ковбоев? …
– Ну, если не американских, то что-то типа французских или английских, или … мексиканских. Нет, наверное, канадских.
– А ты видел канадских?
– Если честно, я не видел и не знаю ни тех, ни других, ни третьих. Только в американских фильмах.
– А, всё понятно…
– После того как Ельцин стал президентом. … Ты хоть знаешь, кто такой Ельцин? – спросил дядя Коля.
– Да, конечно! Это первый президент Свободной демократической России.
– Ну, пусть так. Так вот он поставил Егора …Гайдара, и тут же издал указ. Тогда мы стали жить по указам, а не по постановлениям. Этот указ предусматривал в кратчайшие сроки расформировать колхозы-совхозы и создать фермерские хозяйства. У нас в области были на тот момент сильные коммунисты и у власти до девяносто восьмого года были они. Область входила в красный пояс. И у нас губернатор того приказа не послушался, мы поставляли мясо, молоко, пшеницу, овощи в областной фонд. И народ кормили. Хотя нас эти демократы-бандиты кинули.
– То есть, как кинули?
– Ну, самым натуральным способом. Нас селян, как колхозников, так и рабочих совхозов, просто кинули. Если говорить по бандитским понятиям. Три года нам вместо денег Гайдар давал чеки урожаев 90, 91 и 92 годов, а потом Егорушка их простил нам.
– То есть, как простил? …
– То есть он … кинул. …
– Да не может быть такое?
– Эх, молодой человек, … плохо вы знаете историю. Тогда ведь даже прокуратуру подключили, чтобы нас разорять.
– Как?
– Прокурорам дай задание, так они носом пашню будут пахать, но задание выполнят, не смотря на нарушения закона. Хорошо, что в те времена в Думе, в Москве от нашей области был депутатом сам прокурор. Он приехал, проехался по области, проговорил с прокурорами. Пристыдил их или ещё как там. Не знаю подробностей. Но на нас не так стали давить, как в других областях и республиках. Оставили нас в покое. Но, в результате у нас перестали закупать продукты для федерального фонда, а только для областного. А что значит для областного? Это – для школ и больниц. Некоторые воинские части закупали. То есть шёл какой-то товарообмен: продукты – деньги. Часть заводы закупали для своих столовых, … но у нас оставались излишки. Эти излишки в кавычках, которые мы готовили для федерального фонда. И мы стали его сокращать. Куда его девать? Да, у нас не было мест хранения и не было переработки. Молоко ведь хранить нельзя: его либо сразу продавать, либо на кисломолочку, или в творог и в масло перерабатывать. В колхозах этого не было. Мясо тоже нельзя хранить.
– А если в колбасу переработать?
– Да, только в райцентре был один мясокомбинат, но он – маломощный. А раньше в федеральный центр поставляли, охлаждали мясо и в Москву гнали. Я тогда стал колхозником выдавать натурал вместо зарплаты. Режем коров – отдаю зарплату мясом, они, кто подальновидней, стали его коптить и на рынок вывозить. Но вывозить, это хорошо у кого были собственные легковушки. На рынке стоять надо, а тут беспредельщики. Рынок захватывали бандиты… Настоящие кавказские бандиты. Либо они тебя пристрелят, либо всё отберут. В середине 90-х помнишь, какая война была? Сколько погибло, пропало. Это всё попало в бандитские жернова гайдаро-ельцинской демократии. Главная опора в производстве зерна – материально-техническая база. Во время передела собственности вспыхнуло, как инфекция, массовое банкротство колхозов и совхозов, а затем и вновь созданных крестьянско-фермерских хозяйств. Тысячи их прошли процедуру в кавычках финансового оздоровления, а в действительности – просто распродажу имущества. У нас уничтожили 76 тракторов, 80 зерноуборочных комбайнов, других нужных сельхозмашин. Если у нас в 1990 году на один трактор была нагрузка 9,5 га пашни, то нынче – 25,5, на комбайны соответственно – 15,5 га и 40,0. Это же какая нагрузка на технику, а она тоже изнашивается! Ведь на селе нет денег, чтобы закупать новые машины. Власть еще не расплатилась с нами по чекам 90-х. Да и диспаритет цен, горючка, электроэнергия, газ, железо-запчасти, сами машины дорожают, а закупочные цены на продукцию сельского хозяйства остаются прежними или даже снижаются. Да, стоимость продовольствия растёт! Но не у нас, не у сельчан. Прибыли оседают в карманах посредников, различных «зернотрейдеров» и прочих торгашей.
По стране полтора миллиона машин разрезали электро- и газосваркой, несколько миллионов тонн высококачественной стали за гроши достались Западной Европе. У нас ведь мелиоративные трубы выкапывали, электрические провода отдирали и увозили! Были ликвидированы мощные федеральные системы, предприятия по обслуживанию сельского хозяйства; «Сельхозтехника» – по ремонту тракторов и комбайнов, «Сельхозхимия» – по внесению удобрений и пестицидов, «Росколхозстрой» и «Сельстрой» – по строительству домов, зданий на селе. Все было отработано, как в той же Германий, где я бывал и видел.
– А вы коптить не могли? – уточнил Сила.
– Молодой человек, это же в промышленных масштабах! Так вот, это индивид мог в бочке от силы килограммов пятьдесят прокоптить. Колхозу пару тонн прокоптить не под силу. Индивидуально и промышленно – это разные вещи. У нас не было возможностей. Что можно в частных условиях? – взволнованно рассказывал дядя Коля. Когда мы были уже готовы пойти на это! Не было Росколхозстроя, кто бы нам построил коптильню по правилам.
– Что значит в бочке? … А. … Помню. … Я тогда уже начал учиться в С-ре в институте культуре. Помню эти бандитские разборки, – сказал Сила, вспоминая те годы.
– Как известно, половина успеха в сельском хозяйстве – селекция, семенной материал, породы скота. Оставшиеся пятьдесят процентов – механизация. В результате отсутствия должного количества техники Россия ежегодно теряет более 20 миллион тонн зерна, миллион тонн мяса, 7 миллион тонн молока. Производительность труда в нашем АПК в 6-9 раз ниже, нежели в западных странах, а энергозатраты – в 2-3 раза выше. Не нужно забывать, мы холодная страна и нам дополнительно нужно обогревать коровник. Немцу не надо. Тем более французу или итальянцу…
– И к нам братва приезжала сюда …– продолжал дядя Коля. – Слава богу, как-то мы отвертелись. И я смог провести тогда и асфальтированную дорогу в село за мар, и газопровод. Не знаю, почему, мне это удалось. Но здесь ушёл коммунист-губернатор, а пришёл демократ-губернатор и пошло… фермерство, фермерство, фермерство. Работать не стали давать. Так что, те чеки «Урожаев» 90, 91, 92 годов и повисли, а нам там порядочно миллионов должны были. Только нашему колхозу за те годы чуть меньше миллиарда рублей должны.
– Фи-и-ть, – присвистнул он.
– Вот и свисти. Вон идёт Снежана Оттобальдовна, сейчас поедем, – уважительно сказал по отношению к его жене-доктору дядя Коля, выскочив из салона ей на встречу …
После того как Снежана Оттобальдовна уселась, они тронулись. На выезде из райцентра у молокозавода голосовали односельчане. Дядя Коля вышел поговорить о помощи:
– У меня только одно место, если вот сумки забрать и до дома довести – это могу. Или вот мальчишку забрать? – доносилось до них их разговор. Втиснув ещё пару худеньких пассажиров, дядя Коля тронулся домой.
– Вы знаете, что в том селе очень хороший самодеятельный хор? Один из лучших хоров области, – продолжил разговор дядя Коля, как только они отъехали подальше.
– Нет, мне ещё никто не говорил об этом, – ответил он дяде Коле.
– Там директор местного клуба, Дома культуры, его поддерживает. Сейчас он уже старенький. Но своё дело делает умело. Хор несколько раз становился лауреатом областного конкурса самодеятельности. Народ там постоянный, репертуар тоже. Хотя они регулярно пополняются.
– Нужно как-нибудь послушать. Может, пригодятся.
– Смотри, твоё дело, – напутствовал его дядя Коля.
– Мне нужно туда съездить, посмотреть, как там организованно, – сказала Снежана Оттобальдовна.
– Обязательно, там народ хороший. Я ведь там управляющим одно время был, по-современному менеджером, – уточнил дядя Коля для неё. – Правда, сейчас всё в работоспособном состоянии, то есть не пенсионеров все меньше и меньше. Хотя на селе, возможно, скоро никого не останется: каждый год столько человек, в основном молодежь, уезжает в «город». Где сельский класс? Колхозник или сельский рабочий, или по-новому класс сельхоз производителей так называемых фермеров. Где общечеловеческие или мировые ценности: порядочность, честность, сознательность, солидарность? О производительности труда власть как-то упоминает, но «новые русские» слов таких даже не знают. Собственно даже, цена на нефть – это чисто спекулятивная цена, не в смысле философском, а в экономическом, основанная на психологии, а вовсе не на математических расчётах. Спрос на нефть изменяется на 1–2–3%, а цены гуляют в разы. Точно так происходит и на фондовых рынках: цены акций не отражают никакой экономически хозяйственной реальности, они живут в своём собственном мире. Сегодня в западной так называемой рыночной экономике – искусство наживы, правят бал спекулянты. А в спекуляциях главное – психология. Так что цена может подняться и опуститься от слуха, сплетни. Это позволит нам залатать дыры и опять кое-что накопить, что и составляет нашу незатейливую мечту…
Дорога была прямой, но приходилось на ней петлять из-за ям и выпавших кусков асфальта. …
В очередной раз они вместе со своей половинкой уже лежали в постели. Снежана, прижавшись к нему, в очередной раз спросила, не скучает ли он по своей музыкальной деятельности.
– Ты знаешь, у меня, кажется, рождается гениальная идея.
– У тебя всегда они рожаются. Только вот я боюсь, что твоей идее стать известным музыкантом я мешаю. Теперь ради меня ты застрял в этой дыре. Когда мы ещё миллион получим? А у тебя уходит время.
– Ничего страшного. Ты знаешь, Юрий Айзеншпис даже в тюрьме посидеть успел. А своего не потерял. Даже обогатился. И я посижу на земле рядом с тобой, – он тут поцеловал её, – и у нас всё будет. Конечно, это миллион нам не помешает. Ты только не обижайся, что я иногда отлучаюсь по делам группы. Её тоже нужно поддерживать в тонусе. Да и мне нужно бывать на тусовках, давать интервью, в общем, светиться. … Но я не про это. Я же хотел тебе сказать о своём проекте… – Он поудобней лег на спину, она уложила свою голову на его плечо. – Знаешь, вот … у меня родилась идея.… На мару, это вон гора, которая видна из окон. … Там бы устроить концерт без слушателей для духа русской степи.
– Для кого? – спросила Снежана, не поняв его слов.
– Для Духа русской степи, – тихо, но твёрдо сказал он.
– У тебя какие-то языческие идеи, – сонно ответила она ему.
– Не языческие, а ведические, – уточнил он. – Где-то сказано, что мар – это рукотворный холм. И в его основании имеются могила или человеческие захоронения, наверное, так более правильно. Не то князя, не то великого русского … или предка русских жреца. Так вот я хочу устроить на вершине этого мара поминальную тризну.
– По кому? По Жрецу? Захороненному … ещё до нашей эры, – с усталой улыбкой произнесла она. Он же её усталость ощутил по её полусонному голосу.
– Ну да. … Эх, ты у меня прожжённая материалистка, – сказал он ей и губами потрогал её висок.
– Да, материалистка, мы медики большие материалисты с мистическим наклонностями-и-и…
– У меня рождаются, … какие произведения нужно включить, – продолжал он развивать свою фантазию перед женой. – Пригласить музыкантов, создать музыкальный коллектив из русских музыкальных инструментов, вокал басовитых мужчин.
Я почувствовал, что нужно вставить бородинскую основу в программу и на неё, как на верёвочку, нанизывать другие темы. Представь, вторая часть струнного квинтета Бородина песня «Вижу чудное приволье» и ты сидишь и играешь на просторе! Дальше бородинская Богатырская симфония, мотивы эпической части, я ещё не понимаю, но их нужно вставить. Первая часть – могучая унисонная тема в исполнении гитар, хотя у него там другие инструменты. Но кто мне на спине притащит виолончель!? Никто. А там, на семиструнной гитаре можно эту грузную, кряжистую музыку воспроизвести. И дополнить деревянными духовыми. Аранжировать широкую вокальную мелодию в исполнении виолончелей для гитары и показать раздольную русскую степь… вставить темы из современных песен. Вторую часть Бородинской «Богатырской» тоже взять, там такое движение стремительное скерцо, вырывается из глубины басов на фоне повторяемой валторнами октавы, а затем несётся вниз, словно «не переводя дыхания». Здесь, конечно, тема звучит несколько мягче, хотя и она сохраняет мужской характер. И там синкопа. Синкопа создаёт ритм быстрой скачки коней по бескрайним русским степным просторам. Потом идёт восточная тема, брать её или не брать, ещё я подумаю, не хочется, но нужно продумать. А далее средний эпизод невелик – и возобновляется стремительный бег, постепенно угасая, словно уносясь в неведомое. А тут Образ Баяна – легендарного древнерусского певца, носит повествовательный характер и разворачивается в плавном, спокойном движении. И включить из богослужения знаменитую Херувимскую песню, вокально, акапельно! Аккорды гитар имитируют перебор гусельных струн. После нескольких тактов вступления, интонируемого кларнетом, валторны запевают поэтическую мелодию. Я думаю, из духовиков кто-нибудь, откликнется, – сказал он ей. – Потом звук ощущения угрозы, сгущается тревожность. Как лёгкий быстрый летний дождь проходит и восстанавливается первоначальная ясность. Сюда вставляются некоторые фрагменты темы из других произведений, можно «Полёт шмеля» Римского-Корсакова. Чудесным лирическим эпизодом, в котором основная мелодия звучит во всей полноте своего обаяния, заканчивается часть.
– Сила, – спросила она его почти сквозь сон, – ты рок музыкант или классический музыкант?
– Я же классическое музучилище окончил. А потом ещё и институт культуры по программе консерватории! Снежан, ты меня обижаешь. Я что просто так организовал коллектив ребят, подбирал абы как? Ты что не веришь в мои музыкальные способности?
Сила замолчал, слушая, как она посапывала, уже, по-видимому, спит.
Снежана понимала, не было проблемы хуже той, которая сломала бы мужчину. А он твёрдо решил взять миллион, который давали ей как молодому специалисту, если она отработает 3 года здесь. Она убедила его, что ей эта работа в сельской глубинке, на селе, на земле, в медпункте, а точнее во врачебной амбулатории, очень и очень необходима. Это ради собственного лекарского опыта поработать самостоятельно, на селе. Её, тогда ещё молодой человек, и уже крепко намечавшийся жених, это скумекал не сразу. Ради прогрессивного клинического опыта у неё, будущей жены он тоже решил подождать немного у судьбы. И вот она теперь понимала, что и ему нужно дать эту возможность, здесь организовать своё Я.
Она не противоречила его замыслу, пусть делает, как решил. Группу же он создал, набрал ребят, он знает, как это делать. Пусть, пусть пробует. Звонит, договаривается, пусть приезжают. И скрасит здесь её однообразные охи и ахи. Пусть, пусть затевает и варит свою концертную программу.
Как-то вечером после ужина он стал просить о помощи свою супругу. Оказывается, Сила упрашивал одного скотника приводить его сына на свои занятия музыкой. Сила как-то сказал Снежане, что нашёл одного пацанёнка с чудным голосом. Только не знает, есть у него музыкальные данные или нет. А вот речь его очень красива. Он тут как-то с ребятами гонял в футбол, и приметил этого пацана, точнее услышал его, пояснял он её.
– Он во время игры заворожил меня своим голосом. Я стал упрашивать его отца, чтобы мальчишка стал ходить к нему на уроки. А отец ни в какую: «Какой из него музыкант? Пусть вон девчонки ходят, а не пацан. Пацану вон трактор, машину знать надо. А песенки петь это…» – говорил этот мужичок.
– Он ведь не понимает, что музицирование помогает развитию структурного мышления. А на западе многие крепкие фирмы берут к себе людей, имеющих музыкальное образование. Так как музицирование, особенно оркестровое, хоровое, ансамблевое развивает такие качества, как доносить друг до друга характер, манеру музыки, а это помогает ориентироваться в психологических качествах – помнить о прошлом, смотреть в будущее, контролировать настоящее. … А эти качества очень необходимы именно менеджерам. Я талдычу ему об этом. А его отец ни в какую.
– Ну, тебе же библиотекарь сказала, село без музыкальных традиций! Что ты хочешь? Без традиций! – напомнила она в очередной раз ему.
– Да, это верно. Традиции ансамбля, собранного тем рабочим, это точно не традиции.
– Ну да, сыграли несколько раз на свадьбе, на местном концерте по случаю окончания осени спели несколько песен.
– Да чего там. Я добьюсь, чтобы пацан походил ко мне на занятия. Конечно, от футбола его не отвлечь. Всё-таки ребята должные физически развиваться. Но нужно как-то затащить на пару раз… на репетиции, посмотреть его музыкальные способности, – сокрушался Сила.
– А ты вон девчонок подговори, они и помогут привести его, – подсказала она ему.
– А это мысль!
– А у него на самом деле есть голос?! – спросила Снежана супруга.
– Да не голос. У него что-то музыкально-обворожительное в его обычном голосе. Вот они там, когда играют в футбол, там кричат, просят, указывают. И он тоже и в этом деле участвует, что-то такое произносит. Я ощущаю это на подсознательном уровне.
– Сколько ему лет?
– Не знаю, лет десять-двенадцать. А что?
– Значит, ещё не подростковый возраст. У подростков имеется биологическая потребность самовыражаться в пении. Вокруг поющего и играющего на каком-нибудь музыкальном инструменте парня всегда собираются девчонки.
– Я подходил к его отцу, просил привести, – продолжал Сила. – Он ни в какую.
– А с матерью говорил?
– Да что мать! Отец ведь в семье начальник, – сетовал Сила.
– Ну-ну, – она уткнулась губами в его голову, вдыхая его аромат, и взбивая его волосы в вихри. А сама подумала: «Ну, ты же за мной поехал сюда». Но вслух ничего не произнесла.
– Я ему объясняю, что занятие музыкой развивает математические и организаторские способности, что это – своеобразный способ общения с другими людьми. А он, ни в какую, – всё сокрушался Сила.
– Да придёт, придёт он к тебе. Ты только не кипятись, – успокаивала его жена.
Они уже спали, когда зазвонил телефон. Сквозь сон он слышал, как в динамике кто-то сказал:
– Снежана Оттобальдовна, здесь нужна Ваша помощь!
Он ощутил, как жена выскользнула из-под одеяла, включила свет в коридоре и, кажется, стала одевать. Он спросил:
– Ты опять куда-то? – и провалился в сон. Она что-то ответила не то ему, не то по телефону.
Сила случайно узнал, что в селе в одной семье есть пианино. Его познакомили с одним сельчанином предпенсионного возраста. И тот подтвердил, что в его доме есть музыкальный инструмент.
– Да, у нас есть инструмент. Я его для дочки из Пензы привёз, жена заставила купить, она хотела, чтобы наша Татьянка училась музыке. И я на отцовском «Москвиче» дочь возил в музыкальную школу в райцентр Лопатино. Она её окончила. Вот дома она разучивала домашние задания. У нас в селе никогда не было профессиональных учителей музыки. В райцентре музыкальная школа была. … Как я этот инструмент из области доставлял! «Ласточка», так она называется, кажется.
Они вошли в дом. Хозяин позвал жену. Она вышла из кухни.
– Принимай гостей! Вот хочет Танькино пианино посмотреть, покажи, – сказал он ей.
– Ой, проходите, – она узнала мужа докторши.
Сила прошёл в комнату, увидел завешанное красно-коричневое пианино. Наверху на вязанных в крупную сетку салфетках стояли фигурки из фаянса.
