In Memoriam. Анна Уварова (1968−2020)

Мы просто вместе работали

Мы не были подругами, мы просто вместе работали.

Когда я пришла шеф-редактором на REN-TV, Аня уже работала там в этой должности. Была на очень хорошем счету и, кажется, сперва восприняла мое появление с некоторой настороженностью: все-таки журналистика в любом случае конкурентная среда, а у нас несколько отличались и подходы, и стиль работы. Мы работали неделя через неделю, пересекались по работе и – постепенно притирались друг к другу.

Довольно быстро стало понятно, что мы можем друг на друга положиться. Во всяком случае, я поняла это точно. В Новостях порой как на войне: знать, что тот, кто рядом, не подведет тебя, просто необходимо.

Мы по-прежнему не были подругами, но чужими уже не были точно.

И вот однажды со мной случилась беда.

Мне помогал весь телеканал. И это было совершенным чудом, тем чудом, которое меня спасло тогда. В прямом смысле спасло от смерти.

Пока я лежала в больнице, основной удар по работе взяли на себя ближайшие коллеги – Миша Ермолаев и Аня. Фактически им пришлось работать и за себя, и за меня. Представляю, как они были загружены.

И тем не менее однажды ко мне в палату пришли две Анюты, Федотова и Уварова. Выкроили время и приехали на другой конец Москвы. Притащили с собой пиво, поганки эдакие. А я лежу – практически парализованная, двигаются только руки и голова, и после полостной операции смеяться очень больно, а они смешат меня, истории рассказывают… Пиво тебе нельзя, спрашивают?! Так мы его поставим в коридоре в холодильник! Да, холодильник – в конце больничного коридора. Ничего, – говорит Анька, – захочешь – дойдешь! :)))

Я дошла, Анюта. Я уперлась тогда рогом – и дошла до холодильника. И на работу вышла. Потому что вы тогда были рядом со мной.

Мы не были подругами. Мы просто долго, долго работали вместе.

Мы работали на РБК бок о бок много лет, не пересекаясь напрямую. Я – ведущей аналитических программ, Анюта – главредом Новостей. Спорили иногда. По каким таким важным рабочим вопросам, чего кричали?! Хоть убей не помню. Казалось важным тогда. Но всегда, всегда, всегда я знала точно и неопровержимо: Аня – своя. Можно сколько угодно спорить и не соглашаться друг с другом (по ерундовым вопросам, на самом деле, как теперь-то я понимаю). Но возникнет что-то серьезное – а было так и на РБК – и Аня немедленно придет на помощь, выберет правильную сторону, за свое убеждение будет стоять до конца. Аня – своя! Неудобная, сильная, колючая и ранимая.

Она подставляла плечо тогда, когда было нужно, – просто и естественно, быстро и невозмутимо.

Хорошо, что мы успели, пока я еще была в Москве, обняться и поплакать вместе.

Плохо, что так мало и так недолго.

Больно, что так мало и так недолго.

Спасибо, что это «мало» – все-таки случилось в моей жизни. Спасибо. И прости.

Мария Строева

Это шляпа, Ань

Когда умирает кто-то свой, пишешь в итоге о себе. Я помню, как пришла зеленым новобранцем на REN (Ирены Стефановны еще). Аня была строгой, но я ее почему-то не боялась и вообще работала в другой бригаде.

11 сентября 2001 была моя смена, но я поменялась, ехала в машине, когда услышала по радио, что в Нью-Йорке самолеты врезались в башни-близнецы. Затор, телефон сел, попросила телефон у соседа по пробке.

В тот день на работу приехали все. Шефы менялись один за другим.

Твой эфир, ты, как Шива, рулишь потоком гостей, в какой-то момент накладка, ведущая уже в кадре, один гость не успевает выйти, другой – священник – сесть за стол. Ты очень спокойным голосом: попа остановить нахер, продолжаем. Священник тогда прилег на пол, чтобы не влезть в кадр.

А потом был РБК. Я помню, как ты увела меня в ту первую курилку на РБК, с трубами на потолке. И сказала:

– Миша предложил мне возглавить Новости, но вдруг я не справлюсь. И то – пятидневка, а у меня Катя.

У тебя всё получилось – и работа, и Катя. Какие-то коллеги говорили: ну Уварова босс – это же страшно. Оказалось, что нет, ты стена. Придумала вот, как отмазать меня, когда владельцев тогдашних тягали в Кремль.

А когда действительно лажа была какая, говорила:

– Ну это шляпа какая-то.

Ань, это шляпа какая-то. Мы ведь не виделись кучу лет, работали уже не вместе, я уехала в Прагу. И мы только переписывались. Твое последнее сообщение мне – это обещание приехать ко мне зимой. Ты не приехала. И давай отмотаем всё назад, ты здесь, и псы наши здесь, мы сидим на крыльце твоей дачи и смеемся над тем, как Чамка ухлестывает за Лушей.

Альфия Зивере

11 сентября

Давным-давно, двадцать лет назад мы с Аней Уваровой вместе работали на REN-TV. Она была моим шеф-редактором, я – ведущей. И вот сидим как-то днем в столовой, обсуждаем вечернюю верстку. И так, и так крутим, безрыбный день. Говорим друг другу – не с чего начинать, ну совсем не с чего! Поднимаемся в ньюсрум и… понеслось. Это было 11 сентября.

Потом была безумная ночь в прямом эфире, никаких суфлеров, никаких версток. В студию просто заводили гостей, политиков и экспертов, одного за другим. А ухо занято – рядом Слава Духин синхронно переводил ведущих CNN. Поэтому в ухе один английский. Первые полчаса я дергалась: кого приведут? (вдруг в лицо не узнаю), как представлять? (должности так часто меняются) и, если не узнаю в лицо, – о чем говорить? что за область – экономика, безопасность? И даже к режиссеру не обратишься: Славкин микрофон-то выведен, меня будет слышно. Сначала руками размахивала, писала на бумажках огромные знаки вопроса.

Но уже через полчаса мне стало спокойно, как в бункере. За пару минут до каждого гостя сквозь захлебывающийся английский и крики в аппаратной в ухо прорывался Анькин голос. С точными и четкими подсказками:

– Александр Лифшиц! (должность на то время). И уточнение: Яковлевич!

И так про каждого. Вот эти – ненужные в эфире отчества – больше всего в память врезались. Даже в этом дурдоме Анька обо мне думала. Она же понимала, что мне с экспертами надо разговаривать и помимо эфира. Ну мало ли, вдруг я забыла.

И так от этого стало надежно и спокойно. Я знала, что всё под контролем. Что – что ни случись – Анька рядом. Предусмотрев всё.

Мы потом, уже на ОТР, много лет спустя всегда вспоминали это «не с чего начинать». И, если кто-то при нас так говорил, махали руками: нельзя, нельзя! примета плохая! накличешь.

А помимо работы мы общались редко. Хотя один раз я даже была у Аньки в гостях. Пили виски, пели песни, курить выходили на балкон. Было холодно, но у балкона лежала одежда для курения – какие-то овечьи тулупы. А еще Анька предложила надеть тельняшки. И сама надела и мне выдала. А просто так – потому что мы команда! И то ли из-за этих тельняшек, то ли из-за тулупов казалось, что мы не в Москве, а где-то в лесу. Ну вроде геологов, что ли. Или что у нас поход. Аньке вообще шли леса, озера в Финляндии, ветер в Исландии. И горы шли. Что-то такое всегда в ней было, что ассоциировалось со связкой и одной страховкой. Она была из того мира, где никогда не бросают своих.

Анна Федотова

Уваровой нет?

Я пишу эти строки о живом человеке, настолько живом, как будто и не случилось никакого несчастья. Вот она, перед нами, со специфической, слегка напористой интонацией, строгим взглядом, в своем сером свитере и джинсах – так удобнее двигаться, проще стремиться. Немного угловатая, всегда собранная и очень конкретная. Уваровой нет? Какая-то глупость, тот, кто мог такое предположить, просто не знает, что это невозможно…

Мы с Аней познакомились в конце 90-х на REN-TV. И сразу сцепились. Два вечерних шеф-редактора Новостей, каждый со своим представлением о мире и о роли информации в этом мире, как сейчас понимаю – бесконечно молодые и поэтому непримиримые. Я старался изящно выстраивать верстку, оттачивать каждое слово, сокращал всегда бережно, обсуждая причины, моделируя следствия. И поэтому выпуск часто бывал на грани срыва. Она говорила четко и точно, надо сократить – просто зачеркивала полсюжета. Всё на своих местах, всё вовремя. Меня удивлял такой подход к творческой работе, но я ни разу не слышал, чтобы кто-то роптал. Это был словно заговор глубоко сработавшейся команды, не заговор против меня, «спустившегося» в небольшой канал с «высот» ВГТРК, а словно причастность к какой-то таинственной группе людей, которые, что бы ты им ни говорил, молча знают, как надо. И тон этот задавала Аня.

Когда я получил предложение создать РБК-ТВ, я сразу позвал ее с собой. Тогда никто не понимал, что такое экономические Новости, тем более телевизионные. В стране не было этой традиции, и готовых руководителей редакций тоже не было. Или я таких не знал. Кто-то хорошо понимал в экономике и бизнесе, но не понимал в телевидении, кто-то наоборот. Чтобы сразу не раздавать портфели начальников, я создал несколько маленьких творческих групп во главе с шеф-редакторами со всех федеральных каналов, каждая из которых готовила выпуски в текстовом виде – техники не было, как и студии, были только стулья, столы и компьютеры, да и то не на всех. Мы решили так: специальная комиссия будет вычитывать эти выпуски, и чья команда станет лучшей, тот и возглавит Службу информации. Триумфально и безоговорочно победила команда Уваровой! Откуда у нее появился этот нюх на новый тип информации, как она так быстро схватила непривычный для нашей интеллигентной страны бизнес-формат – мне неведомо, но все другие шеф-редакторы тоже были мне дороги, так что никто никому не подсуживал.

Семь лет рука об руку в команде создателей РБК-ТВ. Круглосуточный информационный канал с Новостями каждые полчаса в прямом эфире, с тематическими программами и обзорами рынка тоже впрямую. Ни малейшего аналога в России – это потом появились Вести-24, они консультировались у нас, мы были первопроходцы. Наш тогдашний коммерческий директор Лида Фролова пошутила, что это время будут вспоминать цитатой из «Бега»: «…когда там бушевали эти полоумные генералы». Полоумные в самом положительном смысле слова, если такое возможно! Вся верхушка канала состояла из одних харизматиков: Константин Колпаков, Илья Васильев, Денис Кудряшов, Николай Карташов, Иван Аристов, но начальником самой главной и сложной структуры – Информации – была Аня Уварова. Не скрою, за ее вечную готовность защищать своих мы называли ее иногда «отец солдатам», хотя женственность ее никуда не девалась…

Быть начальником Ани было очень некомфортно и страшно увлекательно. Она спорила всегда, когда считала, что вот этого нужно добиться любой ценой, или когда ей казалось, что она видит какую-то несправедливость. Она без предупреждения открывала любую дверь и сразу начинала с порога: «Тут ты неправ, тут нужно то-то, а этот вопрос касается интересов коллектива, поэтому будь уж добр – расстарайся». Начальничать с ней было невозможно, возможно только дружить. После жарких наших заседаний, когда все вопросы, и профессионального, и жизненного характера, казались – острее не придумаешь, мы могли все вместе завалиться в скромный круглосуточный кабачок или просто купить нарезочки и еще «чего-нибудь» и отправиться в первую попавшуюся подворотню и – дружить взахлеб! Признаваться в любви, смеяться, раскрывать душу и поднимать друг за друга тосты. Вот такое было первое руководство нашего телика, и такой была наша душа – умница и красавица, бескомпромиссная и бесконечно убедительная Аня Уварова.

Когда я уходил с канала на новый проект, сложилась парадоксальная ситуация. Аня ведь и руководителем Службы информации тогда, в 2002-м, очень долго становиться не соглашалась: она любила людей, любила дело, но была равнодушна к карьере. Акционеры компании высоко ценили Аню, но ее открытый, бескомпромиссный характер немного смущал. Я убеждал их, что кроме Ани мое место никто занять не сможет – просто никто не потянет такую махину! Но еще больше пришлось убеждать саму Аню: это когда надо было побиться за своих, за зарплаты и премии, она была бескомпромиссной, а когда возникали вопросы карьеры, становилась вдруг скромной, начинала рефлексировать…

Через пару лет новое руководство РБК-холдинга не сработалось с Аней, и она ушла. Мне кажется, жизнь потом просто не предоставила ей проектов такого масштаба, который соответствовал бы Аниной харизме. Было ОТР, потом студенты, в которых она вкладывала душу, конечно, ворчала по-доброму, не столько на них, сколько на разрушающуюся нашу систему и журналистики, и образования, которая вдруг словно перестала ценить жаркие споры об истине. Последний раз мы виделись с Аней в феврале этого года, когда собирались нашей старой ТВшной верхушкой. Личные жизненные перипетии ее не ожесточили, наоборот, как будто сделали мягче. Она чуть покруглела, насколько вообще можно так сказать о нашей вечно поджарой Уваровой. Ее больше хотелось обнять как красивую женщину, а не как «боевого товарища». В ее суждениях и взгляде появилась какая-то мягкость и, я бы сказал, легкая, украшающая женщину беззащитность…

Анечка, дорогая. И тем, как ты внезапно ушла, и тем, как ты прочно осталась здесь, с нами, ты в стотысячный раз показала, сколько в тебе было жизни! И сколько в тебе жизни сейчас.

Михаил Ермолаев

У нас всё получилось. Правда, Анька?

Мы всегда шли параллельными курсами. Ты никогда не была мне близким другом.

Близким, из серии вместе отдыхать, встречаться по выходным, созваниваться и болтать по пустякам. Нам за глаза хватало времени, проведенного вместе на работе, жарких споров, эмоций, бьющих через край, зашкаливающего драйва. Но это было потом. Когда создавали РБК. Когда на РБК «командовали эти полоумные генералы», как любит шутить Михаил Ермолаев, его создатель и главный редактор.

В 2000 году, когда я пришел на телевидение, ты уже была шеф-редактором. И не каким-нибудь шеф-редактором, а вечерним шефом в итоговой программе на REN-TV, у Ольги Романовой и Александра Герасимова. А это было о-го-го! Для меня, утреннего международника, всё было в новинку, ты же уже была грозной Анной Уваровой. Тебя побаивались на выпуске, тебя побаивались и в редакции Новостей, больше, чем Лену Фёдорову, руководителя службы информации REN’а. Тебя побаивались только те, кто не знал тебя близко. Но это я понял уже потом. Твой голос гремел на весь ньюсрум на летучках. Ты спорила с Фёдоровой, спорила с ведущими, спорила с Ильёй Васильевым, тогда твоим выпускающим режиссером. Но ты была не спорщицей, ты искала истину, ты искала правду, и не только в верстке выпуска и самых интересных темах для сюжетов, но и в жизни. Наверное, именно это нас и сближало. Ты никогда не стояла упрямо на своем. Достаточно было убедительных аргументов, и ты успокаивалась. Но мне, конечно, с моим холерическим темпераментом было тяжело спокойно их найти…

Спасало то, что мы шли параллельными курсами. Мы были двумя замами Миши Ермолаева. Ты создавала Новости, тогда еще невиданные для российского телевидения, Новости, выходившие в эфир два раза в час! Новости, информация в которых от выпуска к выпуску должна обновляться на 30 процентов. Кто работал в информации, тот меня поймет…

Я же занимался финансовыми программами. Первые полтора-два года мы практически ночевали на работе. Всё делали с нуля: строили и оборудовали студии, декорации; утверждали сетку канала; придумывали и верстали программы, сперва на бумаге, потом снимали их на VHS; целыми днями проводили ежедневные кастинги ведущих. В одних Рынках было больше десяти ведущих, сколько ведущих было у тебя в Новостях, я просто не представляю; рисовали обложки и заставки программ, межпрограммку, писали музыку. Наконец, на канал нужно было просто набрать сотрудников, полный штат! А это больше 800 человек! Ведущие, редакторы, режиссеры, операторы, монтажеры, инженеры, гримеры, костюмеры, водители, наконец… И всё это за год. Но получилось! И как получилось! Получилось, потому что Миша Ермолаев смог собрать вокруг себя команду удивительных людей. Таких, как ты, Аня, пассионариев, людей, которые меняют вокруг себя мир, строят новое, а не приспосабливаются под окружающую действительность… Ты, Анька, Денис Кудряшов, Ваня Мурашов, Илья Васильев, Ада Григорьева, Коля Карташов, Ваня Аристов. Как мы не дрались на летучках, даже представить сложно. Мы всё это время жили как будто в прямом эфире. Вот это было время! Это было лучшее время в нашей, жизни! Правда, Анька? Ты, конечно, отвечаешь, мне: правда, Коська… Но я не слышу твоего голоса… какой-то брак по звуку… расфокус в глазах… и черное поле…

Я не верю… Мы обязательно встретимся. Камера! Мотор! В эфире!

Константин Колпаков

Семнадцать с половиной лет

2002 год, 19 ноября. Здание РБК на Калужской

За белыми офисными столами спиной к входящему кучно сидят люди. Шумно. Не то чтобы народ перекрикивал друг друга, но ухо не различает слов, стоит гомон и гул. После библиотек и научных кабинетов эту обстановку сложно назвать рабочей.

Главная по кадрам ведет меня знакомиться с шеф-редактором:

– Это Аня Уварова.

– Садись, поговорим.

Я уже знаю, что на телике все по именам и на «ты», но всё равно непривычно. У Уваровой низкий, хриплый голос, который умудряется быть и звонким. Раньше я думала, что это взаимоисключающие понятия. На голове у шефа – белый ободок. Узкое лицо открыто. Высокие скулы. Раньше таких типажей – чтобы и хрупкость и жесткость одновременно – я не встречала. Да и потом тоже. Видимо, всё дело в том, что Анна Уварова была не типаж.

Четкие вопросы и ответы, нет пренебрежения к незнающему собеседнику, ни тени намека на превосходство профессионала. Говорят, что на телике обычно так не бывает. Но мне повезло. На тех каналах, где работала Уварова, было по-другому. «Человек человеку не волк. Пока есть хоть один такой канал, я хочу работать на телевидении», – как-то так она говорила. А еще: «Телевидение – творчество коллективное».

Кажется, что в тот день ее представляли как шефа последний раз. Уже на следующий рабочий день я узнала, что Уварова – Руководитель Службы информации.

2003 год. Новостная бригада Альфии Зивере с руководителем Службы информации Анной Уваровой. РБК-ТВ еще не вышел в эфир

Почти год мы готовились выйти в эфир. Все учились с нуля: кто-то телевизионной науке, как я; кто-то экономике (опять я); кто-то писать тексты (у нас было немало профессиональных непишущих экономистов).

К марту переехали в ТВ-корпус. Точнее, на свои два этажа другого здания НИИ имени Семенихина. На втором – аппаратные, на четвертом – редакция. На лифте, кстати, мудрая Уварова ведущим ездить запрещала. Если застрянут, что делать? Обратная сторона медали – выпускающий с поломанной ногой. До эфира-то надо добежать!

Ньюсрум продолжался малюсеньким кабинетом Уваровой. Ее дверь почти всегда была открыта: чтобы знать, что в Новостях и что у сотрудников. Дверь закрывалась, только когда кто-то приходил поплакаться, за советом или нагоняем. Она была и начальник, и с нами.

Прическу, кстати, изменила. Теперь у Анны Валентиновны длинная стрижка с челкой.

2004 год, январь. Новогодний корпоратив РБК

Рассказывать про достижения Новостей на сцену выходит какая-то фифочка. Яркий макияж, длинные каштановые волосы, каблуки, утонченный костюм. Слово, другое – и становится заметно, что для фифы она слишком умна. Графики, выработка, статистика, достижения… Бог мой, да это Уварова в парике! Ну артистка! Оказывается, она может быть и такой! Не синий чулок точно.

2004 год. Новогодний корпоратив РБК-ТВ. Анна Уварова в том самом парике

2004 год, октябрь. Здание РБК на Калужской

– Можешь подъехать через два часа? Давай, жду.

Как-то у меня поджилки трясутся. Что ей от меня надо? Я вроде нигде не налажала. Не допустила явной ошибки, переводя со сленга на общечеловеческий. За два года я не так уж часто сталкивалась с Аней. Так – Аней – за глаза и в глаза Анну Валентиновну на раннем РБК звали все новостники.

Несколько раз она лично хвалила меня за сюжеты (Мечел – про шахтеров на Горбатом мосту, ЮКОС со всеми вытекающими, Беслан нон-стопом – время-то какое!). Давала задания на съемки: на выходной неделе на РБК, бывало, обозреватели работали как корреспонденты, чтоб «встряхнуться». И самое любимое – несколько выборных сюжетов с выездами: портреты кандидатов в мэры Москвы и про претендентов в президенты (бывало на нашем веку и такое!). Правда, когда я сделала девять минут вместо пяти и не сказала выпускающему, мне попало, хотя и несильно. А один раз я опоздала с кассетой. За международника писала сюжет и не успела к эфиру. Тоже была разборка. Но всё честно, что делать.

Приехала. Села сбоку. Если расположиться напротив, то дверь закрывалась с трудом. У Ани была такая каморка, совсем не кабинет. Маленькая, метра четыре на четыре.

Аня предложила мне взять Интригу. Шефом. Была такая на РБК вечерняя программа. В 21.00, информационно-аналитическая. Сорок пять минут чистого времени. И час, если с Новостями и Рынками. Обычно первая половина – новости, графики и сюжеты, вторая – всё то же, но еще с гостем.

Разговора этого почти не помню. Хотя он был переломным. До него я еще могла уйти с телика, а после – вряд ли. Наркотик прямого эфира, эйфория от слаженной редакторской кантаты, где в роли дирижера шеф-редактор. Да, это действительно мне подошло. Но поняла я это только лет через десять.

Идти я, конечно же, не хотела. В Новостях – прекрасная бригада, хороший шеф. Правда, всё равно не зона комфорта. Уверенно себя в информации я, фольклорист-кфн, стала чувствовать только лет через десять после старта. А до этого всё опасалась, что скажут мне как Временному правительству: «Которые тут временные, слазь!» И вот на этом фоне Аня выталкивает меня из Новостей в непонятную страшную Интригу с прямыми эфирами и незнакомым коллективом. Я в Новостях-то только-только обвыклась!

Но у Ани железные аргументы: «Мне отдали этот проект из другой редакции, если ты не возьмешься, я просто распущу программу и всех уволю». Тогда я не знала Аню и поверила. А она просто взяла меня на понт! Но был и еще тезис: «Если не получится, ты ничего не теряешь, я переведу тебя обратно в Новости».

А дальше моя жизнь пошла в параллель с Аниной. Не знаю, как и рассказывать, потому что хочу писать про нее, а всё выходит про себя. Года через четыре после Интриги я пересела в ее кабинет, потому что она стала заместителем главного редактора канала, а потом и главным редактором. Мы работали иногда шумно, часто с нервом. Мы жили в том мире, где лучшее – враг хорошего.

2008 год. Анна Уварова – заместитель главного редактора РБК-ТВ

У Ани были любимые проекты. Документальный фильм «Победный расчет» (диплом первой степени X Евразийского телефорума), она руководила этим проектом. Я там была шефом, Ира Березенко – корреспондентом. Незаболтанные факты: народные деньги на благо Победы, уходящая натура героев. Надо сделать глубоко, без сю-сю и пафоса. Делаем – не так, делаем – не так. И звонок глубоким вечером: «Саша, оно! Получилось!» Как нам с Ирой захотелось в тот момент брататься, даром что уже по домам сидели.

И «Отдых и туризм» тоже делали вместе. Не вдвоем, конечно. Но все вместе на одном дыхании, где каждый отвечает за свое и переживает за всё. Можно назвать и поименно, но сегодня об Ане. Филигранная точность фактов, отточенность слов. Знаменитый ее капслок.

Я впряглась не сразу. Проект тоже достался Новостям от другой редакции. Уварова позвала почитать за шефом. Ей показалось, что он портит тексты корреспондентов. Но сплеча она рубила, только если была уверена, поэтому нужен был еще один взгляд. Потом мы нашли нового шефа, а от пригляда за проектом уже не смогли отказаться, очень уж любимой была тема.

Грянул кризис. У канала сменился владелец. Пришла новая метла. Принцип «человек человеку не волк» сменился искаженной поговоркой «в монастырь со своим уставом». РБК переставал быть родным. Но из семьи нормальные люди по собственной воле не уходят. Смена дислокации не в счет.