Напоминание о нем

4

Леджер

Я знаю, что делать, когда плачет ребенок, но что делать с плачущей взрослой женщиной, не знал. Так что я старался держаться как можно дальше от нее, пока она пила свой кофе.

С тех пор как она вошла сюда час назад, я узнал про нее немного, но одну вещь я понял точно – она пришла не для того, чтобы с кем-то встретиться. Она пришла ради одиночества. За этот час к ней попытались подойти три человека, и она спровадила их, даже не поднимая на них взгляда.

Она молча допила кофе. Было только семь вечера, так что она вполне могла перейти к крепким напиткам. Но я почему-то надеялся, что она не станет. Я был заинтригован, почему она пришла в бар и заказала то, что мы редко тут подаем, а потом отказала мужчинам, даже не взглянув на них.

Мы с Романом работали тут вдвоем, пока не придут Мэри Энн и Рейзи. Бар понемногу наполнялся, и я не мог уделять ей столько внимания, сколько хотел бы, то есть все. И я старался отвлекаться настолько, чтобы ей не показалось, что я собираюсь занять ее территорию.

Едва она допила кофе, мне захотелось спросить, что ей принести, но я заставил ее просидеть над пустой чашкой добрых минут десять. А может, и все пятнадцать, до того как снова подошел к ней.

Занимаясь своими делами, я исподтишка посматривал на нее. Ее лицо казалось настоящим произведением искусства. Мне бы хотелось, чтобы ее портрет висел на стене где-нибудь в музее и я мог бы стоять и смотреть на него столько, сколько хочу. Но вместо этого я украдкой поглядывал в ее сторону, восхищаясь тем, насколько те же самые черты, что составляют все лица в мире, на этом лице выглядят гораздо лучше.

Люди редко приходят в бар в начале выходных так небрежно одетыми, но она совершенно не принарядилась. Она надела выцветшую футболку и джинсы, но зеленый цвет настолько безупречно подчеркивал зелень ее глаз, словно она долго подыскивала майку безупречного оттенка, хотя я был совершенно уверен, что она вообще об этом не думала. Ее волосы были темно-рыжими. Ровного, яркого цвета. Одной длины, точно до подбородка. Она то и дело запускала в них руку, и всякий раз, как это происходило, казалось, что она сейчас сложится пополам. И от этого мне хотелось выйти из-за стойки, поднять ее со стула и обнять.

Что с ней?

Я не хотел этого знать.

Мне не нужно этого знать.

Я не встречаюсь с девушками, которые приходят в мой бар. Я дважды нарушал это правило, и дважды от этого получался один только геморрой.

Кроме того, в этой девушке было нечто пугающее. Я не мог определить, что именно, но, когда я разговаривал с ней, слова застревали у меня в глотке. И не потому, что она так уж потрясла меня, нет, возникало нечто неуловимое, как будто мой мозг предупреждал меня не связываться с ней.

Красный флаг! Опасность! Прекрати!

Но почему?

Когда я протянул руку за ее кружкой, мы встретились взглядами. Она сегодня больше ни на кого не посмотрела. Только на меня. Я должен был бы быть польщен, но меня это напугало.

Я профессионально играю в футбол и владею баром, но меня испугал взгляд хорошенькой девушки. Это достойно описания в «Тиндере». Играет за «Бронко». Владеет баром. Боится взглядов.

– Что-нибудь еще? – спросил я.

– Вина. Белого.

Не так легко владеть баром и оставаться трезвым. Я бы хотел, чтобы все были трезвыми, но мне нужны клиенты. Я налил бокал вина и поставил перед ней.

Я остался неподалеку, притворяясь, что вытираю бокалы, причем сухие со вчерашнего дня. Я заметил, как она медленно сглотнула, глядя на бокал, как будто ощущала неуверенность. Этого краткого мига колебания или сожаления хватило, чтобы я подумал, что у нее, наверное, проблемы с алкоголем. Я всегда могу сказать, что люди борются за трезвость по тому, как они смотрят на свой стакан.

Алкоголикам трудно пить.

Но она не пригубила вино. Она понемногу пила колу, пока та не кончилась. Я протянул руку за пустым стаканом одновременно с ней.

Когда наши пальцы соприкоснулись, я ощутил, что у меня в груди застряло еще что-то, кроме слов. То ли несколько ударов сердца. То ли начинающееся извержение вулкана.

Ее пальцы оторвались от моих, и она опустила руки на колени. Я забрал у нее пустой стакан от колы и полный стакан вина, а она даже не взглянула, не спросила зачем. Только вздохнула, словно испытала облегчение, что я убрал вино. Зачем тогда она его заказала?

Я снова налил ей колы и, пока она не смотрела, вылил вино в раковину и ополоснул бокал.

Она отхлебнула колы, но больше не смотрела на меня. Может, я огорчил ее.

Роман заметил, как я смотрю на нее, оперся локтем о стойку и спросил:

– Развод или смерть?

Роман любит угадывать, почему люди приходят в одиночестве и выглядят так, словно они не в себе. Но не было похоже, что эта девушка пришла сюда из-за развода. Обычно женщины отмечают это, приходя в бар с толпой подруг, обмотанных лентами с надписью «Бывшая».

Девушка выглядела печальной, но не настолько, чтобы это можно было назвать скорбью.

– Думаю, все же развод, – сказал Роман.

Я не ответил. Мне казалось неправильным угадывать причину ее печали, я надеялся, что это не развод, не смерть и даже не неудачный день. Мне хотелось ей только хорошего, потому что, казалось, у нее давным-давно не бывало ничего хорошего.

Занявшись другими посетителями, я перестал смотреть на нее. Я так поступил, чтобы не мешать ей, но она использовала эту возможность, чтобы оставить на стойке деньги и ускользнуть.

Я несколько секунд смотрел на пустой барный стул и десятку чаевых. Она ушла, а я не знаю ее имени, ее историю, не знаю, увижу ли ее снова, и вот он я – кинулся через весь бар, насквозь, в главный выход, через который она только что вышла.

Когда я выбежал на улицу, небо полыхало. Я прикрыл глаза ладонью, забыв, каким ярким бывает свет, если выйти из бара до наступления темноты.

Когда я заметил ее, она обернулась. Она стояла метрах в пяти от меня. Она не заслоняла глаз, потому что солнце светило за ее спиной, освещая ее голову, точно нимбом.

– Я оставила деньги на стойке, – сказала она.

– Знаю.

Мы молча смотрели друг на друга. Я не знал, что сказать. Просто стоял там как дурак.

– Тогда что?

– Ничего, – сказал я. Но тут же пожалел, что не сказал Все.

Она смотрела на меня. Я никогда так не делаю, я не должен так делать, но я знал, что если дам ей уйти, то не смогу перестать думать о печальной девушке, оставившей мне десятку, хотя мне казалось, что она вообще не может позволить себе чаевые.

– Вы должны вернуться сюда в одиннадцать.

Я не дал ей шанса отказать мне, объяснить, почему она не может этого сделать. Я вернулся в бар, надеясь, что мое требование заинтересует ее достаточно, чтобы она вернулась вечером.

5

Кенна

Я сидела на надувном матрасе, держа своего безымянного котенка и перечисляя себе все причины, по которым не должна возвращаться в тот бар.

Я вернулась сюда не для встреч с парнями. Даже такими красивыми, как этот бармен. Я тут ради своей дочери – и все.