Без надежды

Скай,

надеюсь, когда ты прочтешь мое письмо (ведь я знаю, что это случится не сразу), я уже буду без памяти влюблена в горячего итальянского мачо и не буду о тебе думать.

Хотя знаю, что это не так, ведь я буду постоянно тебя вспоминать.

И все наши вечера с мороженым, просмотром фильмов и парнями. Но все же чаще всего я буду думать о тебе и о том, почему я очень сильно тебя люблю.

Вот несколько причин: мне нравится, что ты ненавидишь прощания и телячьи нежности, потому что я тоже их терпеть не могу. Что ты всегда зачерпываешь мороженое с клубнично-ванильной стороны, а не с шоколадной, которую любишь больше – ведь ты знаешь, что я тоже обожаю шоколад. Что не ведешь себя как чудик и недотепа, хотя ты фактически отрезана от общества до такой степени, что даже амиши[10 - Амиши (аманиты, амманиты) – протестантское религиозное движение последователей Якоба Аммана, зародившееся в 1693 году в Европе. Их вероучение основано на буквальном и строгом толковании Библии. Амиши отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать многие современные технологии и удобства.]покажутся гламурными.

Но больше всего мне нравится, что ты меня не осуждаешь. За четыре года ты никогда не критиковала ни мой выбор (даже неудачный), ни парней, с которыми я встречаюсь, ни мое неверие в обязательства. Я могла бы сказать, что ты и сама грязная шлюшка, потому и не судила меня. Однако мы обе знаем, что это не так. Спасибо тебе за то, что никогда меня не осуждаешь, не задираешь нос и не ведешь себя, будто ты лучше меня (хотя мы обе знаем, что это правда). Меня смешат сплетни, которые сочиняют о нас, но меня убивает, что люди и о тебе сплетничают. Я сожалею об этом, пусть и не слишком сильно, – ведь знаю, если б у тебя был выбор: быть моей распутной лучшей подружкой или же девушкой с правильной репутацией, ты бы предпочла трахнуть каждого парня в мире. Потому что так сильно меня любишь. И я бы не возражала, потому что тоже очень сильно тебя люблю.

Упомяну еще кое-что, прежде чем заткнуться, ведь я пишу это письмо всего в шести футах от тебя, и мне нереально трудно не залезть в твою спальню и не обнять тебя.

Мне нравится твоя невозмутимость. Что ты по-настоящему не заморачиваешься над тем, что о тебе думают люди. Что нацелена на будущее, а остальные могут поцеловать тебя в зад. Что когда я уговорила тебя поступить в школу, а сама собралась уезжать в Италию, ты лишь улыбнулась и пожала плечами, хотя это рассорило бы большинство друзей. Что я последовала за мечтой, оставив тебя в подвешенном состоянии, но тебя это не сломило. Ты меня даже не упрекнула.

Мне нравится (честное слово, это последний пункт), что, когда мы смотрели «Силы природы» и в конце Сандра Буллок просто уходит, я орала на телевизор за такой уродский финал, ты лишь пожала плечами и сказала: «Такова жизнь, Сикс. Нельзя злиться на реалистичный финал в фильме. Иногда он выглядит неприглядно. Бесить должны фальшивые хеппи-энды».

Я этого никогда не забуду, ведь ты права. И знаю, тогда ты не пыталась преподать мне урок, однако я его получила. Не все в жизни будет по-моему, и не все закончится счастливо. Жизнь порой не сахар, и приходится учиться с этим справляться. Я буду воспринимать это с точно такой же невозмутимостью, как ты, и идти вперед.

Все, хватит. Я лишь хочу сказать, что буду скучать по тебе, а когда вернусь через шесть месяцев, твоему новому школьному самому лучшему в мире другу придется куда-нибудь свалить. Ты же знаешь, что ты поразительная девушка? Если нет, я готова писать тебе об этом каждый день. Будь готова к тому, что следующие шесть месяцев я стану доставать тебя бесконечными хвалебными сообщениями, Скай.

    Люблю,
    6[11 - 6 – Сикс, «шесть» на английском.]

Складывая письмо, я улыбаюсь, а не плачу. Вряд ли Сикс предполагала, что оно вызовет слезы, пусть и постаралась сделать его трогательным. Я достаю из ящика тумбочки телефон, который она мне подарила. Там уже два непрочитанных сообщения.

Я, кажется, уже говорила, какая ты замечательная? Скучаю.

Уже пошел второй день, лучше ответь мне. Я должна рассказать тебе о Лоренцо. Кстати, ты отвратительно умная.

Я с улыбкой пишу ответ. Получается лишь с пятой попытки. Мне почти восемнадцать, а я в первый раз отправляю эсэмэску? Это достойно Книги рекордов Гиннесса.

В конце концов, я привыкну к каждодневной похвале. Не забудь напомнить мне о том, какая я красивая, что у меня непогрешимый музыкальный вкус, а еще я бегаю быстрее всех на свете (так, несколько идей для начала). Я тоже по тебе скучаю. И жду не дождусь узнать о Лоренцо, шлюшка ты этакая.

31 августа 2012 года. Пятница 11:20

Следующие дни в школе похожи на первые два. Сплошная драма. Мой шкафчик превратился в хранилище пошлых записочек и угрожающих посланий, а я ни разу не увидела, кто их мне подкидывает. Не понимаю, какой смысл поступать так без признания авторства. Вот и сегодня утром на мой шкафчик кто-то прилепил записку с единственным словом «Шлюха».

И это все? Где креативность? Почему бы не подкрепить слово занятной историей? Хоть парой подробностей о моем грешке? Раз уж мне приходится читать эту чушь каждый день, могли хотя бы сделать ее интересней. Если бы я пала так низко и оставила на чьем-нибудь шкафчике записку, я хотя бы из вежливости постаралась развлечь того, кто ее станет читать. Написала бы что-нибудь интригующее, наподобие: «Я видела тебя в постели с моим бойфрендом вчера вечером. Мне не понравилось, как ты мазала массажным маслом его огурец. Шлюха!»

Я смеюсь. Как странно – смеяться вслух над собственными мыслями. Оглядываюсь, но в коридоре пусто. Следовало бы сорвать записки со шкафчика, но я достаю ручку и добавляю им креатива. Желаю тебе хорошо повеселиться, прохожий.

* * *

Брекин ставит поднос напротив моего. Он решил, будто я не хочу ничего кроме салата, и теперь у нас у каждого отдельный поднос. Брекин улыбается с таким видом, будто хранит секрет, который я захочу узнать. Если это очередная сплетня, то я пас.

– Как вчерашний набор в команду? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– Я не ходила.

– Ну да, я в курсе.

– Тогда зачем спрашиваешь?

Он смеется.

– Люблю сначала все выяснить у тебя, прежде чем поверить. Почему не пошла?

Снова пожимаю плечами.

– Что ты все дергаешь плечами? У тебя нервный тик?

Я пожимаю плечами.

– Нет желания становиться частью какой-либо здешней команды. Расхотелось.

Он хмурится.

– Во-первых, бег – один из самых индивидуальных видов спорта. Во-вторых, ты вроде как говорила, что пошла сюда из-за факультативных занятий?

– Я понятия не имею, зачем пошла в школу. Может, перед вступлением в большой мир мне нужно как следует насмотреться на проявления худшей стороны человеческой натуры, чтобы потом не было сильного шока.

Выгнув бровь, он наставляет на меня стебель сельдерея.

– В точку. Постепенное знакомство с опасностями человеческого мира поможет смягчить удар. Нельзя выпускать в дикую природу того, кто вырос в тепличных условиях зоопарка.

– Отличная аналогия.

Подмигнув, он откусывает от стебля.

– Кстати об этом… Что с твоим шкафчиком? Сегодня он весь покрыт сексуальными аналогиями и метафорами.

– Тебе нравится? – смеюсь я. – Захотелось креатива, вот и пришлось попотеть.

Он кивает.

– Особенно понравилась вот эта: «Ты такая шлюха, что трахнула даже мормона Брекина».

Я качаю головой.

– На эту я не претендую. Это подлинник. Но они забавные, правда? Особенно после моих пошлых правок.

– Были забавными, – говорит он. – Записок там уже нет. Я только что видел, как Холдер их срывает.

Я поднимаю на него взгляд. Брекин хитро улыбается. Видимо, это и есть его секрет.

– Странно.