Сказки леди Шоу

– В своих путешествиях сэр Фрай находит то одно, то другое доказательство чего-либо… Мне кажется, они и сами не знают, чему верить. – Рут опустила глаза, безвольно опуская плечи всего на минуту; она вскинула голову, глядя на темное от туч небо. Она с такой живостью и яростью начала свою речь, но быстро перегорела, словно боялась чего-то, или что её услышат. – Нам пора в дом, скоро начнется дождь. Я не хочу промокнуть!

Пасмурное небо потемнело еще сильнее и на девушек уже падали редкие капли, оставляя после себя крупные темные следы на их платьях. Едва они оказались за порогом, как сильный порыв ветра согнул верхушки деревьев, сорвал несколько листьев с веток и поднял пыль. В душе поднялось тревожное чувство, как будто скоро что-то произойдет.

– Я слышала, он говорил, что когда они найдут сокровища, то разбогатеют так, что даже Королевская казна померкнет, – подхватила Элизабет. Они устроились в комнате Хелен, на полу. Горничная разожгла камин и задернула шторы. Девушки сидели в полутьме, глядя на потрескивающий огонь. Было так уютно и приятно сидеть у огня, когда за окнами лил дождь и грохотал гром.

– Сэр Штефан не особенно тратится, но к счастью, пару лет назад к ним присоединился мистер Клайд Каннингс. Он увлекается спиритизмом, наукой, делает вид, что сокровища ему не так уж и нужны, что он старается из интереса и науки ради. Сэру Фраю удалось создать хорошую иллюзию того, что у них что-то вроде закрытого клуба или тайной группы, куда дозволяется вступить не каждому. Каннингс очень трепетно относится ко всему тайному и когда его приняли, сиял как начищенная монета. А теперь он такой же, как отец: его не радует ничего, только ищет новые подсказки и сторонится других людей, – Рут рассказывала о своей беде, а Хелен думала о том, что хотела искать сокровища вместе дядей Тайроном. Тайны и загадки манили, а после того как Хелен увидела библиотеку и карту на полу, то едва ли могла отказаться от желания примкнуть к поискам. И она мгновенно поняла, что Рут и Элизабет никогда не поддержат её в этом.

– Мы должны быть благодарны богу, что появился мистер Каннингс, – с упреком заметила Рут. – Иначе мы бы уже остались без наследства. Отец уже не может выплатить обещанные тридцать тысяч фунтов моего приданого, он сбросил до двадцати. Но зато я знаю, что Джозеф любит меня, а не мои деньги, – Рут счастливо рассмеялась, прижимая руки к лицу, а когда убрала их, устало выдохнула. – Но я не знаю, что будет, если отец еще снизит сумму приданого. Джозеф хоть и юрист, у него нет такого состояния, как у нашего отца, мы не сможем позволить себе поместье за городом или дом в Белгравии. Да и он работает в городе.

– А как же то золото в угольной шахте, разве оно не приносит дохода? И те сокровища, что сэр Фрай привозит из своих путешествий, – Хелен перескакивала с одного на другое, не в силах совладать с собой. Она считала невозможными многолетние поиски без доказательств и аргументов в пользу сокровищ, а замужество Рут – этот вопрос не беспокоил её, он не был так интересен, как сокровища.

Сестры неопределенно пожали плечами.

– Золото идет на оплату поисков. Что-то всегда появляется, старые дневники, карты, даже драгоценности или артефакты. Отец и мистер Каннингс хранят все у себя или у сэра Фрая. У отца, в основном, документы: книги, карты, все, что связано с историей. Да ты и сама видела нашу библиотеку. Мистер Каннингс собирает все более… мистическое – сказания и легенды, еще он много общается со странными людьми. Леди Шерман даже рассказывала, что он стал хаживать к цыганам, – довольно резко и нервно произнесла Рут.

– А у сэра Фрая – артефакты. Они гораздо ценнее, чем бумаги. Я однажды видела золотую статуэтку, которую он забирал – отец купил на аукционе. Она стоит очень дорого, – авторитетно произнесла Элизабет. Ей хотелось тоже иметь столько же дорогих вещей. – Я не удивлюсь, если когда-нибудь у отца случится удар от известия, что цыгане сбежали со всеми их артефактами.

– Я не думаю, что мистер Каннингс будет так беспечен. Он бережет артефакты и хранит их в сейфе, – Элизабет покачала головой. – Не забывай, что сэр Штефан верит, может, даже больше чем все остальные. Именно он заставляет отца и мистера Каннингса оплачивать его путешествия, и он добывает почти все свидетельства, от карт, до артефактов.

– Он так сильно одержим этими путешествиями? – спросила Хелен.

– Да, – кузины кивнули одновременно. – Он верит, что все сказочные места, описанные в дневниках мореплавателей прошлых веков правда. И что они ходили по тем городам, торговали, но никогда дважды не возвращались туда. Словно эти места они… скрыты и дважды войти в один и тот же город невозможно, даже если они следовали тем же маршрутом, то ничего не находили. – Объяснила Рут. Хелен вновь задумалась обо всем, а в памяти всплывали фрагменты из её снов, в которых она гуляла по неизведанным городам. И семь золотых городов – перед глазами стоял собор с золотыми куполами и хрустальные колонны на улицах. Город снился ей перед тем, как она отправилась в пансион. Хелен хорошо запомнила ту ночь и сильный страх. Она свалилась с кровати, а миссис Коллак, спавшая в соседней комнате услышала шум и пришла посмотреть, но Хелен уже успела забраться под одеяло и притвориться спящей. Так ей удалось избежать нотаций и стращаний сумасшедшим домом накануне отъезда: миссис Коллак изводила Хелен до последней минуты, едва узнав, что в её услугах больше не будет необходимости и девочка отправится в пансион.

– Хелен? – Хелен задумалась так сильно, что пропустила, о чем говорили кузины. Рут коснулась её руки, привлекая внимание. – Мы, наверное, утомили тебя своими рассказами.

– Что ты, нет, я просто задумалась, – Хелен не хотела делиться воспоминаниями о миссис Коллак и своих снах. Сейчас это было совсем неуместно, да и пугало её. Она совсем не знала своих кузин, чтобы говорить с ними о таких личных вещах, как её загадочные сны, не принесшие ей ничего, кроме горя в детстве и нынешних страхов.

– А говоришь не утомили, – Рут поднялась с пола и расправила юбки. – Элизабет, пойдем, дадим Хелен немного тишины и возможность разобрать вещи. Мы будем ужинать через пару часов.

– Спасибо, что показали мне дом, он такой большой и роскошный, я никогда не думала, что буду жить в таком, – Хелен нежно улыбнулась, закрывая за кузинами дверь. Едва она закрыла её, как улыбка сошла с лица, и она прижалась лбом к двери. Надо было составить письмо Франсин и отправить уже завтра. Она просила как можно скорее сообщить о том, как устроилась Хелен на новом месте. И что бы она написала ей? Кузины приняли хорошо, но по мнению Хелен обе были недостаточно интересными, а младшая Элизабет так и вовсе невыносимо глупа! А дядино занятие настолько впечатлило её, что Хелен даже не представляла себе, как можно было отказаться от поисков – чего стоила одна библиотека. И как загадочно и красиво смотрелись бы девушки среди всех этих книг и карт. Дядя вложил в библиотеку много труда, ожиданий и денег, чтобы так легко бросить, как того желали его дочери. Разве он мог легко и просто отказаться от такого приключения? Воображение рисовало Хелен несметные сокровища, сундуки на морском дне и шкатулки, полные золота и серебра, чеканных дублонов, изысканных украшений, соперничавших с королевскими украшениями.

Хелен понимала дядю Тайрона и хотела присоединиться к его поискам. Но могла ли она попросить дядю об этом? Вряд ли сейчас он позволит ей стать частью его круга. У них была мужская компания, путешественники, люди знающие и умные, давно ищущие свои сокровища и знающие так много, что Хелен и не снилось. А она не знала и десятой доли того, что знали они, и тем более не знала своего дядю, да и как он мог допустить её до сокровенного? Ей всего семнадцать лет, она ничего не знала, кроме того, чему учили в пансионе. Вышивание, шитье и каллиграфия вряд ли когда-нибудь пригодятся ей в поисках сокровищ.

Кусая губы, Хелен прошла по своей комнате, осматривая обивку стен. Ей нужен был какой-то план, чтобы заручиться дядиной поддержкой и одобрением: находясь в положении сироты, она опасалась, что дядя может ущемить её в чем-либо или вовсе избавиться, быстро выдав замуж, а после замужества она полностью бы зависела от супруга и попрощалась бы со свободой, о которой говорили другие девушки. А значит, единственное, что ей оставалось – присоединиться к поискам сокровищ. Не хватало совета Франсин, её взгляда со стороны. Что бы сказала старая экономка о поисках? Сама Хелен не видела в этом ничего ужасного, в отличие от Рут, Элизабет и Анны – их матери. Такой участи как у Анны, Хелен себе не пожелала бы, тем более – быть отосланной в другую страну, быть вдали от дочерей и не знать, когда ей будет позволено вернуться. И хватало ли Анне денег на жизнь? Хелен беспокоилась: если он урезал приданое своей старшей дочери, то что мог сделать с самой Хелен? Он пока не испытывал стеснений в средствах, но с мужчинами всегда так: они скрывали разорение до последнего и сколько жен застрелившихся господ, не сумевших разобраться с долгами приходили за лауданумом! Должники-самоубийцы бросали семьи, жен и детей, не думая, как те будут жить без них. А у неё было наследство, которым распоряжался дядя и которое мог забрать.

Минуту Хелен стояла в нерешительности, глядя на свои платья в чемодане, а потом начала медленно доставать одно за другим. Не спеша разложила на полках в шкафу одежду, положила расчески и украшения на трюмо, вытащила привезенные с собой краски и карандаши, положив их в ящичек нового мольберта. Слуги уже успели принести его с чердака и его поставили у окна. Она была рада тому, что Франсин рассказала об увлечении рисованием кузинам. Болтая о всяких пустяках, они упомянули об этом, по дороге в сад. Теперь Хелен могла продолжать рисовать так, как ей было удобно и как она привыкла. Какое это было счастье – иметь все, что было нужно и не лишиться ничего!

Все вещи, которыми она пользовалась дома, и которые понадобились бы ей здесь, заняли свои места на полочках и в шкафу. Она рассчитывала на любовные романы и сплетни с кузинами, но выходило так, что заняться в поместье дяди она сможет только поисками сокровищ. С одной стороны это предприятие было невероятно увлекательным и романтичным, а с другой она не задумывалась, что ей предстояло много читать. Но и помимо дядиных поисков сокровищ ей было чем заняться: Рут, узнав, что Хелен играла на фортепиано просила сыграть с ней в четыре руки, а Элизабет согласилась петь. К тому же, у неё был новый мольберт, и Хелен могла продолжить рисовать. Она не пустится очертя голову в этот омут, не покажет виду, что напугана и торопится, но изучит все, что только сможет, прежде чем как-то, Хелен пока не знала, как, но чувствовала, что сможет подгадать момент, даст дяде понять, что она может помочь ему. Решив так, девушка отдернула тяжелую портьеру и посмотрела на сад. Погода навевала мысли о безрассудстве и легкомысленной прогулке во время грозы. За потоками дождя сад и лабиринт терялись, зелень смешалась, растворилась в сильном дожде. Хелен видела только размытую границу неба и живой изгороди: черное с зеленым. От окна несло холодом и влагой, и почему-то она снова вспомнила Путешественника и все тревоги показались ей эфемерными. Интересно, она еще встретит его?

Хелен отчаянно сильно захотелось нарисовать портрет Путешественника, а может, даже картину с его участием, где он переживал непогоду. Она представила его верхом на гнедом коне, в своем дорожном плаще и широкополой шляпе, рассматривающего что-то сквозь дождь вдали. Его лицо и детали одежды терялись в темноте и дожде, можно было разглядеть только чернеющий силуэт на фоне сверкнувшей молнии и несколько деталей: золотые волосы, краешек носа и голубые глаза. И непременно золотая цепочка от тех часов, прятавшаяся в кармашке жилета. Пожалуй, её умения хватило бы, чтобы нарисовать эту картину. Сцена захватила Хелен: она позабыла обо всем и сразу же достала бумагу и принялась за работу.

К ужину Хелен спустилась в том же платье, в котором гуляла с сестрами. Кузины присоединились почти сразу, и не дожидаясь отца приступили к трапезе, объясняя тем, что дядя Тайрон приезжал всегда к середине ужина. Хелен немного помедлила, но присоединилась к ним. За два дня пути она так сильно проголодалась, что вряд ли смогла бы дождаться дядю.

Ближе к середине трапезы, стуча тростью, в малую столовую вошел дядя Тайрон.

– Доброго вечера! – Он оглядел сидящих за столом девушек и поочередно обнял подошедших к нему дочерей. Хелен тоже поднялась из-за стола, дядя обнял её, сочувственно взглянув в лицо. Он оставался таким же, каким она его помнила: высоким и худощавым, с темными, как её отца – Эдварда, волосами. Тайрон, в отличие от Эдварда брился начисто, его подбородок и верхнюю губу не украшали густые усы и бородка. Когда он улыбался, то показывал белые зубы и морщинки вокруг его глаз собирались, образовывая лучики. Все в нем дышало добротой и заботой, в которой Хелен перестала сомневаться. Но вместе с тем, в нем ощущалась какая-то одержимость, что-то неугомонное, будто бы в любой момент он мог вскочить на ноги и убежать прочь. В правой руке он держал трость с серебряным набалдашником, на которую он опирался при ходьбе. Хелен не знала почему он вдруг охромел, ведь когда он приезжал в тот единственный раз, что она помнила, он был совершенно здоров.

– Хелен, прости, что не смог отправить кого-нибудь забрать тебя. В доме сейчас нужны слуги. – Он сделал паузу, глядя племяннице в глаза. Хелен промолчала, не укоряя его за выпавшее на её долю приключение, ни за то, что он отказался от траура по своему брату. Некстати она вспомнила странное ночное происшествие в гостинице, но опять промолчала, а дядя продолжил: – мне очень жаль, что Эдвард умер. Мы будем рады тебе и надеемся, что ты также будешь счастлива в нашем доме. Тем более что Рут скоро выйдет замуж и уедет, а мы с Элизабет останемся одни.

– Спасибо, дядя. Не стоит беспокоиться, я понимаю, насколько важна ваша работа и никогда бы не обиделась на вас. Наше горе общее, и я думаю, мы сможем пережить его вместе, – вежливо ответила Хелен и сжала его руку, печально улыбнулась. Горе об умершем отце еще трогало сердце Хелен, но не так сильно, как раньше. Возможно, что отказ от траура поможет ей справиться с утратой быстрее, чем если бы она каждый день смотрела на свое черное платье.

– Ты удобно расположилась? – Тайрон сел за стол вместе с ними, и Хелен оказалась по левую руку от него. Дядя не спешил переходить к важному, по мнению Хелен разговору. Без улыбки девушка кивнула.

– Да. Комната чудесна, спасибо. Только, дядя, я бы хотела узнать почему вы отказались от траура. Я знаю, вы не общались с отцом долгое время… обида послужила тому причиной?

Тайрон, разостлавший на коленях салфетку чуть нахмурился, откидываясь назад, пока прислуга подавала ему еду. На мгновение он отвел глаза от Хелен, но затем снова посмотрел на племянницу. Она неотрывно глядела на него, в ожидании ответа, слушала стук своего сердца, не зная, как он отреагирует на вопрос. Она так поторопилась со своим вопросом, задала его беспардонно и прямо, будто бы раньше её никто и никогда не учил вежливости и беседе. Едва не отведя глаза в смущении, Хелен заставила себя дождаться ответа дяди.

– Тебе не стоит об этом думать, Хелен. Как бы то ни было, все обиды уже прошли, а траур… жизнь коротка, чтобы тратить её на скорбь. Конечно, я любил своего брата и не желал ему смерти, однако, он принял решение не общаться со своей семьей и уехал. Когда я пытался поговорить с ним двенадцать лет назад он не пожелал этого.

Дядя Тайрон развел руками, улыбаясь в усы, только в глазах улыбки не было. Сгладив все углы и неловкости, которые создала племянница, он ответил вежливо и не дал ей ничего, что она могла бы обдумать и снова поднять эту тему. Он не сердился, Хелен решила продолжить расспросы, но постаралась смягчить первое неловкое впечатление.

– Простите, дядя, эти мысли не уходят у меня из головы. Я так скучаю по отцу, все время думаю о нем. И сегодня я узнала так много нового о нашей семье! Он никогда не говорил мне, что в Либсон-парке жил его дед, и что у вас такое большое поместье. Несмотря на то, что вы кровные братья, вы никогда не общались раньше, я не помню этого. Почему же он уехал и не пожелал встречаться даже на рождество?

– Это дела давно минувших дней, Хелен. Все уже забыто, и тебе больше не стоит об этом думать, – Тайрон вновь отмахнулся от неё, приступая к трапезе. – Мы рады тебе и это главное!

Хелен ничего не оставалось, кроме как выдавить из себя улыбку и больше не поднимать интересующие её темы. Дядя же, не стал проявлять гнев или другие эмоции, но ясно дал понять, что больше не намерен говорить о прошлом. Она повиновалась, хотя хотела поговорить откровеннее, больше! Хелен понимала, что перечить сейчас, навязывая разговор и настаивая на ответах на свои вопросы было бы глупо, она совсем не знала нрав дяди, его настроение и причины, по которым он молчал. Хелен едва глянула на лакея, подававшего ужин хозяину, решив, что нужно было поблагодарить дядю, не быть совсем невежливой.

– Дядя Тайрон, спасибо, что быстро организовали похороны. Франсин… миссис Бэнкс написала мне, что вы похоронили его в склепе…

– Да, – с тенью недовольства ответил Тайрон. Хелен показалось, что он уже начал уставать от словоохотливости своей племянницы. – Похороны прошли спокойно. Я отвезу тебя на кладбище в ближайшее время. Мы не могли ждать, поэтому похоронили Эдварда без тебя. Ты ведь знаешь насколько опасен тиф.

– Да, дядя, я знаю. Вы правильно поступили, если бы кто-то заразился и заболел, это было бы ужасно, – ничего не выражая, кроме любезности отозвалась Хелен, думая о том, что могла бы уехать из пансиона на день или два. По всей видимости дядя не простил своему брату старых обид, но и говорить о них не желал, окончательно закрыв тему обещанием проводить её на кладбище. Хелен позволила себе надежду, что там он ответит на её вопросы, просто сейчас он не желал говорить в присутствии дочерей. Это она могла бы понять.

Некоторое время все молчали, занятые ужином. Только в конце дядя снова заговорил. Теперь, когда он был сыт, его голос звучал куда ласковее, чем прежде.

– Рут уже пожаловалась тебе на мое пристрастие, верно?

– Она говорила и показала мне библиотеку. Я нашла ваш интерес чрезвычайно увлекательным. Мне бы хотелось больше узнать об этих таинственных городах и сокровищах, которые они скрывают, – честно призналась Хелен, откладывая вилку. Она не видела никакого смысла скрывать эти намерения, но и не собиралась просить сразу присоединиться к его друзьям.

– Неужели, дорогая моя? – явно польщенный, дядя Тайрон подался вперед, сцепляя руки перед собой.

Хелен, замечая благожелательный настрой дяди поспешила заверить его правдивости своих слов.

– Ваша библиотека завораживает, я бы осталась в ней жить, – почти искренне сказала девушка. Ожидавшая, что дядя скажет что-то вроде «такие поиски не для молодых девушек», она приятно удивилась. – Может, вы порекомендуете мне что-нибудь прочитать?

Дядя рассмеялся в усы, поглаживая их указательным пальцем.

– Конечно-конечно, раз у тебя такой интерес. А ты не откажешь мне в любезности отправить одну посылку для моего друга, когда вы с Рут и Элизабет поедете в город? И мне нужно будет забрать еще одну книгу, владелец книжного магазина достал её для меня, но я уже полторы недели не могу выбраться в город за ней, а мои дочери, чертовки, не желают помочь мне! – он с возмущением хлопнул ладонью по столу, взглянув на дочерей. Элизабет опустила глаза, а Рут наоборот, ничем не выразила своего неудовольствия. Опасаясь скандала, Хелен тут же вмешалась и переключила внимание на себя.

– Конечно же, дядя, я с удовольствием помогу вам. Все равно я бы хотела посетить Лондон, никогда не была там. У меня будет много дел в городе, я хочу съездить туда послезавтра, а Рут и Элизабет, надеюсь, составят мне компанию.

– К сожалению, Хелен, я не смогу сопровождать тебя в поездке. Тебе придется ехать в город с Элизабет. Я собираюсь проверить бухгалтерские книги вместе с миссис Гибсон. Она обещала научить меня вести домашнюю бухгалтерию, – сказала Рут. Хелен мгновение растерялась: Рут действительно хотела заняться таким скучным делом или искала повод не ехать с ней, услышав про интерес к дядиному занятию? Если, виной стало её согласие помочь дяде Тайрону, то она рисковала оказаться между двух огней. Однако отступать от задуманного Хелен не собиралась. Чем было плохо это увлечение?

– Как жаль, тогда в другой раз? Я думаю, мы с Элизабет хорошо проведем время и пройдемся по магазинам.

– И заглянем в театр, взять репертуар. Нам обязательно нужно сходить в театр! Мы же так давно никуда не выходили. Все уже, наверное, забыли, что мы есть. В город нас пригласили всего шесть раз!

Элизабет выглядела обиженной, но поддерживала Хелен. Рут, наоборот, молчала, доедая ужин.

– Элизабет, сезон уже перевалил за середину, все сейчас в городе, мало кто шлет приглашения в деревню, – дядя покачал головой. – Ничего страшного, сейчас только начало мая, уверен, что открытки придут в середине месяца, да и вы сами могли бы устроить бал или салон.

– Чаепитие! – сразу же предложила Хелен. – Я думаю, что многие уже устали от городской суеты и постоянных приемов и захотят побыть на свежем воздухе и отдохнуть от шума большого города. В конце июня и в начале июле будет самый пик, дамы могут появляться в роскошных платьях в Гайд-парке, вряд ли мы найдем день, когда бы смогли устроить бал и все, кого бы мы хотели пригласить смогут навестить нас. Начало июня подходит лучше всего. Пусть гостей будет мало, но мы не останемся в стороне?

Хелен вопросительно взглянула на кузин и дядю, побоявшись, что он отругает её, ведь она не прожила в Либсон-парке ни дня, а уже предложила позвать гостей. Однако, дядя Тайрон отнесся к её инициативе благосклонно и кивнул. Улыбка не сходила с его лица, Хелен даже показалось, что он был доволен.

– Конец мая тоже подходит! – сказала Элизабет, но Рут покачала головой.

– В начале лета все хотят блеснуть нарядами и не уедут, им всем нужно к портнихам. Если приглашать гостей, то на несколько дней. Никто не захочет приезжать к нам на чаепитие и тратить половину дня на дорогу. А если гости приедут, сможем организовать танцы, чаепитие, игры…

Элизабет сердито бросила салфетку на стол, однако спорить больше не стала. Рут продолжала рассуждать вслух, увлеченная предстоящим мероприятием.

Кузины учились дома, редко бывали в городе, а после отъезда их матери приглашения на рауты приходили намного реже, а Элизабет была представлена и вовсе в прошлом году, для неё, как и для Хелен каждый сезон после выхода в свет имел большое значение.

Дядя Тайрон же с интересом смотрел на разговор трех девушек, чему-то улыбаясь.

– На почте сможем купить несколько открыток для приглашений.

– Рут, как ты считаешь, в моде сейчас покупные или рукодельные открытки? Мы могли бы сделать их сами, вместо того, чтобы покупать, – предложила Хелен.

– Вам лучше купить несколько открыток, на всякий случай. А потом посмотрим, что нам пришлют. Я же не смогу с вами поехать, – снова напомнила Рут.

– Ты такая зануда, Рут. Джозеф наймет тебе экономку, – Элизабет фыркнула, когда старшая вновь заговорила о ведении домашнего хозяйства.

– Мне нужно учиться делать это самой. А тебе пора перестать вести себя как ребенок, – Рут отложила вилку, с возмущением и раздражением глядя на сестру. Хелен поторопилась перебить их, чтобы разговор не перерос в ссору.

– Мы можем взять ваш экипаж, дядя? Боюсь, повозка не лучшее средство для долгой поездки в город, мне хватило этой тряски еще по пути с вокзала.

При упоминании о присланной за ней на вокзал повозке дядя никак на него не отреагировал, что немного обескуражило Хелен. Она думала он что-нибудь скажет ей, объяснится, но выходило, что он мог не знать о повозке.

– Экипаж? Да, конечно. Он не понадобится мне в ближайшие дни, я не собираюсь никуда ехать, а до шахт, если потребуется, я доберусь верхом. У нас очень сильно развозит дороги, а дождь, скорее всего, продлится несколько дней. Я прошу вас не брать экипаж пока дороги не просохнут, не хочу, чтобы он застрял в грязи.

Заверив дядю, что не отправятся в Лондон пока дождь не кончится, девушки в молчании закончили ужин, иногда тихо переговариваясь. Рут все это время молчала и ушла из-за стола первой, пожелав всем доброй ночи, через пару минут ушла и Элизабет. Хелен же, напротив, задерживалась как могла, то и дело ловя взгляд хмурившегося дяди. Она посчитала, что он хотел ей что-то сказать, но глядел он то на неё, то будто бы сквозь неё. Из интереса, она выждала сколько могла и когда оставаться в столовой было уже неприлично долго, собралась уходить, опуская руки на свою салфетку.

– Хелен, в детстве тебя посещали странные сны. Ты помнишь их? – она замерла, так и не успев выйти из-за стола. Дядя заговорил о том, чего Хелен так боялась, и заговорил так внезапно. Сердце в груди забилось отчаянно сильно, и только корсет берег её от участившегося дыхания. Она не спеша свернула и положила салфетку на стол и с тенью удивления и недоумения посмотрела на дядю, скрывая свое волнение.