Бойтесь Непостижимых

– Сегодня я занят. Завтра.

И он бросил трубку. Любитель древних книг всю жизнь был таким, сколько Моррис его знал – слишком поглощён своими занятиями и погружён в исследования, чтобы придавать значение простой вежливости и манерам, но в душе и на деле достойнейший из людей и верный товарищ, о котором только можно мечтать.

Тогда инспектор решил, пока за окном царит солнечный приятный день, наведаться в церковь Святого Духа. Возможно, ему повезёт, и он сможет разобраться с проблемой ночных шумов и обнаружить источник прочих безобразий. Он отобрал людей для небольшого отряда и лично стал в его главе.

Они долго искали того человека, у которого могли быть ключи от ворот церковной ограды и входной двери самого здания. Не сразу выяснилось, что им является старик-сторож собора Архангела Михаила за два квартала от данного места. Было неясно, каким образом кто-либо вообще мог попасть внутрь церкви Святого Духа, тем более что ни амбарные замки, ни цепи не были повреждены. Моррис не без дрожи вошёл первым, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям – но безотчётной тревоги как не бывало. При свете дня это была самая обыкновенная заброшенная церковь.

Внутренне её убранство оказалось сильно запущенным. Почти все витражи пришли в очень жалкое состояние, а по двум стенам к потолку тянулись длинные трещины, из-за которых здание и закрыли два года назад. Пыльные скамьи и пустой алтарь с большим деревянным распятием над ним словно вышли из начала прошлого века. Конечно, помещение не отапливалось, и орган на хорах без сомнения находился в нерабочем состоянии, хотя его свинцовые трубы матово блестели, отражая лучи полицейских фонариков.

Моррис предпочёл лично подняться по шаткой чугунной лестнице и осмотреть инструмент, но толстые слои пыли повсюду доказывали, что по ночам никто не мог играть на нём, и, если быть точным, внутрь церкви вообще никто не заглядывал уже довольно давно.

В подвальное помещение проникнуть не удалось, дверь туда была обита железом и заперта на огромный, слегка проржавевший замок, ключа от которого не оказалось даже у соборного сторожа. Окна же в подвал с улицы были наглухо заколочены досками.

Ничего подозрительного обнаружить не удалось, поэтому полицейским оставалось только уйти, надёжно заперев за собой все имеющиеся двери, однако инспектор посчитал нужным на время оставить ключи у себя. И ещё: когда они возвращались в участок, он оглянулся и, кажется, заметил у церковной ограды какого-то ребёнка в отцовском пальто, который с интересом разглядывал церковь, но, возможно, ему привиделось, потому что буквально в следующую секунду на том месте уже никого не было.

Хотя обыск в церкви ничего не дал, Моррис был уверен, жителям Друри-лейн и Хай-стрит предстоит очередная тяжкая ночь, и с нетерпением ожидал завтрашней встречи с другом.

Когда на следующее утро Говард Крофт объявился в участке, Моррис незамедлительно посвятил его в детали своего нового дела, рассказав всё без утайки, в том числе и своё бегство в ночи, а потом достал записную книжку и зачитал неудобопроизносимые слова, воспроизведённые немым беспристрастным свидетелем – фонографом.

Профессор семитских языков долго думал, прежде чем заговорить:

– Это переводится примерно так: в своём чертоге в Р’льехе мёртвый Ктулху грезит и ждёт. Но, Моррис, эти слова относятся к очень древнему, редкому, мерзкому и запретному культу. Его служители поклоняются Великим Древним. Эти божества заселили землю задолго до появления человека. Они обитают на ней до сих пор, но спят, погружённые глубоко в земные недра, глубины океана и льды Антарктики. В последнее время всё больше глупцов старается пробудить их, но к счастью, все их попытки пока заканчиваются безрезультатно.

Что касается самого Ктулху, то он как бы является хранителем Великих Древних. Служители культа взывают к нему в определённые периоды, когда Земля вступает в удобное местоположение среди звёзд, надеясь пробудить от долгого сна, потому что только хранитель в свою очередь может пробудить Великих Древних. Однако я не думаю, что эти ничтожные людишки знают, что после пробуждения богов человечество полностью исчезнет.

Моррис, мы не должны допустить, чтобы эти глупцы разбудили Ктулху. Наш мир не должен погрязнуть в хаосе и разрушении.

Инспектор всегда скептически относился к тому, что его друг так серьёзно воспринимает мифы о Великих Древних, которые он узнал из двух ужасающих, леденящих кровь и просто отвратительных книг – «Сокровенных культов» фон Юнтца и «Некрономикона» безумного араба Абдула Альхазреда. По легенде, авторов этих книг перед смертью утащили немыслимые чудовища. Моррис не верил в легенды и мифы, считая все эти сказки вымыслом и глупыми суевериями. Он верил лишь в то, что другие люди, поклонники подобных заблуждений, верят во всё это, а как следствие, их вера приводит не только к хаосу на улицах его родного города, но, что много хуже, к человеческим жертвам. Если этот культ запрещён, как утверждает его друг и к тому же знаток оккультизма, главной обязанностью Морриса остаётся проследить, что бы он таковым и оставался.

– Мы отправимся к церкви сегодня же. Ночью, – безапелляционным тоном заявил Говард.

Моррис почувствовал, как мурашки пробежались по его рукам – слишком свежи ещё были воспоминания его панического бегства.

– Нам необходимо подойти как можно ближе к зданию. Я почти уверен, что обряды совершаются в подвале либо ещё ниже. Не забывай, под Аркхемом проходит разветвлённая сеть тоннелей. Удачное расположение нашей планеты держится немногим более двух недель, а сегодня воскресенье. Они будут проводить заключительный обряд. Мы можем спрятаться где-нибудь совсем близко?

Инспектор припомнил, что видел заросли каких-то пышных вечнозелёных кустов почти у самых окон полуподвала, расположенных против входа, и кивнул.

И двое мужчин решились на этот смелый, граничащий с безрассудством шаг.

Однако не зря ходили легенды про моррисов ум, невероятно живой и проницательный. Инспектор предусмотрительно распределил своих людей на ночное дежурство по всему городу на постах у особо подозрительных или известных своей зловещестью мест, наказав задерживать любого, кто будет вести себя необычно: озираться, бежать, спешить укрыться где-либо. Его друг подробно описал полицейским, как могут выглядеть служители культа Великих Древних, которых необходимо доставить в участок, но предупредил, что эти люди могут быть крайне опасны, оказывать сопротивление и возникать в самых неожиданных местах.

Как только стемнело, Моррис и Говард бесшумно пробрались на церковную территорию (вот, где пригодились ключи, предусмотрительно изъятые у соборного сторожа) и спрятались в зарослях вечнозелёного кустарника. До одиннадцати они просидели в пустом ожидании, а потом инспектору стало казаться, что он различает глухие удары и едва слышные выкрики, и вновь в нём зародилась смутная тревога и беспокойство. Создавалось ощущение, что кто-то играет на органе жуткую мелодию, как бы проигрывая её в обратном порядке, отчего по спине пробегал леденящий холодок.

Моррис с трудом заставлял себя оставаться на месте, хотя ему казалось, что ужас, неописуемый ужас за его спиной, подбирается к нему всё ближе. Он весь извёлся, но крепился ради друга, который внешне не подавал никаких признаков страха. А ужас всё нарастал. Когда инспектор понял, что у него больше нет сил здесь оставаться, Говард вдруг поднялся и жестом показал, что они уходят.

Моррисов страх отступил ближе к концу Друри-лейн.

– Ты почувствовал? – спросил он, когда они остановились на углу дома. – Ты знаешь, что это было?

– Инфразвук. Они используют воистину дьявольский инструмент.

– Но мы ведь не обнаружили в церкви никаких следов присутствия людей.

– Однако вы не спускались в подвал.

– Нет, – признал инспектор, хотя должен был это сделать.

– А это следовало сделать, – вторил его мыслям друг, – невзирая на надёжно запертую и кажущуюся крепкой дверь, поэтому придётся заняться этим немедленно. Собери своих людей, Моррис, мы отправляемся на встречу с тёмными силами из высших сфер.

– Не так быстро. На сборы потребуется некоторое время.

– Его как раз хватит на то, чтобы безумцы успели доиграть свою дьявольскую музыку, которая является только прелюдией. Но помни, что немногие из твоих людей должны покинуть посты. Кто знает, что произойдёт, когда мы прервём этот богомерзкий ритуал?

Не более четверти часа прошло, как инспектор уже собрал двенадцать надёжных человек, и они все вместе направились к заброшенной церкви Святого Духа. За время ожидания всё у того же угла дома Говарду показалось, что за ним наблюдает таинственный карлик, о котором ему успел поведать друг. Когда профессор спокойно встретил его взгляд, лицо горбуна исказила жуткая усмешка, а потом он исчез среди теней. Профессор вспомнил, что когда-то давно ему уже довелось столкнуться с подобным человеком, но решил не рассказывать об этом инспектору в данный момент, а потом и вообще позабыл о горбуне, так как Моррис подошёл к нему с небольшим отрядом, и Говард его возглавил. Не мог не возглавить. Ему не терпелось одному из первых увидеть всё, что могло иметь хоть малейшее отношение к запретному культу. В нём снова проснулся учёный, и весь его вид выражал крайнее нетерпение.

Когда мужчины вошли в тёмное нутро церкви (в одной руке каждый держал фонарь, в другой – своё оружие), их слух пронзил долгий скорбный вопль. Было приказано не щадить подвальной двери, однако полицейским пришлось попотеть, чтобы сломить крепкий дуб, обитый листовым железом. Всё это время до них явственно доносились крики экстаза, пение на непонятном языке и до жути странное органное исполнение мелодий в обратном порядке. Всем было как-то тревожно, но страх не нарастал, и эту тревогу можно было терпеть. Инспектору хотелось надеяться, что толстые стены приглушат шум, который они тут устроили, и он не разгонит прежде времени находящихся внизу фанатиков.

– Возблагодарим Провидение, Моррис, что у нас ещё есть время, – сказал Говард, наблюдая за тем, как массивную дверь пытаются выдернуть с петель. – Сегодняшний обряд завершает пробуждение Великого Ктулху. Я боюсь даже подумать, что может случиться, если мы не успеем.

И вот дверь низверглась с немалым шумом, но звуки, доносящиеся снизу, ничуть не утихли, напротив, органная игра стала более яростной, а фанатики уже не распевали, а почти выкрикивали непонятные гортанные слова. Моррис возглавил спуск вниз, ему пришлось настоять на этом, потому что в их компании только у профессора не было оружия, а нетерпеливый Говард рвался вперёд.

Чем ниже они спускались по частым, обросшим мхом ступенькам, тем громче и чувственнее до них доносилось следующее:

– Из кладезей ночи в бездну космоса, и из бездны космоса к кладезям ночи, вечная хвала Великому Ктулху и Цаттогуа и Тому, Кто не может быть Назван по Имени. Да пребудет с ними вечно слава, да будет изобилие Чёрному Козлу Лесов. Йа! Шуб-Ниггурат! Козёл с Легионом Младых! Горго, Мормо, тысячеликая луна, благоволи принять наши скромные подношения.

Затем последовала неудобопроизносимая абракадабра, которую стали распевать как молитву, а звучание органа приобрело зловещий призвук низкого раската грома, после чего подземелье огласила череда экстатических выкриков. Чем бы внизу ни занимались, действо это сейчас приближалось к своей кульминации.

Моррис торопился, как мог, но ступени этой дьявольской лестницы никак не желали заканчиваться и вдобавок были достаточно скользкими.

Ещё дюжину ужасающе-омерзительных воплей довелось им услышать, прежде чем они добрались до слишком уж глубоко расположенного в толще земли подвала. Подземелье освещалось достаточно хорошо просмоленными факелами и масляными фонарями, поэтому инспектор, ни секунды не колеблясь, выбежал на небольшую площадку позади толпы в накинутых на головы капюшонах, скрывающих лица, и проорал не своим голосом:

– Ни с места!!! Всем стоять, это полиция! Руки вверх!!!

Что тут началось: суета, крики, толкотня, потому что всякий спешил первым добраться до второго выхода, расположенного за алтарём. Инспектор не спешил догонять этих растерявшихся людей, позволив своим подчинённым заниматься их ловлей. Вместо этого он предпочёл вместе с другом внимательно осмотреть помещение.

Алтарь представлял собой жертвенный стол, залитый старой и свежей кровью, под которым на трёх ступеньках валялись какие-то ошмётки гниющей плоти с копошащимися в них червями, пол кругом был заляпан размазанными полуразложившимися внутренностями, несомненно, человеческими. Запах стоял невыносимый. Над алтарём находилось какое-то диковинное изображение антропоида с головой спрута, клубком щупалец вместо лица, чешуйчатым телом, загнутыми когтями на ногах и узкими крыльями, из зелёного камня, похожего на нефрит.

– Великий Ктулху, – не без содрогания произнёс Говард.

Омерзительный запах близ алтаря перебивал не менее тошнотворный аромат благовоний, раскуренных в других частях подвала. Несколько лиц азиатского происхождения лежали под скамьями без сознания, пресытившись опиумом. Две огромные курильницы у стены продолжали чадить, они были наполовину заполнены какой-то отвратительной массой чего-то желеобразного.

Позабытые в спешке книги поражали, ибо профессор семитских языков был достаточно хорошо знаком с их жутким богомерзким содержанием, после прочтения которых его несколько дней мучили непередаваемые кошмары. Беглым взглядом он отметил «Демонолатрию» Ремигия, «Пнакотические рукописи», «Сокровенные культы» фон Юнтца, «Мистерии Червя» Людвига Прина и конечно небезызвестный «Некрономикон» безумного араба Абдула Альхазреда в запрещённом латинском переводе Олауса Вормия. Эта книга единственная представляла собой рукописный текст, скопированный из какого-нибудь одного из шести сохранившихся в мире оригиналов, все остальные тома являлись подлинными и старинными.

Но более всего поражал своими размерами зловещий орган – настоящая причина всех страхов и ужасов по Друри-лейн и Хай-стрит, – трубы его в высоту были никак не менее двадцати метров и терялись в темноте необъятного потолка. Моррис знал, что особо низкие звуки – инфразвук, возможный при игре на педали – способны вызывать у человека неприятные ощущения, чувство страха, вплоть до галлюцинаций, так как частота колебаний воздуха в самых высоких и толстых трубах тогда совпадает с собственными колебаниями сердца, вызывая в организме большинства млекопитающих резонанс и возбуждая деятельность мозга и, как следствие, нервную систему. Чем выше по длине трубы в инструменте, тем ниже он звучит, а в этом органе частоты и вовсе стремились к нулю. Вместо трубящих ангелочков и младенцев, которые обычно украшают проспекты церковных органов, на этом были установлены в виде украшений и декоративных деталей какие-то безобразные существа – не только уже знакомый инспектору Ктулху, но и какие-то звездоголовые создания, антропоморфные рыболягушки, ползучая масса с множеством глаз, играющие на флейтах существа без лиц и прочие мерзости, на которые невозможно взирать без содрогания. Все они были покрыты золотым налётом, в котором инспектор признал амальгаму с высоким содержанием ртути. Её пары, несомненно, отравляли организм органиста, ибо только безумец был способен на подобную дьявольскую игру, на проигрывание мелодий в обратном порядке с добавлением регистра инфразвука, который сказывался на организме слушателей, и без того переполненных религиозным экстазом.

– Иные боги, – услышал он благоговейный шёпот профессора, тоже приступившего к изучению фигурок на инструменте.

Кто мог построить такой чудовищный орган? Каким образом его разместили здесь и установили такие огромные трубы из свинца и олова? На эти вопросы не было ответов, но то, что здесь поклонялись запретным и старейшим божествам, не вызывало сомнений.