Барин и слуга

– Я знаю, ты уже стар, и тебе трудно привыкать на другом месте, – продолжал профессор – Я думал, что мы с тобою так и скоротаем свой век неразлучно…Думал наградить тебя…Да вот пришла негаданная беда… Ты уезжай, голубчик, в деревню и устраивайся там со своей старухой…

– Воля ваша, – свистящим шепотом ответил Михей Захарыч.

– Я больше квартиры держать не стану, – дорого… Устроюсь в комнате. Долг платить надо, и денет нет… Где ж я возьму?! Обидеть тех за кого я плачу, – это выше сил моих… Это последнее дело…

– Воля ваша, – едва слышно прошептал Михей Захарыч.

– Я тебе, Михеюшка, конечно, дам на дорогу… А вещи свои – обстановку, лабораторию – я распродам…Ты понемногу укладывайся

– Воля… воля… – начал было Михей Захарыч, но вдруг закрыл лицо руками и быстро вышел из комнаты

Прошло несколько дней. Михей Захарыч бродил, как говорится, чернее тучи. Он считал себя глубоко обиженным, ничего не хотел принимать в расчет и не находил оправданий для своего барина.

«Отказал… Не пожалел, – думалось ему непрестанно. – Тридцать дет прожили, и вдруг – отказал. Тех жалеет… А его, Михея, отправляет без всякого сожаления.. Отказал из-за племянника, из-за долга…И что такое долг?! Разве можно обижать так человека?»

Михей Захарыч не хотел даже смотреть на барина, не хотел с ним разговаривать; он все что-то собирал, укладывал, громко двигал мебелью и сундуками.

Андрей Иванович то и дело обращался к нему и говорил тихо, деликатно, стараясь его успокоить и рам влечь.

– Не горюй, Захарыч, голубчик, мы скоро с тобой опять свидимся и, может, заживем по-старому…Пойдем-ка завтра со мной, – я тут комнату себе присмотрел.

«Пусть, пусть мается по комнатам. Он еще не живал. Ничего, пусть попробует. Не раз насидится в грязи, холодный и голодный», – сердито думал Михей Захарыч.

– Из вещей, Михеюшка, я оставлю себе самые необходимые… Остальные все продам.

«Пусть продает, – мелькало в голове обиженного старика. – Пусть. И лучше будет… Все равно все пропадет, растащат все… Чужие слуги – не я, дрожать над каждой вещью не станут…»

– А ты-то как же, Захарыч, как же ты решил устроиться? – спрашивал заботливо Андрей Иванович.

– Обо мне думать нечего, Андрей Иванович… Я что…Уеду в деревню и буду жить со старухой…Слава Богу, трудовая копейка есть… Обо мне не беспокойтесь, – с горечью на сердце отвечал Михей Захарыч.

Накануне какого-то праздника Андрей Иванович сказал:

– Михеюшка, посмотри-ка нашу лабораторию…Все ли там в порядке – Завтра придет один мой знакомый Он хочет купить для себя физические приборы, а остальное – для одного музея.

Как ножом резануло по сердцу Михея Захарыча от этих слов. Он торопливо прошел в лабораторию.

– Не торопись… Еще успеешь…Можно и завтра утром! – крикнул ему вслед барин.

Михей Захарыч вошел в лабораторию, и сердце его болезненно сжалось, а на глазах навернулись слезы…Он знал тут историю каждой самой маленькой вещи: все их он перетирал, ставил на места, берег. Каждая вещь ему тут была дорого.

«Вот эти камни прислали нам с Урала, – вспомнил он, подходя к стеклянному шкафу и грустно смотря через стекла. – Этих бабочек один ученик нам с Кавказа привез… Эти цветы прислали из Уссурийского края… Как мы еще тогда радовались, как бережно раскупоривали с Андреем Ивановичем ящичек… Вот клык мамонта, говорят, из Сибири – Сколько нам тогда рассказывал господин Семенов про Сибирь. Как интересно было слушать… Этот микроскоп мы купили давным-давно… Вскоре после окончания курса. Как мы тогда радовались. Оторваться не могли – А эти коробки с сушеными цветами – работа Михея Захарыча– А садик-то на дворе, который поднялся на их глазах – Попадутся теперь жильцы с ребятишками, все поломают, и пропадут труды долгих лет».

Все эти мысли вереницей проходили в голове Михея Захарыча… Он был задумчив и печален; то подойдет к окну, то к шкафу, то направится к двери, то проведет рукой по волосам, то вздохнет, опять пойдет к двери, снова вернется – Точно в нем происходила какая-то борьба, и он не знал, на что решиться…

В лабораторию вошел Андрей Иванович. Он окинул грустным взглядом эту милую его сердцу комнату, и те же мысли, что и в голове его слуги, промелькнули у него. Он присел к столу и охватил руками голову.

Михей Захарыч мельком взглянул на него и подумал: «Останется один, как дитя малое… Будет и голоден и холоден…Всех-то ему совестно, всего стесняется…В чужом доме стакана чая лишнего не выпьет…. И оберут-то его, и в грязи находится, все забывать станет…» Старик слуга, прибирая лабораторию, искоса взглядывал на барина.

Все горькое последних дней отходило далеко, и оставались одна сердечная привязанность и глубокое сожаление.

Вдруг старик увидел, что на бороду профессора скатились крупные слезы, которые он старался незаметно смахнуть.

Это переполнило чашу горечи. Михей Захарыч быстро исчез и скоро вернулся. Андрей Иванович сидел все так же опустив на руки седую голову. Михей Захарыч подошел к нему близко и положил что-то на колени.

– Что уж, Андрей Иванович… Нет моченьки…Возьмите… Отдайте… Я старухе только восемьдесят семь рублей оставил… Пусть делает, как знает…

– Что такое, Захарыч? – очнулся профессор от своих горьких дум.

– Деньги…Две тысячи триста рублей…

– Какие деньги?

– Мои деньги – собственные

– Откуда?

– Да что это, Андрей Иванович, точно вы не знаете…Мои трудовые деньги… Не воровские… Нажитые честным трудом.

– Зачем же мне твои деньги? – недоумевал барин.

– Как зачем, прости Господи?! Долг заплатить… Неужто же мы еще-то семисот не достанем…

Андрей Иванович понял все и молча обнял старика.

– Нет, Захарыч, я твоих денег не возьму… Отнять последние гроши – это бесчеловечно, грешно…

– А прогонять меня не грешно?! – выкрикнул парик, и, всхлипывая, весь затрясся.

– Да разве ж я тебя прогоняю?! Чудак ты, чудак! Точно мне самому это легко… Может, у меня вся душа выболела за эти дни… Голубчик ты мой… Мой старый, верный друг!.. Оставайся и живи… Успокойся, – взволнованным и растроганным голосом говорил профессор.

– То-то… Вы о «них», о «тех» жалели…А Михей и так хорош… Пусть едет в деревню… Точно я могу расстаться с вами и с ней?! – всхлипывал старик.

– С кем с «ней»?

– С нашей «лаботорией»…

– Эх, Михеюшка, мы с тобой, старина, понимаем друг друга…

– А понимаете, так нечего и спорить… Отдадим деньги, и баста… Можем еще учебник написать… Вот и расплатимся… Что тут толковать… Не обидьте!..

– Учебник-то ботаники мы написать можем. А только денег я твоих взять не могу.

Михей Захарыч больше спорить не стал, но вдруг повеселел, точно у него гора свалилась с плеч. Они провели вечер в дружеском разговоре, и у обоих было на душе светло и радостно.

На другой день Михей Захарыч, не спрашивает больше барина, отнес и уплатил часть его невольного долга и принес расписку…

Андрей Иванович был очень спущен и ничего не мог произнести от волнения: