Оценить:
 Рейтинг: 3.75

Дядюшка-флейтист (сборник)

Год написания книги
2018
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 9 >>
На страницу:
2 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Черноглазая Липа с аппетитом допивала уже третью или четвертую чашку чаю.

– Мама, да нет ли у нас еще кусочка булки? – спросила она, заглядывая в чашку с отбитой ручкой.

Булка была предусмотрительно припрятана матерью, и девушка стала ее намазывать остатками варенья.

Петр Васильевич решительно тряхнул волосами и взглянул на жену.

– Машенька… Вот… я давно все хочу поговорить с тобой, – начал он каким-то заискивающим тоном.

– Насчет чего это? – удивилась Марья Ивановна. Липа перестала жевать и смотрела на отца.

– Да насчет Коли…

– Что еще приключилось с твоим полупомешанным братцем?

– Надо бы его взять к нам…

– Этого недоставало! Ты, кажется, намерен всю свою милую родню здесь поселить! Тогда мне с дочерью места не хватит!

– Ужасно жаль Колю! Больной, одинокий, бедствует… Одежды нет… А теперь морозы наступают… Помогать же мне ему решительно не из чего…

– Поменьше бы пил!.. Да место себе сыскал бы… Еще бы ты вздумал на сорок рублей жалованья всех своих родственников содержать! И без того из сил выбиваемся для них, себе во всем отказываем…

– Нельзя же, Машенька, жить только для себя. Положим, мы люди бедные, помогать много не из чего… Так хоть для близких что-то сделаем по возможности…

– Мало мы еще делаем! – взвизгнула Марья Ивановна. – Вот твоя племянница – два года живет! Разве она нам мало стоит? А у нас дочь взрослая… Молоденькой девушке и того, и другого хочется… А мы ей даже зеркальца приличного не можем купить…

– Коля немного стоил бы и не помешал бы вам… Он человек недурной и в доме помог бы…

– Ну да! Напьется, того и гляди, квартиру спалит, набуянит… Мало ли что может натворить!

– Что ты, Машенька! Он, как ягненок, тихий… Конечно, это несчастье с ним случается, выпьет… В семье его скорее остановить, удержать можно… Да и денег у него теперь нет… Если он выпьет, то молчит, тотчас спать ложится… Ты не бойся, я его уговаривать стану: не посмеет он.

– Где ж вы, папа, хотите поместить почтенного дядюшку? – спросила Липа.

– Можно, пожалуй, у меня в комнате…

– У тебя нельзя. Самому повернуться негде! – резко сказала жена.

– Ну, хоть в кухне ему уголок отвести: он не требовательный, его судьба не баловала…

– Уж увольте, папа. Мне в кухню тогда и выйти нельзя будет: вечно одевайся, стесняйся… В своей квартире покою не будет!

– Нет, нет! Как хочешь… Я не согласна взять сюда еще твоего идиота-братца. Довольно! Я не соглашаюсь! – крикливо отрезала Марья Ивановна.

– Люди животных жалеют… А для человека, для моего родного брата, у нас ни угла, ни куска хлеба, значит, нет? Он, голодный, нищий, будет умирать зимой под забором, а мы станем спокойно смотреть? Так, что ли? Спасибо, жена!

Петр Васильевич встал; он весь трясся, говорил задыхающимся голосом, раскрасневшись и ероша волосы.

– Сделай, пожалуйста, одолжение! Зови сюда своего Коленьку и всю твою родню. Только уж тогда мы с дочерью уедем, – язвительно проговорила жена, поднимаясь и унося самовар.

Петр Васильевич, стиснув руками голову, прошел в свою комнату.

– Ах, эта злополучная судьба! Забила ты нас всех! – послышалось оттуда.

– Вот еще что выдумал! – прошипела Марья Ивановна, обращаясь в Липе. – Сами бедствуем… А тут корми всех его дармоедов-родственничков.

– Не соглашайтесь, мама, – шепотом ответила дочь. Она подошла к зеркалу, зажгла свечу и опять стала рассматривать свое лицо.

– Твоего почтенного дядюшку и в квартире-то совестно держать. Такой оборванец, точно нищий. Вообще, вся родня твоего папеньки – одно несчастье!

– Ш-ш-ш, мама, тише… У наших «ушки на макушке», – и Липа подмигнула в сторону Наташи.

– Да что она, глупая, смыслит? – возразила мать, убирая чайную посуду.

– Мамаша, купите мне завтра к чаю ливерной колбасы, – попросила Липа.

– Хорошо, милая, куплю.

– Да сварили бы вы к обеду борщ со свининкой. Так хочется!..

– Хорошо, хорошо… Дорога? нынче свинина-то… Я уже приценялась, – знаю, что ты любишь. Завтра пораньше на рынок пойду.

– Наталья, ну чего ты глазеешь-то? Укладывайся спать! – сказала Липа, а сама еще ближе придвинулась к зеркалу и принялась мазать нос кольдкремом.

Ушки на макушке

А маленькие детские ушки все слышали, серьезные, пытливые глаза все видели, а стриженая головка все думала, думала…

В небольшой квартире Петровых все затихло. Из-за перегородки слышался ровный, звучный храп хозяйки, а из комнаты хозяина – шуршанье бумаги да скрип пера.

Наташа ворочалась на диване и никак не могла заснуть. Она все думала об этом Коле, из-за которого сегодня поссорилась тетка с дядей и которого тетя Маша называла то «полупомешанный братец», то «дядюшка-идиот», то «почтенный родственник». В голове девочки неотступно стояли слова: «Он больной, одинокий, несчастный. Люди животных жалеют, а родной брат зимой умирает под забором…» Наташа как будто видит пред собою этого несчастного… Из-за него сегодня у дяди Пети на глазах показались слезы, когда он просил взять его в кухню. И чего тетенька и Липочка не согласились? Какие безжалостные! Неужели им все равно? Девочке так его жаль, что маленькое сердечко тревожно стучит и сжимается болью, а призрак этого одинокого, голодного дядюшки не дает ей заснуть целую ночь…

Наташа видела его два раза, когда он приходил к Петровым в кухню. Он очень походил на дядю Петю, только голову держал как-то странно, набок, и не мог выпрямить, да правую ногу беспомощно волочил за собою.

«Почтенный дядюшка» был маленького роста, с белокурой бородкой, кроткими голубыми глазами и, должно быть, не очень еще старый. Обедал он всегда в кухне, и когда тетенька выходила, то дядюшка поспешно вскакивал с табурета, суетился, дрожащими руками хватал посуду, предлагал ее помыть, поддерживал тетю Машу под локти и говорил: «Тихонечко, осторожнее, Марья Ивановна, не оступитесь». При этом он весь сгибался, говорил тихо, и губы его дрожали. Тетя Маша с ним никогда не разговаривала, даже не смотрела на него.

Видела Наташа, как дядя Петя однажды сунул «почтенному дядюшке» две папироски и серебряную монету, а тот так торопливо все спрятал, точно боялся, что у него все это отнимут.

Лежит Наташа на диване и думает, думает без конца… Вспоминает она, как дядя Петя говаривал не раз, что они все неудачники, что судьба забила его, Колю и Мишу – покойного отца девочки. Эта самая судьба представлялась ребенку в виде здоровенной бабы, которая своими большими, толстыми руками немилосердно колотила дядю Петю, Колю и Наташиного папу. Девочке было их жаль, хотелось защитить от этой злой бабы, но что она, маленькая и слабая, могла сделать? Уткнувшись в свою жесткую подушку, Наташа начинала тихо, беспомощно плакать…

Наташа была сирота. Матери она не знала: та умерла, когда Наташа появилась на свет. Жизнь малютки с больным отцом была нерадостной. Наташа не знала материнской любви и ласки и не видела счастливого детства. Она была очень болезненная, молчаливая, апатичная… Отец любил ее, по-своему жалел, но рано покинул этот мир. Два года тому назад его не стало, и перед смертью он умолял брата Петра не покидать бедную сироту, у которой не было на свете ни души.

Дядя Петя взял малютку и привез ее в свою семью. Марья Ивановна тогда очень сердилась и ни за что не хотела оставить у себя Наташу.

– Пожалей, Машенька, сиротку… – умолял Петр Васильевич. – Я брату перед смертью обещал… Не исполнить такой обет – грешно! Нас Господь накажет! У девочки никого нет на свете. Не на улице же ее бросить! Подержим недолго. Я стану хлопотать – в казенное место поместить.

Девочку оставили в семье.

<< 1 2 3 4 5 6 ... 9 >>
На страницу:
2 из 9

Другие электронные книги автора Клавдия Владимировна Лукашевич

Другие аудиокниги автора Клавдия Владимировна Лукашевич