Мозаика

     Касуга то была совершенно свободна! Не умерла, не помешалась, не засела в клетке со зверями. И главное… Еще была девушкой!

     Фума потер руки. Задачка притащить сюда Касугу была сложной, но он был уверен, что справится. Его господин получит совершенно эксклюзивную (куда там многочисленным чайникам!) драгоценность, прекрасную жену, а так же свои, ставшие на место, мозги. И будет он жить счастливо и благополучно, и своему благодетелю исправно жалование платить. Хеппи энд!

Донесения и домыслы.

Новость, что и говорить, была неожиданной. И принес ее никто иной, как верный и вездесущий шиноби Саске.

– Мацунага Хисахидэ отбыл в Сацуму! – доложил он Наставнику.

Последний ничего не сказал, только недоуменно вскинул брови. Зато пребывающий рядом с ним Юкимура отреагировал более бурно.

– В Сацуму? – Молодой Тигр подскочил чуть ли не до потолка (буквально). – Что ему нужно в Сацуме?

– Что ты думаешь, Саске? – спросил Такеда, приводя брови, а так же и ученика в исходное положение.

     Шиноби поудобнее устроился на ковре.

– Пока – ничего, – ответил он. – Но мои люди не спустят с него глаз и если он что-то предпримет, мы очень скоро узнаем.

     Такеда Синген одобрительно кивнул.

– Вполне возможно, что князь ничего не предпримет, – сказал он, – Особенно, если обнаружит, что за ним следят. Но кое в чем ты прав. С ним ничего наверное не знаешь.

– Наставник! – Юкимура по новой взлетел к потолку. – Неужели и в Сацуме он намерен заняться своим гнусным промыслом?

– Не думаю, – задумчиво протянул лорд Каи. – Там вроде никаких реликвий не водиться.

– Одна все таки есть, – вставил Саске.

– Какая? – хором вопросили Тигры.

– М-м, Симадзу! – ответил шиноби. – Он вполне за реликвию сойдет!

     От этого ответа Юкимура рухнул с потолка и пробил пол. Саске резво метнулся к двери, однако там его уже поджидал Такеда Синген.

– Вот что, шутник ты наш, – сказал он. – Следи-ка лучше за языком… И за князем Мацунагой. В последний раз его видели в замке Адзути, откуда он ушел, между прочим с черепом Набунаги.

– Вы полагаете, Наставник, что на одном черепе он не остановиться?

– Думаю – что нет. Дурной пример – заразителен. А Симадзу… Гм… Действительно, староват.

– Может поэтому нам следует усилить и Вашу охрану?

– Я еще не реликвия!

– Вы уверены, Наставник? – осведомился вылезший из пролома Юкимура.

     Наставник незамедлительно отправил его в тот же пролом. Затем снова обернулся к Саске.

– Я, пожалуй, напишу Симадзу, – сказал он. – И это… На всякий случай предупреди Кенсина. Он вроде тоже в возрасте.

     Саске согласно кивнул, после чего, отправился выполнять поручение.

     …А Мацунага Хисахидэ, тем временем, любовался морем, предвкушая чудесный и вполне заслуженный отдых на сацумском курорте.

О Гинозе Набучике, его подчиненных и не только. Аниме «Психопаспорт».

Убийственные вещи.

Логика – убийственная вещь.

     Раньше, когда он был инспектором, а не карателем, Гиноза иногда задумывался, как поведут себя его подчиненные, если показатели его психопаспорта достигнут критического уровня и последующее лечение ничем не поможет?

     Когами. Скорей всего, он не стал бы ничего говорить. Они уже давно утратили способность говорить с друг другом и никакие обстоятельства ничего бы не изменили. На своего бывшего друга и бывшего начальника, Когами смотрел бы как на пустое место и Гиноза отвечал бы ему тем же. И, пожалуй, это был еще лучший вариант, по сравнению с другими. Например, с Когари.

     Когари бы точно молчать не стал. Он никогда не упускал возможности сказать хотя бы пару слов, а тут возможность предоставилась и была до крайности соблазнительной. "Ой, Гино, ты, наверное, очень переживаешь? Ты же так старался быть хорошим инспектором! Ладно, не волнуйся так. В конце концов, родных у тебя нет и за их психопаспорта ты можешь не беспокоиться. Хочешь встретимся вечером? Посидим, выпьем." В ответ Гиноза просто бы послал его подальше и Когари тогда бы обиделся. И стал жаловаться на его склочный нрав Масаоке. А Масаока…

     Масаока, наверное, как и Когами, тоже предпочел бы промолчать. С ним Гиноза тоже играл в молчанку, но все же эта игра отличалась от того молчания, что установилось между когда-то близкими друзьями. Возможно, потому что Масаока никогда не был его другом. Он вообще был ему никем, даже когда называл себя его отцом. И если бы психопаспорт Гинозы стал похож на его собственный, Масаока воспринял бы это со своим всегдашним безразличием. Впрочем, более чем вероятно, он стал бы относиться к нему лучше. Как к коллеге.

     Яей? Вот она бы ему посочувствовала. Но в отличии от Когари, Яей не стала бы говорить о своем сочувствии вслух. Просто была бы рядом. А это так много, когда хоть кто-то есть рядом. Понимающий, сочувствующий и готовый помочь.

     Так он думал раньше.

     Но жизнь всегда вносит свои коррективы.

     Когами исчез. Когари тоже пропал без вести на последнем задании и предположительно уже мертв. Масаока погиб, спасая его жизнь. А что касается Яей… Она не испытывает ни малейшего сочувствия к бывшему инспектору, который отвечал за своих подчиненных и не смог их уберечь.

     Да, логика убийственная вещь.

     Но жизнь еще убийственее.

Поступать правильно.

Час уже поздний, но спать не хочется. И, если уж на то пошло, то в последнее время ему вообще не хочется: ничего и никого. Разумеется, не желание влияет на цвет его психопаспорта, но к счастью или к сожалению, он уже не следователь и по этому поводу переживать не намерен.

– Гиноза-сан… Вы не спите?

– Нет.

– Я могу войти?

– Нет.

     За дверью становится тихо. Но не надолго.

– Нам надо поговорить, Гиноза-сан. Позвольте мне войти.

– Хорошо. Заходите, госпожа следователь.

     Дверь распахивается и Аканэ входит в комнату. Гиноза пытается сесть поудобнее, но при этом старательно избегает смотреть на свою… М-М… Гостью.

– Гиноза-сан, врач сообщил мне, что у вас снова изменились показатели психопаспорта.

– И что с того?

– Вы понимаете, что это значит?

– Конечно, понимаю, госпожа следователь.

– И вы… Ничего не намерены делать?

– А что я могу делать? – теперь он смотрит на нее. Не то удивленно, не то… Зло?

     Аканэ отворачивается и отходит к окну. Сейчас она выглядит не так, как обычно. На ней узкая, короткая юбка, жакет, какой-то немыслимой расцветки и рубашка, отливающая золотом. "Скорей всего встречается с кем-то в городе", – думает Гиноза и от этой мысли у него почему-то болезненно перехватывает дыхание.

– В прошлый раз, когда вы ничего не сделали, Гиноза-сан, это плохо кончилось.

– В какой – прошлый раз?

– Два года назад. – она оборачивается к нему.

– Что?

– Почему вы тогда отказались от курса лечения? У вас была возможность остаться в обществе, но вы отказались… Почему?

     Гиноза отводит глаза.

– Какой смысл говорить об этом сейчас? – говорит он нарочито равнодушным тоном. – Сколько уже времени прошло!

– Не так уж и много. – Аканэ смотрит на него. – И, похоже, сейчас вы поступаете так же.

– Я поступаю так, как считаю нужным. – он все же берет себя в руки. – Два года назад я принял решение, которое было единственно правильным. Я не мог тогда все бросить и уйти, только для того, что бы сохранить приемлемый уровень своего психопаспорта. В такой ситуации вы поступили бы так же. Верно?

– Да.

     Какое-то время они молчат. Аканэ, по прежнему, стоит у окна, а он, по прежнему, сидит, вцепившись двумя руками в подлокотник дивана.

– Я понимаю, тогда это было единственным решением, – наконец произносит она. – Но – сейчас?

– Что – сейчас? Я – каратель и, само собой, уровень моего психопаспорта постоянно меняется. И, разумеется, не в лучшую сторону.

– Вы должны пройти курс лечения.

– Да, конечно, когда врач сочтет это необходимым. – он встает. – Я, полагаю, мы закончили? А то время позднее и вас ждут… в другом месте.

– Меня никто не ждет. – она подходит к нему.

– Но…

– Я пришла к вам.

     Гиноза отступает на шаг.

– Вы не должны… Вы не можете… Это не… правильно.

– Не надо. – теперь Аканэ отводит взгляд и он впервые видит, как на ее лице проступает румянец. – Я поступаю так, как считаю нужным. А значит – я поступаю правильно… Гино.

Азула, ее отец и ее брат. Мультфильм «Аватар – последний маг воздуха».

Очень холодно.

Очень холодно.

Азула обхватывает руками колени и крепко стискивает зубы, чтобы унять противную дрожь. Но дрожь не проходит по ее желанию, может быть потому, что с некоторых пор ее желания – ничего не значат?

Бывшая принцесса недовольно кривит губы. Ее пребывание в этой камере, узкой и темной, с решеткой вместо дверей, похоже затянулось. Или… Или Зу-зу решил потянуть время, чтобы она помучилась подольше?

Зу-зу… Она произносит его имя еле слышно. Холод сковывает не только ее тело, но и голос. Впрочем, Азула совсем не хочет быть услышанной. Ведь если ее услышат…

Возня в соседней камере продолжается. Та девушка, что пребывает в ней, давно не сопротивляется, но это ничего не меняет. Каждый раз, утром, Азула видит ее лицо, с новыми синяками и царапинами и думает, что возможно, в следующую ночь, то же самое произойдет с ней… И до этого никому не будет дела. Ведь так?

Бывшая принцесса снова проводит руками по коленям. Холод вокруг становится менее ощутимым из-за ее магии. Конечно, здесь нельзя ее применить открыто – Зу-зу постарался, что и говорить. Хотя… Когда старания Зу-зу ему самому не выходили боком?

Азула улыбается. Если нельзя действовать открыто, значит придется действовать тайно. И второе ей даже больше нравится. Жаль, правда, что ее действия все же будут очень ограниченными, но здесь по другому не получится. Да и можно ли, при таких обстоятельствах, действовать по другому?

Азула вздрагивает, но продолжает прислушивается. Та девушка… Утром в камере найдут ее труп. И все будет кончено. Все?

Проходит какое то время. Затем снова начинается шум – в коридоре слышаться тяжелые шаги и решетка в ее камере распахивается. Он появляется уже в ее камере – опьяневший от злобы и вожделения, как от крепкого вина. Хотя вином от него тоже несет…

Охранник хватает ее за плечи и встряхивает.

– Попробуй только закричать, шлюха, – шипит он сквозь зубы. – Попробуй только! Сразу убью…

Азула не отвечает. Все происходит слишком быстро, однако происходящее отнюдь не является для нее неожиданностью. Вот только оно действительно происходит слишком уж быстро. Слишком?

Азула делает последнее усилие. Огненная магия, не имеющая доступа вовне, взрывается внутри нее – яростной вспышкой молнии. Ее любимой молнии. Ты же знал о ней, Зу-зу? Ты же знал?

Повелитель Огня вздыхает. Этот день выдался каким то особенно тяжелым. Но может ему это только показалось? Из-за Азулы?

– Не стоит так расстраиваться, Зуко, – шепчет Мэй. – Она же была сумасшедшей!

– Мне следовало предвидеть это, – упрямо возражает Повелитель Огня.

– Но нельзя же предвидеть все?

– Кроме себя Азула убила еще одного человека. Охранника.

Мэй качает головой.

– Как это произошло?

– Он вошел к ней в тот самый момент, когда она… – Повелитель Огня умолкает.

Мэй тоже молчит. Она только стискивает зубы и руки, пытаясь удержать противную дрожь и такие же противные вопросы. И еще ей становится холодно.

Очень холодно.

Вопросы.

Азула никогда не задает вопросов. Никогда и никому. Она предпочитает узнавать все сама и это очень пугает мать, да и что скрывать, его тоже. "Что такое с ребенком? – недоуменно спрашивает Урса, но вместо ответа Азула только слегка поднимает брови, слегка усмехается и так же легко пожимает плечами. Так ничего и не добившись, мать уходит и Зуко бежит за ней. Оставаться с сестрой наедине ему не хочется. Совсем не хочется. Какое то время он старается ее не замечать. И это ему удается, с помощью той же Урсы. Мать все время проводит с ним – он ее любимый сын, ее сокровище, ее надежда и опора. Что же до Азулы, то она все чаще остается с отцом или одна, ведь Озай большую часть времени занят. Все меняется, когда Урса покидает дворец. Отец начинает требовать, чтобы они проводили время вместе. "Зачем?" – спрашивает он, но ответа не получает. Озай повторяет свое требование, но уже не просто властно, а очень, не только как отец, но и как лорд Огня. Зуко переводит взгляд на сестру и видит, все то же: вскинутые брови, усмешку и пожатие плеч. Азула по прежнему не задает вопросов. Очень скоро они начинают тренироваться вместе. И тут, почти сразу, он понимает, что проигрывает сестре во всем. Она намного сильнее чувствует стихию огня и та одаривает ее больше, чем его. До поры до времени, конечно, ведь огненная стихия всегда берет свое и цена ее может стать непомерно высока… "Ты понимаешь, что это опасно?" – спрашивает он. "Лучше подумай о себе Зу-зу, – отмахивается она. – Иначе ты никогда не станешь лордом Огня." "Ты так беспокоишься обо мне, Азула?"

Сестра не отвечает. Она только вновь вскидывает брови, усмехается и пожимает плечами. Хотя… Может это что то да значит? Когда в его жизни появляются девушки, то Азула снова из нее исчезает. Не полностью, не так как раньше, но она становится более чужой и словно незнакомой. Зуко понимает, что теперь он смотрит на нее другими глазами. Ведь они уже не дети… Через какое то время он начинает встречаться с Мэй и тогда видит сестру чаще. Азула и Мэй оказываются подругами и Зуко никак не может понять почему? Мэй не такая, как его сестра, совсем не такая! А что до Азулы, то она с каждым днем ведет себя все хуже и хуже. Оскорбляет его не только при слугах, но и на приемах, а их редкие тренировки вскоре превращаются в настоящие бои. Пока, наконец, он не выдерживает.

"Что с тобой происходит? – спрашивает Зуко. – Ты стала вести себя так странно!"

"Ты – тоже, – Азула вскидывает голову. – Мэй тебе не пара. Она совсем не владеет стихией, а тебе нужна жена маг. Причем очень сильный."

"Может быть – ты?" Сестра молчит. А он, как завороженный, смотрит на ее тонкие, слегка изогнувшиеся брови, на усмешку, красиво изогнутых губ, на плечи, которые вдруг покатываются волнующе и соблазнительно… Азула прекрасна! Ни одна девушка не может с ней сравниться, ни одна. Даже… Мэй. Ночью Зуко остается один. На приеме он не приглашает Мэй к себе и та уходит. Друзья перешептываются в недоумении, слуги – тоже. И только Азула молчит. Как обычно, она предпочитает получать ответы сама. Неужели он мог забыть об этом? Неужели – мог? Зуко просыпается внезапно. В комнате все так же темно и тихо, но он уже в ней не один. Тонкие, сильные пальцы сжимают его плечи, горячее дыхание обжигает губы… "Мэй?.." Ответа нет и больше он не спрашивает. Достаточно, что она здесь, достаточно , что она прижимается к нему всем телом: гибким и стройным, наполненным желанием, словно огнем. Мэй… Нет, с Мэй он никогда не испытывал ничего подобного и вряд ли когда испытает. Но тогда… Кто же это тогда? Зуко закрывает глаза. Это мало помогает, ему даже не надо смотреть, чтобы видеть. Видеть ее приподнятые брови, ее усмешку и легкую дрожь ее плеч, сейчас не прикрытых одеждой. Азула… Наконец, наступает утро. Зуко лежит неподвижно, на развороченной постели, уткнувшись лицом в подушку. Впервые в жизни ему не хочется задавать вопросы сестре, тем более, теперь когда он знает каким может быть ее ответ. И это его пугает. Очень пугает. А она… Она… Азула никогда не задает вопросов. Никогда и никому.

Яд политики.

Некоторые вещи не меняются со временем.

И люди – тоже.

Бывший Повелитель Огня смотрел на Нового и думал, что за последние три года, тот совершенно не изменился. Разве что внешне. Но внешность, увы, обманчива. Со временем, она всегда и неизбежно меняется.

– …Ты хотел меня видеть? – голос Лорда Огня на этой, последней фразе, внезапно перестает быть ровным. И Озай, так же внезапно вспоминает, каким испуганным и встревоженным, Новый Лорд был раньше… Совсем еще недавно.

– Я хотел спросить, – медленно произносит бывший Лорд. – Об Азуле.

– Тебе не сообщили о ее смерти? – Новый Лорд, похоже, удивлен.

Озай снова смотрит на него… И снова видит перед собой того же испуганного мальчишку.

– Конечно, мне сообщили, – бывший Лорд, напротив, спокоен. – Но я хотел бы узнать о ее смерти более подробно.

– Подробно? – переспрашивает его собеседник. Уже не удивленно, а скорее, пораженно.

– Ты был с ней рядом, когда она умирала? – Озай по прежнему спокоен.

– Нет, – быстро отвечает тот и тут же спохватывается. – Почему тебя это так интересует?

Озай не отвечает. Новый Лорд долго смотрит на него, ожидая ответа… И, наконец, не выдерживает.

– Я уезжал к дяде, – говорит он. – С ней была Мэй.

Мэй…

Ну, конечно же, Мэй!

Озай усмехается про себя. Бывшая подруга Азулы, теперешняя – его брата, а помимо всего – Мэй так же является племянницей начальника тюрьмы, где он и пребывает на данный момент. Кто еще это мог бы быть, кроме нее?

– Сколько времени умирала моя дочь? – спрашивает Озай.

– Три дня… Сначала врачи решили, что это обычная простуда. Но ей становилось все хуже. А потом, на третью ночь, она заснула и больше не проснулась.

Озай прикусывает губу. Когда то и Лу Тен чувствовал такое… Но Лу Тен погиб в сражении и о его болезни друзья долго не вспоминали. Впрочем, даже вспомнив, они не придали этому значения. Ведь это была обычная простуда. Что в ней может быть опасного?

"Яд Серебряного Лотоса действует по разному, в разной дозировке, – всплывает в памяти Озая отрывок из древнего трактата. – Чаще всего, отравление напоминает обычную болезнь. Установить причину смерти можно после вскрытия – желудок погибшего весь покрыт пятнами белого цвета, именно из-за них и происходит название этого яда."

– Ее быстро похоронили? – спрашивает он и внимательно смотрит на Нового Лорда.

– Да, быстро, – отвечает тот. – Еще до моего возвращения. Ведь сейчас лето и нельзя долго держать тело в такую жару не погребенным.

– Разумеется, нельзя, – соглашается с ним Озай.

– Мэй была очень расстроена, – продолжает Лорд Огня. – Когда то она дружила с Азулой. К тому же в ее положении…

Он смущенно умолкает.

Озай тоже молчит.

За два года брака, Мэй никак не могла попасть в положение. Ей это удалось только после визита в столицу их горячо любимого дяди… Но ему уже все равно.

"Яд Серебряного Лотоса действует по разному," – снова мысленно повторяет Озай.

– Передай Мэй, что я благодарен ей за заботу о моей дочери, – произносит он вслух. – И обо мне тоже.

– О чем ты?..

– Начальник тюрьмы ее дядя. Он неплохо заботится о заключенных.

Лорд Огня кивает и уходит. Он выглядит подавленным, но Озай уверен, что по возвращению домой он обо всем забудет. И когда в самое ближайшее время ему сообщат о его смерти, он ничего не вспомнит и его быстрое погребение так же сочтет вполне естественным.

…Некоторые вещи не меняются со временем.

Как и люди.

Особенно – люди…

О Баффи, о ее сестре, о подруге и о любви. Сериал «Баффи – истребительница вампиров»

Дон и зеркало.

Она не понимает, что с ней происходит.

В последнее время Спайк приходит почти каждый вечер. Или ночь? Всегда одинаково одетый и всегда одинаковый. Баффи говорит, что такие, как он не меняются, хотя раньше – Спайк был совсем другим. Но ей совсем не хочется знать, каким он был раньше, потому что ее больше волнует не раньше, а сейчас!

Конечно, она знает, что Спайк встречается с Баффи. Ее сестра – уже взрослая и вполне самостоятельная. И еще – Баффи очень смелая и очень красивая. Но все же…

Все же – как только Спайк появляется на пороге, Дон украдкой смотрит в зеркало. Время не способное изменить вампира, меняет ее. Очень скоро она станет такой же взрослой, такой же самостоятельной и такой же красивой, как ее старшая сестра. И тогда… Тогда Спайк посмотрит на нее по другому! А Баффи…

Дон вздрагивает. Затем прижимает руку к груди. Сердце бьется, как напуганная птица – неистово, дико – словно хочет вырваться и улететь далеко-далеко. Подальше – от любимого дома, от любимой сестры и от ее – тоже любимого – парня…

Что же с ней все-таки происходит?

Разговор.

На площадке светло и тихо. Фейт вздыхает, затем, очередной раз нажимает на звонок. Ничего! Дверь по прежнему закрыта.

– Эй, Баффи! – зовет она. Ответа по прежнему нет. Но за дверью слышится какое то движение. Фейт настораживается.

– Что с тобой происходит, черт возьми? – спрашивает она, уже тише.

– Уходи, Фейт, – голос Баффи звучит еле слышно. – Ради Бога, уходи!

– Да что происходит? – снова повторяет Фейт.

– Ничего. Просто уйди… И оставь меня одну.

Фейт хватается за ручку двери.

– Немедленно открой! Или я дверь вышибу!

– Фейт!

– Открой дверь, черт возьми!

Дверь открывается. Фейт решительно перешагивает порог, отыскивая взглядом Истребительницу. Та как раз стоит напротив, прислонившись к стене, страшно бледная и страшно исхудавшая.

– Баффи! – изумленно восклицает Фейт.

– Что тебе нужно? – Истребительница упорно не смотрит на нее.

– Я хотела узнать, – запинаясь произносит Фейт. – То есть, я хотела убедиться, что ты в порядке…

– Но я не в порядке! – огрызается та.

– Баффи!

– Я не в порядке, – повторяет она. – И вообще, я даже не знаю, когда в нем буду. Так что лучше уйди, Фейт. Займись сама другими истребительницами. А я…

– А ты будешь сидеть по прежнему взаперти, одна? – продолжает Фейт.

Баффи пожимает плечами, потом отворачивается и идет в комнату. Фейт следует за ней.

– Это не из-за Спайка, верно? – спрашивает она.

– Фейт…

– Так из-за кого?

Баффи какое то время молчит.

– Это Райли, – наконец произносит она. – Он тоже… Недавно погиб.

– Как?

– Не знаю. Мне сообщил Джайлз. А как именно, он сам не знает.

Фейт подходит к ней.

– Баффи…

– Не надо, Фейт. – Баффи оборачивается. – Не говори ничего, хорошо? Я не хочу что бы кто то узнал… Ведь сейчас только ты знаешь, что Райли для меня значил.

– Ты так считаешь?

– Да. О нем уже все забыли. И… Я просто не вынесу, если…

– Не волнуйся. Никто не узнает.

– Спасибо тебе, Фейт.

…На следующий день Фейт тоже запирается в своем номере и тоже никого не хочет видеть. А Джайлз, очередной раз, проклинает свою работу, вместе с непонятными и необъяснимыми женскими капризами.

Третий вариант.

Он всегда представлял свою смерть в двух вариантах. Первым и наиболее вероятным вариантом была смерть от ранения. Вторым, менее вероятным, но все же возможным – ему представлялась смерть от старости, в своем доме, в окружении детей и внуков. Но, увы! Оказалось, что смерть, как и жизнь может сломать любые представления. Даже самые здравые и вроде бы, устойчивые…

Райли смотрит на мониторы компьютеров. В них по прежнему, все та же неизменная картина: длинные, полутемные коридоры и закрытые наглухо двери. Думать о том, что сейчас там, за дверями ему не хочется. Только разве от мыслей можно избавится простым хотением?

Он прислушивается. Внизу все тихо. В этот час суда вряд ли придут, но… Кто знает? Ведь время идет. Возможно, в самое ближайшее время, возможно, завтра на базу придут они…

Они!

Райли усмехается. Однако, ему не весело. Совсем не весело. Впрочем, на его месте вряд ли кто веселился бы. Разве что этот, ненормальный Спайк. Спайк…

"Он сейчас с Баффи, – думает Райли. – А я здесь! Да… Если бы я тогда не уехал, то ничего бы не случилось. Я не сидел бы тут. И она… Она скорей всего, осталась бы жива."

– Черт, – голос его звучит сдавленно. И горло тоже сдавливает, как тисками. Он не может произнести имя жены – не вслух, не про себя. Слишком уж это больно. Мучительно больно.

Райли закрывает глаза. Боль усиливается, но теперь он ощущает ее по другому. Он очень давно не ел. Три или четыре дня. И еды взять не где. На базе уже нет людей. А до ближайшего человеческого жилья – добираться чуть ли не месяц…