Предназначенные

– Так, ерунда, – говорю, наконец, я. – Задумался о своем…

– О Лане?

– Нет, с ней давно все уже кончено.

Я отворачиваюсь и продолжаю разглядывать толпу, до краев заполнившую привокзальное кафе. Яркие наряды, не менее яркие волосы всех цветов и оттенков и главное – очки! Узкие или широкие, в оправах или без них, но все исключительно с затемненными стеклами…

– Удобная мода, – замечаю я через какое-то время. – Во всяком случае соула от человека не отличишь. В таких очках можно всю жизнь ходить мимо своей пары и ничего при этом не чувствовать.

– То есть… Ты не хочешь встретить свою пару? – удивляется Дэн.

– А с чего я должен этого хотеть? – в свою очередь удивляюсь я. – Моя пара может запросто оказаться парнем. Или малолеткой. Или азиаткой, а то и негритянкой. Да мало ли кем или чем?

– Это ты о лжесоулмейтах говоришь?

– И о них – тоже. Людям что, если они нашли себе неудачную пару, то могут пойти и развестись. А вот соулам приходятся жить и радоваться с непонятно каким вывертом природы. Если вообще жить, а не помереть в клинике или в тюрьме: не дай Бог тебе нарваться на Подделку, а то и самому ей оказаться…

– Неужели все так плохо? – недоверчиво спрашивает Дэн. После чего получает вполне искренний и исчерпывающий ответ:

– Да хуже просто быть не может!

Дэн отворачивается и принимается разглядывать окружающих. Без очков нет никого. Разве что парочка детишек, причем видно по глазам, людей. Не соулов! Да уж… В последнее время искусство невидимости очень сильно шагнуло вперед. И будет шагать дальше, ведь жизнь на месте не стоит…

Адвокат

Все было как обычно. Был вечер, был номер, как всегда самый обычный. Был даже запах одеколона Дэна, пряный и чуть сладковатый, больше похожий на женский парфюм. Только Дэна уже не было и не будет… Никогда! Что же до запаха… Я вновь вдыхаю его и чувствую себя отвратительно. Дэн, конечно, оказался не единственным человеком, который отдал ему предпочтение.

Этот тип тоже им пользуется. Впрочем, он в отличии от Дэна не человек, а соулмейт. Как я. Ну, почти, как я. Я перевожу дыхание и пытаюсь сосредоточится. С Дэном мне и при жизни всегда хватало проблем, а теперь выяснилось, что проблемы будет и после его смерти… Дэн, ну в самом деле, какого черта?

– Примите мои соболезнования, – заявляет любитель сладкого аромата. – Мне жаль вас беспокоить в такое непростое время, сразу после похорон, однако…

– Что вам нужно? – обрываю его я. Не слишком вежливо, разумеется, но мне сейчас совсем не до вежливости…

– Господин Вальтер, я был адвокатом вашего брата. И на данный момент, согласно его завещанию…

– Завещанию?

– Да, согласно завещанию, он все свое состояние оставил жене и она имеет право им распоряжаться до совершеннолетия их сына.

На этот раз я молчу. Только смотрю на своего собеседника и вдыхаю сладкий аромат. Дэн, что же такое происходит? Что происходит, Дэн?

– Вы, как я вижу, очень удивлены?

– Да, – подтверждаю я. – Хотя бы потому, что впервые услышал о его жене.

– Возможно, ваш брат опасался возможных осложнений, – предполагает адвокат. – Вы ведь не человек?

Я киваю в знак согласия.

– Его жена тоже соулмейт. А так как у вас и у нее не было пары… То сами понимаете.

Я понимаю и именно поэтому смотрю на него более внимательно. Передо мной сейчас находится мужчина в полном расцвете сил: высокий, представительный и уверенный в себе. Вот только его глаза… Я смотрю в них и чувствую холод в спине. Светло-серые, отливающие мерзким ледяным крошевом. Вот черт!

– Сейчас у нее кто-то есть? – уточняю я.

– Да, с недавних пор, есть, – отвечает мой собеседник и радостно улыбается. Я отворачиваюсь от него. Мне все больше не по себе, но я стараюсь не показывать своих чувств. Хотя… Чего я то боюсь?

– Значит сейчас мы можем встретиться ничего не опасаясь? – спрашиваю я. – Не так ли?

– Да, конечно, – отвечает он, – Я передам вашей невестке, что вы желаете ее видеть и думаю, она тоже не будет против.

Я встаю и отправляюсь к двери. Адвокат идет за мной. Я чувствую, как на меня накатывает знакомый запах Дэна, а потом я оборачиваюсь и вижу глаза адвоката… Точно такие же я видел десять лет назад и, похоже, не смогу их забыть до самой смерти. Да и она тоже их вряд ли забудет. Но всему свое время. Верно?

– Вы ее соулмейт? – я все же не выдерживаю и задаю вопрос, на который уже знаю ответ.

– Да. Шарлотта позвонила мне, когда ваш брат погиб. Нашла мой номер в его телефоне.

Я снова отворачиваюсь и открываю дверь. Наверное, мне следует сказать, что я рад за него и за нее, или еще что то в том же роде, однако я не могу. Не могу и все!

Впрочем, оправдание у меня есть: неожиданные новости, расстроенные чувства и само собой переживания по поводу Дэна… Пусть мы с ним братья только по поддельным документам, но за десять лет, что мы провели вместе, мы стали почти родными…

– Вы не возражаете, если Шарлотта придет со мной? – интересуется адвокат.

Я утвердительно киваю. Затем закрываю дверь и возвращаюсь в комнату. Запах парфюма уже почти исчез, впрочем это к лучшему… Дэна не вернуть, а жизнь между тем продолжается. Во всяком случае – моя. Что же до адвоката, то он долго не протянет: такие глаза как у него можно заполучить не от своего соулмейта, а от Подделки. Я знаю о чем говорю, ведь я видел такое, причем видел не один раз! Что же до этой Шарлотты… То пока надо держать свои сомнения в тайне. А там… Поживем, увидим. Увидим! Не так ли?

Двойник

1.

Я никогда не любил горы.

Впервые, мне довелось их увидеть в десять лет, во время школьных каникул. Разумеется, туда я приехал не один, а с одноклассниками и с классным руководителем. И уж только одного их присутствия, оказалось более чем достаточно, чтобы сразу испортить все!

Классному руководителю я никогда не нравился. Тогда я выглядел как жалкий заморыш, к тому же остальные мальчишки меня откровенно недолюбливали…

А тут, еще чуть ли не в первый же день, выяснилось, что я панически боюсь высоты, быстро мерзну на снегу и вдобавок ко всему начинаю чихать от каждого порыва ветра. Так что симпатии ко мне, у него и у остальных, не прибавилось.

С утра они собирались и уходили в горы: кататься по канатной дороге и на лыжах. А я оставался в гостинице. Впрочем, иногда я выходил и прохаживался возле нее, разглядывая ограждения и информативную сетку на небе: темную днем и невидимую ночью. И вот однажды, во время очередной прогулки, я увидел – Ее.

Невысокая женщина, в темном комбинезоне, стояла возле ограждения и разглядывала рекламный щит. Я отступил назад. Не знаю почему, но мне стало страшно. А женщина обернулась и посмотрела на меня в упор: холодно и оценивающе. Затем, она снова отвернулась и прошла мимо с равнодушным и отсутствующим видом.

Я же продолжал стоять и не знал, что делать: звать ее или бежать за ней. Но тут зазвонил телефон. Я вытащил телефон и нажал на кнопку вызова. На экране появилось лицо матери, недовольное, встревоженное и распаренное от жары. Она звонила из дома. А эта женщина…

А эта женщина, в темном комбинезоне, была не она. Не она!

Я вернулся в номер. От всего происходившего меня трясло и я не понимал – почему? Почти так же я чувствовал себя на канатной дороге: никаких видимых причин, а между тем у меня темнеет в глазах и я не могу не вдохнуть не выдохнуть.

Через три месяца моя мать погибла в аварии.