Ш.У.М.
«Как скажите, Спаситель. – с наигранной учтивостью согласился сын старосты, направляясь следом за Шрамом. – Давно пора».
«Всё же, как интересно получилось? – уже спускаясь по лестнице, начал сын старосты. – Всю жизнь партия учила любить и восхищаться ею. И это настолько глубоко сидит в каждом последователе, что даже оскорбления, страх расправы и пули не в состоянии изменить отношения. Но, пара слов глупого апатрида и всё. Вместо любви – ненависть, партия – враг. Сила слова. Поэтому партия и выбрала метод проповедей в храмах. Даже самый пытливый ум сломается, если его хотя бы единожды заставить поверить во что-то противоречивое. В любую не логичную чушь. Это называется – вера. Потом этот разум можно убедить в чем угодно, он сам будет игнорировать логику, и воспринимать всё на веру. Даже когда его будут убеждать в обратном. Ночь светла! – кричат жрецы. Считаешь по другому? В тебе просто недостаточно веры, глупец, ты воспринимаешь всё буквально и не в состоянии узреть истину. Но ты же не глупец? И тут, ты начинаешь вдумываться и вспоминать, что вчера действительно ночь была потемнее, а когда-то давно, однажды, вообще ничего не было видно. А если при этом, сидеть с полуночи до обеда, то можно полностью уверовать и убедиться в правдивости жрецов».
«Хватит философствовать – уже выходя из дома сказал Шрам. – Для этого жрецы есть. Лучше скажи, что первым делом предпримем? Я в тактике не силён, а вот у тебя, я предполагаю, уже есть план».
«Да. – согласился сын старосты. – План есть. И первые действия весьма простые – мы пойдем во внешний город».
«Ты хочешь напасть на последователей?» – удивился Шрам.
«Нет. – ответил сын старосты. – Последователи, пока даже не вовлечены в конфликт, ну, кроме вас с Кабаном, конечно же. Мы просто пройдем с оружием по внешнему городу до восточных ворот. Этим мы, во-первых, обозначим, что мы не боимся стражи, а во-вторых, спровоцируем партийцев, что-то срочно предпринять. Они может и готовы к войне, но точно не готовы к тому, что мы сразу, бесцеремонно, постучим в двери их дома. Пусть они совершают необдуманные глупости, а мы будем этим пользоваться».
«Странно. А ты не рассматривал такой вариант, что они просто начнут в нас стрелять? – предположил Шрам. – Как тебе такой ответ на нашу бесцеремонность? И почему только к восточным воротам? Почему не ко всем сразу?»
«К восточным, потому что, как я уже говорил ранее, всё одинаковое. Дойдем до восточных ворот, оттянем к ним основные силы противника, и тогда остальные части города легко возьмут и без нашего присутствия. Тем более, сюда уже стянулась часть сил из других районов. – ответил сын старосты. – А по поводу стрельбы – маловероятно. Сейчас последователи не понимают, что происходит, и если мы мирно пройдём мимо, а партия начнет по нам стрелять посреди улиц внешнего города, то кто в таком случае, в глазах, партийцев будет «злом»?»
«Мы. – не задумываясь ответил Шрам. – Огромная толпа апатридов на улицах внешнего города, сразу напугает последователей. И когда стража откроет огонь, все только вздохнут с облегчением, даже если при этом зацепят десяток последователей. Так уже было у приюта. Никто не готов к переменам, всё новое пугает, и в этом случае последователи ждут действий от партийцев».
«Одно дело, когда ты зевака на улице, и совсем другое, когда пули летят в твой дом. – пояснил сын старосты. – В любом случае, придется идти. Столетия мира – никто не готовился к войне, сейчас самое время для определения «линии фронта». Промедлим, и партия закрепится во внешнем городе, откуда их будет тяжело выбить. Мы должны эту часть города занять первыми».
«Но в одном ты прав. – добавил сын старосты. – Последователи, действительно, не готовы к переменам, и ждут действий от партии. Одно дело высказывать своё «пьяное» мнение в трактирах, и совсем другое, что-то сделать самому. Никто не станет рисковать своим иллюзорным благополучием, боясь потерять всё, что нажил. Хотя на деле терять-то нечего».
«Вот и я о том, – многозначительно подытожил Шрам. – всё давно устоялось, и мы сейчас пытаемся эти устои разрушить».
На улице Шрама с новым старостой уже ждали сотни апатридов. Они заполнили собой все близлежащие улицы, и, по-видимому, еще продолжали подходить, заполняя собой пространства уже где-то далеко за линией обзора. Все прибывшие стояли в ожидании первых распоряжений нового Спасителя, а так же первых слов нового старосты. Во главе, ближе всех, стояли Кабан и старший группы.
Шрам, понимая, что предводитель он формальный, предпочел право торжественной речи оставить старосте.
«Сородиче! Благодарю Вас, за столь оперативную помощь! – начал свою речь староста. – Менее чем за день, мы полностью организовались и приготовились к борьбе с бедой, о которой говорили десятки лет! Мы не знали когда и при каких обстоятельствах это произойдет. Но мы знали, что произойдет обязательно! Также как и то, что придёт человек, который поможет нам эту беду пережить. Вот он! Вы все о нём слышали. Слышали о его подвигах, череда которых только началась. Многие уже лично убедились в том, что он избранный, заговорённый и является всеобщим спасителем. Его не берут пули, ему неведом страх. Его первые слова, которые он произнёс сегодня в качестве нашего нового всенародного лидера: «На аббатство!». Поэтому не будем терять времени сородичи! Время не на нашей стороне. Но на нашей стороне правда и наш новый заступник! Несколько часов назад он был ранен, но уже сейчас готов лично вести нас в бой!»
«На аббатство!» – подключился воодушевленный Шрам, подняв руку вверх, что бы показать перебинтованный бок.
«На аббатство! На аббатство!» – толпа зашумела и начала поднимать вверх руки, восприняв жест Шрама как часть какого-то обряда.
«К восточным воротам». – староста негромко оповестил старшего группы. Тот, свистнув, подал какие-то знаки рукой и пошел вдоль по улице в сторону внешнего города.
Толпа, вытягиваясь в шеренгу, последовала за старшим группу. Шрам, Кабан и староста, немного подождав, примкнули к колонне.
Всю дорогу Шрам разглядывал, присоединившиеся к ним повозки, которые тянули за собой какие-то странные, ранее невиданные им, животные. Они были похожи на худых свиней, но только волосатые и с мордами крыс.
«Псы. – пояснил староста, заметив как Шрам и Кабан сопровождают взглядом повозки с припасами. – Единственные животные, которых мы можем содержать. Их даже кормить не нужно, они сами себе находят пропитание, достаточно их выпускать иногда за городом».
«Чем-то вас по описанию напоминают». – усмехнулся Кабан.
«Да, мы тоже это замечаем. Наверное, поэтому они у нас и прижились.– согласился староста. – Дай нам живую свинью, и она бы у нас через пару дней сдохла. А эти живут и не худеют».
«А почему мы их никогда не видели раньше?» – поинтересовался Шрам.
«А вы вообще мало чего видите. – усмехнулся староста. – Псы обитают далеко за пределами любого города, к человеку стараются не подходить. Но мы их ловим и приручаем. Ну, а прирученный пёс к вам, во внешний город, без команды не пойдёт. И, как вы понимаете, до сегодняшнего дня, такой команды не было. Это, кстати, одно из наших преимуществ. Псы преданные и бесстрашные воины».
«Ты знаешь, Шрам, – обратился к другу Кабан, – мне начинает казаться, что в этом мире мы, последователи, находимся не на той ступени развития, на которой себя представляем».
«И самое печальное в этом, не то, что я считаю также, – ответил Шрам, – а то, что об этом даже апатриды открыто говорят».
Бесконечная колонна вошла в границы внешнего города и маршем направилась по центральной улице к воротам города внутреннего. Оживленные районы пустели, растворяясь перед авангардом армии Шрама. Спешащие работяги и голосистые торговки исчезали с улиц, превращаясь в тайных наблюдателей, едва заметных из приоткрытых окон. Смельчаков, желающих остаться на пути шествия, не осталось, каждый считал своим долгом скрыться. И хоть апатриды вели себя спокойно, не провоцируя окружающих, сопровождала их лишь пыль, поднимаемая ими самими и разбегающимися последователями.
Шрам шел в центре колонны по родным улицам, скрываемый от бывших соседей пыльным облаком. Всего несколько дней назад, он бы трудился тут, неподалеку, на свиноферме, с единственной мечтой, освободиться пораньше и пойти в трактир. Вот кто был истинным «серым» последователем, ничем не отличающимся от остальных. Но уже сегодня, его сопровождали свои собственные последователи, которым он, возможно, в скором времени, и сам начнет читать проповеди.
«Впервые вижу, чтобы в глазах последователей читался страх, а не презрение. – с ухмылкой произнёс какой-то молодой апатрид, идущий рядом. – Чаще всего на нас смотрят как на крыс. Омерзительная, вызывающая отвращение, но, к сожалению, необходимая часть общества. Примерно такое описание обычно прослеживается в их взглядах».
«Хватит. – обрубил староста. – Мы не с ними сражаемся. И ведёт тебя сейчас, тоже, один из последователей. Имей уважение! К тому же загнанный зверь – самый опасный».
«Я не…» – засмущался апатрид, но не успел закончить.
«Следуй молча!» – перебил староста.
«Тут нет ничего обидного. – подключился Шрам. – Я бы, наверное, тоже испугался бы. Они боятся не апатридов. Они боятся неизвестности. Кто мы? Почему нас так много? Что это за волосатые свиньи? Вот, что их пугает. Боюсь, что об истинных причинах они даже не думают».
«Не думают. – согласился староста, указывая пальцем вперед. – Но скоро узнают!»
Впереди, авангард колонны уже упирался в восточные ворота внутреннего города. Подходящие обозы выстраивались вдоль дороги, а апатриды, заполонив собой все подступы к воротам, начали заполнять близлежащие здания.
Сказать, что наступление было неожиданным – нельзя. На стенах уже скопилась партийная стража, молча наблюдающая за происходящим. По мелькающим головам, было видно, как многие стражи бегают, видимо готовясь к предстоящей битве. Но большинство, просто, наблюдали свысока за незваными гостями.
«Скажи людям, чтобы вышли из этих зданий! – с опаской сказал Шрам. – Ближайшие к воротам постройки выше, безопасных этажей. В них опасно находиться, в любой момент они могут рухнуть».
«Мы всё же рискнём. – с ухмылкой ответил староста. – Пойдём. Предводитель должен подавать пример своим последователям».
Шрам и Кабан молча последовали за старостой, который нырнул в только что разбаррикадированную дверь здания, чей внешний вид не внушал доверия. На удивление, внутри всё выглядело не так уж и опасно. Вековая пыль и грязь, конечно же, являлись несомненным атрибутом лестничных пролётов, но при этом мощные балки и не скрипящие лестницы вызывали доверие и ощущение надежности.
Поднявшись на четвертый этаж, староста повернул в одну из комнат в которой, судя по голосам, уже находились апатриды. Шрам с другом, не задумываясь, последовали за ним.
В комнате, через разбитое окно, на расстоянии нескольких десятков метров, открывался вид на границу города, совсем под другим углом. Тут Шрам оказался на одном уровне, на равных, со стражей расположенной на стенах. Но поражала его не недосягаемая ранее высота, и даже не величественный вид стены, на которую доселе обычный последователь мог лицезреть лишь издали и снизу. Шрама поразил вид за стеной, который теперь открывался во всей красе со своими ровными дорогами и фонтанами. С деревьями и блестящими зданиями. Оказывается, аббатство не ограничивалось несколькими высотками посередине города. Теперь было видно, что внутри существуют сотни более мелких, ранее скрытых от глаз последователя, зданий.
Теперь, наконец, Шраму стало понятно, насколько он был глуп. Вся его жизнь была не больше, чем шутка, рожденная чьей-то больной фантазией. Видимо, партийцы действительно считали последователей примитивными. А вдруг, так и было? Возможно, тот партиец в трактире был прав. Может быть, действительно, последователю и не стоит думать? Может он и не думает вовсе? Может лишь пытается думать? Или, даже, попросту, только думает, что может думать?
Всё это приводило Шрама в уныние. Апатия невольно рождала мысль о том, что может быть, единственный действительно обдуманный шаг – это шаг в то самое окно. Прямо сейчас, просто взять и шагнуть. Ведь, всё, что он знал, всё, во что он верил – всё ложь. За пару дней были разрушены иллюзии строившиеся десятками лет. Причем больше всего Шрама оскорблял тот факт, что тут не было сложных схем и страшных тайн. Шрам, как и любой другой последователь, сам верил во всю чушь, которую ему изо дня в день внушали. Ему ничего не мешало в любой момент, и без помощи апатридов, подняться сюда и посмотреть на мир с другого ракурса. Но он осознано запрещал себе это делать. Не стража и не партийные жрецы – он сам. Каждый последователь сам себя держит в неведении, цепляясь за иллюзорную стабильность и вымышленные ценности, боясь потерять то, что нажил. А ведь, терять-то, и вправду – нечего.
«Потрясающий вид, не правда ли? – сказал староста, забравшись на подоконник, на котором уже каким-то образом очутился Шрам. – Это настоящая жизнь, Шрам. Возможно, ты сейчас думаешь, что логично было бы всё сейчас закончить. Но нельзя закончить то, что еще не начиналось. Ты еще не жил, Шрам. Но можешь. Теперь ты видишь всё по-другому. И жизнь свою ты можешь по-другому устроить – по-настоящему».
«А, что? – очухался Шрам. – Да, я и не собирался… Просто вид, действительно, потрясающий. Сейчас я впервые чувствую, что действительно живу».
Только сейчас, первый раз, Шрам почувствовал спокойствие. Впервые. Не за последние пару дней, а за всю жизнь. Он всегда чего-то боялся. Не угодить Барину, опоздать на работу, стать объектом порицаний в храме. А потом к этому еще прибавился страх быть пойманным или убитым стражей, страх перед неизвестностью, страх сказать апатридам не то, чего от него ждут. И только сейчас наступил момент истинного спокойствия. Причем не безразличия или отрешенности, а именно спокойствия.
Один единственный шаг. Шаг в окно или в будущее. Какая разница? Последствия и того и другого предугадать невозможно. Но есть ли смысл сейчас всё заканчивать, если только что от всего освободился? Конечно – нет. Теперь ничего не гнетёт и не тянет назад. Больше нет необходимости каждое своё решение просеивать через сито общественного мнения. Не одобрят, осудят? Какая теперь разница. Наконец можно делать то, что действительно хочешь, а не то, чего от тебя ждут. А если вдруг всё надоест, если всё окажется очередным заблуждением – окно никуда не денется, оно всегда будет тут. Ждать, чтобы освободить от груза новых ошибок. Если, конечно, таковые будут тяготить. Ведь, теперь любой шаг может стать последним. Стоит только захотеть.
«Вот и хорошо. – поддержал староста. – Именно по-настоящему живой ты нам и нужен».
«Иным я теперь и не буду. – не отрываясь от какой-то далекой точки, ответил Шрам. – Мы слишком долго боялись. Причем, боялись не самих поступков, а неизвестных последствий, которые могли наступить. Я давно мог зайти в это здание, я не боялся старых лестниц и ветхих балок. Я боялся, того, что произойдет, если об этом узнают. Я не знал кто должен узнать, и какое наказание предусмотрено, но это и пугало. И вот, я стою на подоконнике и понимаю, что всех меньше всего интересует моё присутствие в здании, и наказывать меня за это не спешат. У них есть сейчас проблемы поважнее, а у меня, если что, всегда есть это окно».
Глава 14. Все фигуры на доске.
…Марк, с чувством победителя, шел домой, осматривая лежащий внизу город, город готовый отойти ко сну. Город, пока еще безмятежный и привычный, но уже сейчас представляющий из себя для Марка не более чем просто карту военных действий.
Практически у самых дверей ведущих в его келью Марка догнала Вения, сопровождаемая еще двумя, доселе неизвестными марку персонами.
«Брат, Марк!» – окликнула Вения, уже поровнявшего с дверью аббата.
«Позвольте представить Вам помощников Диоскорида. – продолжила Вения. – Это его личный помощник Филия и личный курьер Санитас».
«Целых два помощника? – с ухмылкой ответил Марк. – А почему у меня один?»
«Не знаю. – засомневалась Вения. – Я могу подыскать еще одного курьера по Вашему требованию».
«Это был риторический вопрос, Вения. – по-отечески добро пояснил Марк. – Указания помощникам Диоскорида, я так полагаю, давать бесполезно? Меня слушать вы не будете?»
«Да, мы выполняем только распоряжения Диоскорида». – согласилась Санитас.
«Тогда с какой целью вы во мне пришли? – спросил Марк – С Венией я уже общался, а к вам тем для разговора у меня нет».
«У нас есть. – пояснила Санитас. – Аббат Диоскорид, просил вас обдумать и скоординировать Ваши действия таким образом, что бы жертвы среди мирного населения последователей были минимальными».
«Ха. – усмехнулся Марк. – Видимо ваш аббат проспал всю нашу встречу. Во-первых, одной из основных целей нашего похода и является большое количество жертв, в том числе и среди последователей. Во-вторых, Диоскорид, в силу возраста я полагаю, упустил тот момент, в котором я объяснял, что не имею прямого контроля над ситуацией. Ах, да! Простите, я забыл, что ваш аббат не считает нужным присутствовать на собраниях. Но тогда не понятно от чего он отталкивается, принимая подобные решения?»
«Простите, брат Марк, но я не могу обсуждать решения Диоскорида. – ответила Санитас. – Хотя бы из-за того, что он меня не посвящает в свои мотивы».
Глава 14.5 Все фигуры на доске.
«Ты доволен, Марк? Есть еще какие-нибудь грандиозные планы? – Тиберий судорожно расхаживал из стороны в сторону, переминая в руках кусок сыра. – Три дня! Всего лишь ТРИ ДНЯ прошло, с того самого момента, как ты первый раз открыл свой рот, а враг уже у наших ворот! Как это вообще возможно? Безмозглые дикари за три дня захватили четверть нашей территории! И это без единого выстрела. Ну, конечно если не считать твоей великолепной операции у склада, из которой неизвестно кто еще победителем вышел».
«Успокойся, Тиберий. – Марк, развалившись на стуле и прищурив один глаз, наблюдал за собеседником. – От твоей суеты меня укачивает. Я уже давно не спал. Поэтому, просто, сядь, и бубни свои нравоучения помедленнее».
«Помедленнее? Ты устал? – Тиберий явно был уже не в силах сдерживать эмоции. – Ты, проклятый наркоман, должен был решить проблему с апатридами и последователями. А в итоге что? Истребишь партийцев и аббатов? И это за три, грёбанных, дня! Как ты это делаешь? В старые времена войны шли годами! Годами! Соперники не отдавали друг другу и клочка земли, при этом теряя тысячи жизней. Ты же, за пару дней уничтожил всё, что мы строили столетиями. Поистине, божественный масштаб, тебе дай неделю – ты весь мир испепелишь!»
«Спасибо, конечно, что признаешь мою божественную силу, Тиберий, но тут всё гораздо проще. – Марк, с присущей ему ухмылкой, допивал очередной бокал вина. – Древние войны длились годами, по той причине, что их целью были не захват территорий и убийство населения, а увеличение личных капиталов отдельных личностей. «Алчных правителей», как назвали бы их последователи. Быстрое завершение войны не привило бы к заданной цели, а скорее наоборот. Чем дольше длится война и льется кровь, тем богаче становятся ее организаторы. Причем, как правило, с обеих сторон. Простая математика, которая, к сожалению, не подходит для нашей ситуации. Поэтому и тянуть нам – смысла нет».
«Ну, с этой задачей ты отлично справился. – съязвил Тиберий. – Не затянул. Молодец. Три дня и нас уже душат дикари. Сколько у нас осталось до полного истребления? Еще три? Или тут ты и за день справишься?»
«Я не строю никаких прогнозов. – спокойно ответил Марк. – Всё идёт своим чередом. Враг окружен, и вскоре будет разбит. Кстати, не забудь, в этот момент, принести мне свои искренние извинения».
«За что? Ты уже совсем спятил от своих таблеток? – удивился Тиберий – И какого ты там врага окружил? Это нас почти окружили! Или это мы враги? Тогда кто ты?»
«Предлагаю просто подождать. Тем более других вариантов у вас всё равно уже нет. – ответил Марк. – Мои люди скоро уравновесят все шансы».
«Ха! Какие люди? – усмехнулся Тиберий. – У тебя больше нет людей, Марк. Флавий больше не сможет дать тебе людей, даже если захочет».
«Да, прости, Марк. – подключился Флавий. – Все люди сейчас на стенах, и на усилении других частей внешнего города. Мы боимся, что это восстание охватит весь внешний город, и мы, попросту, будем окружены».
«Мне больше не нужны твои стражи, Флавий. – всё так же спокойно ответил Марк. – Всё, что от них требовалось – они сделали. Дальше очередь последователей».
По ресторану «Амфитеатр» пронеслось взволнованное шушуканье. В этот раз присутствовало значительно меньше аббатов, но достаточно для того, чтобы принимать решения от имени всех.
«Как ты собираешься это сделать? Последователи, всего лишь рабочая сила, без иных жизненных целей. – включился в разговор Диоскорид. – Они головы-то поднять боятся, а выступить против апатридов – тем более».
«Я тоже так думал, Диоскорид. – ответил Марк. – Точнее, вначале я опрометчиво полагал, что стравить их с апатридами – труда не составит. Но уже первые действия показали, что последователи сродни баранам. Они скорее будут стоять и ждать пока их перебьют, чем сделают, что-либо сами. Они всего боятся. Особенно, принимать решения».
«Я рад, что хотя бы это ты понимаешь. – сказал Тиберий. – Жаль, что понял ты это не до того, как всё начал».
«Ну, все мы не идеальны. – с улыбкой ответил Марк. – Ты, вот, так же как и последователи, боишься принять хоть одно самостоятельное решение. А я, в свою очередь, переоценил этих последователей. Но, спасибо Диоскориду за его прекрасных курьеров, именно они помогли мне решить эту проблему. Как иронично. Благодаря тебе, Диоскорид, последователи, ценой собственных жизней, теперь примутся истреблять апатридов. Признайся, это ты надоумил свою Санитас? Из-за боязни остаться без работы? А теперь у тебя её будет хоть отбавляй».
«Что за бред ты несешь? – раздраженно ответил Диоскорид. – О чем я подговорил своих курьеров?»
«Успокойся, Диоскорид. Это шутка такая. – пояснил Марк. – Конечно же, ты их не подговаривал. У тебя бы духу не хватило. Как и у большинства присутствующих. Другое дело, твои курьеры – они действительно отдаются целиком своей миссии».
«Поясни нам Марк. Что ты опять затеял?» – не выдержал Тиберий.
«Нет. Я уже понял, что посвящать вас в свои планы не обязательно. – заявил Марк. – Механизм запущен, и повлиять на него вы уже не можете, поэтому просто ждите».
«Возможно. – согласился Тиберий. – Но мы можем повлиять на тебя. Пока ты там скрупулезно собирал все самые бредовые идеи, и старательно уничтожал всё то, что поколениями строилось, мы пришли к решению поместить тебя под домашний арест. Причем заметь, это решение было принято, практически, единогласно. И это только начало твоего суда, Марк. После того, как мы решим проблему с апатридами – примемся за тебя».
К Марку подскочили несколько стражей и курьеров.
«Прошу Вас проследовать с нами, брат Марк». – попросил один из курьеров, беря под руки Марка.
«Без проблем. – с ухмылкой ответил Марк. – Это уже ничего не изменит. К тому же, тут стало весьма скучно. Ты разочаровываешь меня Тиберий, вместо былой мудрости и авторитета, тебе теперь свойственны лишь паника и истерия».
«Мне надоел твой бред, Марк. – прошипел Тиберий. – Уводите его!»
«Согласен. Пойдемте». – согласился Марк.
В этот момент посуда на столах задрожала, а ближайшие окна синхронно зазвенели. Через секунду снизу послышался раскатистый грохот, прилетающий откуда-то издалека. Многие присутствующие от неожиданности попадали на пол, а те, кто были посмелее, сразу же побежали к парапету, чтобы лично увидеть источник звука.
Источник находился далеко внизу, за стенами внутреннего города. Черные клубы дыма поднимались, растворяясь высоко в небе. Одно из зданий последователей горело. Какое именно, понять было сложно, но однозначно здание это было крупное.
«Что происходит?» – испуганно спросил Диоскорид.
«Марк! – закричал Тиберий. – Что это? Это твоя работа?»
«Хорошее начало дня. – не обращая внимания на вопросы, заметил Марк. – Именно так выглядит начало войны».
Марк немного посмотрел на клубы черного дыма, а затем, кивнув своим конвоирам, побрел в сторону дома.
«Объясни, что происходит, Марк!» – уже в спину кричал Тиберий.
«Прости, Тиберий, но я под домашним арестом. – не поворачиваясь ответил Марк. – На твоём месте я бы не вмешивался, а просто наблюдал сверху и ждал. Тем более, всё равно, уже невозможно что-либо изменить».
Конвой сопроводил Марка до дверей его дома. За всю дорогу он не проронил ни слова, погрузившись в какие-то, только ему известные, размышления.
«Думаю, не стоит напоминать, что Вам запрещено покидать Ваше поместье». – сказал курьер.
«А то что? – усмехнулся Марк. – Убьёте меня? Наказания ведь для аббатов не предусмотрены».