Керины сказки

– Горошек грузили. – Ответила та. – А потом я смотрела на пальцы.

…Они познакомились странно. Полянская кипятила воду для капучино, когда с ней стал разговаривать чайник. Полянская не особенно удивилась. Это могло быть следствием чего угодно – от теплового удара до трёхдневной комы от отравления, полученного в результате случайной дегустации секрета шеф-повара. Надо сказать, что, как и любая женщина двадцати лет, Полянская вообще ничему не удивлялась, потому что уже знала об этом мире всё и весьма от него устала. Но потом она узнала, что её сменщица Гнатюк тоже слышала, как чайник иногда странно ругается. Через чайник Полянская договорилась с Пиратом о встрече, и с тех пор каждый вечер они собирались вместе на берегу и водили дружеские беседы.

А ещё приходила Обезьяна. Она была не только инструментом заработка фотографа Лебедько, но и его тайным ангелом-хранителем. Каждый вечер, когда он диагоналями приходил домой, переведя в исполинскую печень все переводы «СберОнлайн» от благодарных воронежских матерей за фотоснимок с «Какааая обезьяяяянка Трофим не трогай руками вдруг заразная!!!» и плашмя падал на сизый матрац, Обезьяна аккуратно снимала с его ног сбитые остроносые туфли и выкладывала на видное место паспорт. Надо сказать, что это было трогательно, но достаточно глупо. Снятая обувь и невредимый паспорт держали Лебедько в твёрдой уверенности, что он умеет пить.

…Обезьяна спрыгнула с шелковицы и, побегав по Полянской, удобно улеглась на её острых коленях.

– О чём сегодня поговорим? – спросил Пират.

– Об Олеге из хостела, – предложила Полянская. Олег был претендентом на новый курортный роман.

– И что тебе в нём не нравится?

– Он рыжий.

– А-А!!! – спросила Обезьяна.

– Что значит «и что»?! Рыжие – они ж как хамелеоны! В жару они красные, в мороз – синие… Два месяца в году только, блять, естественного цвета – в мае и сентябре!

– А-АА!!!

– Не, с Игорем точно всё. – Отрезала Полянская.

– А этот-то чем не угодил?

– Он некрасиво смеётся. Разевает рот как пеликан. Туда, блин, баржа войдёт, ещё и место останется.

– Клянусь богом, ты сдохнешь, облепленная кошками!

– Лучше кошками, чем пеликаном!

– А-АА!!!

– Вот именно.

…Так они могли сидеть до утра, и Полянская совершенно не чувствовала себя уставшей. Может быть потому, что в обществе друзей она не напрягалась быть не собой. Очень ценное преимущество общества друзей.

И каждое утро у них был свой ритуал. Полянская засовывала голову в лицо Пирата, и он её глазами любовался восходом, вдыхал её носом утренний бриз, чувствовал её губами морскую соль.

– Достаточно. – вздыхал Пират. – Обезьяна, отведи меня на бульвар. Скоро повыползают мочекаменные из пансионата.

И все расходились по своим рабочим местам, а Обезьяна бежала хлестать Лебедько по небритым щам, чтобы тот снова продолжил щёлкать экзальтированных карапузов.

…Однажды вечером Полянская пришла на посиделки в таинственном настроении, что-то пряча за спиной.

– Что это ты там прячешь, разрази меня гром?! – Спросил Пират, греясь у костра, заботливо разведенного Обезьяной.

– Теперь ты сможешь всегда смотреть на восход. – Ответила Полянская и протянула Пирату его лицо. Накануне тайна вещающего чайника была ею случайно разгадана. Всё дело было не в нём, а в подставке, на которую официантка ставила кипячёное сырьё для капучино. Подставка, отлипнув от эмалированного дна, грохнулась оземь и перевернулась – и на Полянскую с пола уставился выпиленный лобзиком лик Джонни Деппа. У курортного художника было своё оригинальное видение голливудской звезды, поэтому лицо Джонни выглядело скорее как предсмертная маска жертвы химатаки. Но это, несомненно, был он.

Полянская аккуратно вставила лицо в Пирата. Тот с треском открыл глаза, немного повредив налёт жира и копоти. Посмотрел на Полянскую, окинул взглядом море и звёзды.

– А-АА!!

– Ну и что, зато своё! – Ответила Обезьяне Полянская.

Пират молча снял лицо и бросил его в костёр.

– Нафига ты это сделал?! Ты больше никогда не увидишь мир своими глазами!

– Но тогда я больше не увижу другие миры.

– Какие миры?

– Вариации этого, только другими глазами. Тех, кто вставляет свои лица в моё.

– Я думала, тебе противно, что в твоей голове чужие хари!

– Вовсе нет. Наоборот, я познаю его и знаю куда больше о нём с помощью других. Оказывается, мир может быть ярким, когда идёт дождь. Или тусклым и серым в солнечный день. Холодным в нестерпимую жару и спокойным в распоясавшийся ветер. Иногда я вижу красоту там, где её, казалось бы, нет. Я наблюдаю ужас и чудовищность в том, что привыкли считать идеалом. Это моё сокровище.

Огонь доел Джонни Деппа, навсегда закрыв эту тему.

…Конец августа выжег зелень и покрыл медью даже вечнобелых алкоголиков. Ночи стали вязкими, чёрной ртутью обволакивая клокочущее фейерверками жерло Курорта. Настала пора возвращаться Полянской в родной Ростов. Последний раз она выслушала комплименты посетителей по поводу вкусных пельменей. Последний раз, что пельмени как дохлые медузы – от их жён. Последний раз в году налюбовавшись изящностью своих напедикюренных пальцев, она зашагала на последнюю встречу с курортным другом. Ну и Обезьяной, конечно.

– А-АА!!!

– Я тоже буду скучать, мохнатая дрянь…

– Как там Славик? – спросил Пират.

– Нету больше в моей жизни Славика.

– А-АА!!!

– Да, нравился. Пока я не узнала, что он толкиенист.

– Это плохо?

– Это дебилизм. Он хотел мне приклеить эльфийские уши перед… перед сном.

Полянской показалось, что Пират улыбнулся.

– Хочешь совет? – Спросил он Полянскую.

– Валяй, хули.

– Посмотри мне в лицо.

Полянская пожала плечами и заглянула за лицевой пиратский проём – туда, где за тонким слоем фанеры виднелось море.