Изгнанник

– За знакомство!

Стакан пустили по кругу. Постепенно развязались языки и, если Никодиму с супругой рассказать было особо нечего, то изгнанник постепенно поведал невеселый рассказ о своей нелегкой доле. Гости прониклись к нему уважением, особенно после того, как Вадим рассказал про побег из рабства. Когда же он заговорил о том, как уверовал в Бога, Никодим тут же его перебил:

– Сказки все это! – с раздражением сказал он – Никакого Бога нету. Его попы придумали, чтобы людей обирать. Ты думаешь, она мяса не едят в пост? Ты думаешь, они по бабам не ходят? Помашут кадилом, а такие дураки, как ты им бабки платят. Они на иномарках ездят, а ты стой молись, как идиот – Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй.

При последних словах Никодим, поднявшись во весь рост, под веселый смех своей жены принялся кощунственно креститься.

– Так! Забирайте свою водку и вон отсюда! – строго приказал изгнанник.

– Ты гляди-ка, какой! – заворчала пропойца.

Никодим, подошел к нему вплотную и, насмешливо оскалившись продолжил:

– А Христос твой…

Вадим не дал ему договорить. Короткий сильный удар в челюсть сразил насмешника наповал. Ударившись головой об стену, старый алкаш растянулся на полу и, схватившись руками за челюсть, жалобно застонал.

– Это тебе за Христа! – с бесстрастным гневом строго сообщил изгнанник – А теперь вон отсюда оба!

– Ты что сделал, сволочь?! – запричитала пропойца – Ты ему челюсть сломал! А еще верующий!

Поднявшись с пола, она с кулаками накинулась на Вадима, но в ту же секунду отлетела в угол. Изгнанник оттолкнул ее все с тем же бесстрастным гневом.

– Вон отсюда оба! – снова повторил он свой приказ.

– Ты еще за это ответишь! – пообещал Никодим, выходя на улицу.

– Тебе это боком выйдет! – добавила его супруга.

Вадим закрыл дверь, затем немного походил по комнате из угла в угол и, успокоившись, снял ботинки, улегся на ковер и, накрывшись курткой, долго лежал, слушая, как трещат в печке дрова. Больше никаких мыслей в голове не было. Изгнанник был прилично пьян. Печка топила исправно, в комнатке было тепло.

На следующий день, проснувшись во второй половине дня с опухшей головой, Вадим первым делом пошел в магазин и, купив водки, как следует опохмелился. В паспортный стол он пожаловал только под вечер, но, несмотря на это, все необходимые процедуры сделать успел и, идя домой, с удовольствием разглядывал в своем паспорте отметку о прописке.

– Все, теперь я не бомж! – с гордостью думал он.

Изгнанник купил еще водки, дешевых продуктов, сигарет и довольный пришел в свой собственный дом. В этот день он снова напился и пьяный, беспечно развалившись на ковре, уснул возле печки.

Среди ночи Вадим вдруг проснулся от едкого дыма, стремительно заполнявшего помещение. Кругом раздавался треск горевшего дерева. Изгнанник в миг протрезвел. Одеваться не было времени. Схватив куртку и ботинки, он рванулся к двери и попытался ее открыть. Дверь, подпертая с наружи, не поддавалась. Повторив попытку несколько раз, Вадим в отчаянии заметался по комнате, отчаянно ища выход из положения. Окошко было слишком крошечным. Протиснуться в него было не реально. Дым разъедал глаза, проникал в ноздри и рот. Решение надо было принимать быстро, пока не поздно.

– Господи, помоги, спаси меня! – отчаянно в голос сквозь кашель завопил изгнанник.

Через секунду его осенило. Потолок был низкий. Вадим разбил об печку водочную бутылку, затем взгромоздился на ящик и, пропоров горлышком рубероид, принялся его отчаянно рвать. Разорвав крышу за несколько секунд, он с облегчением вдохнул свежий воздух и, не теряя времени, перебросил через стену куртку и обувь. Изгнанник ухватился за верх стены и, оттолкнувшись от ящика, навалился животом на бревно. Через секунду он уже стоял на ногах.

– Слава Тебе, Господи! – с облегчением произнес Вадим.

Внизу прямо под ним находился огромный сугроб. Недолго думая, изгнанник прыгнул прямо в него, потом, отыскав куртку и ботинки, не спеша оделся. Вадим посмотрел на горящий дом. Комната, из которой он выскочил минуту назад, вся была в огне. Сверху горел рубероид.

– Слава Тебе, Господи! – перекрестившись, снова произнес изгнанник – Отделался легким испугом!

Языки пламени вскоре охватили весь дом, рухнула лестница, затем балки. Огонь гулял по толстым бревенчатым стенам. В некоторых соседних домах загорелся свет. В окнах появились любопытные лица. Кое-кто вышел на улицу. Вскоре приехала пожарная.

Глядя на то, как тушат его собственный дом, Вадим не чувствовал сожаления о случившемся – он был благодарен Богу лишь за одно – в который раз за свою нелегкую жизнь он снова остался живой. Было сильное желание как следует поколотить Никодима, но изгнанник все же решил не делать этого, а предоставить все на Суд Божий.

– Говорил же мне батюшка – не езди – вспоминал Вадим – а я, дурак, его не послушал. Все вышло, как он сказал.

Связываться с пожарными изгнанник не стал. Обращаться в землеуправу и возиться заново с только оформленными документами ему тоже не захотелось. И, глядя на догорающую собственность, он с озорной веселостью подумал:

– Вот я и стал опять бомжом!

Немного поразмыслив о своем дальнейшем существовании, Вадим решил вернуться в Москву и попросить прощения у отца Романа, в надежде, что батюшка простит его и снова возьмет к себе. Изгнанник отправился на вокзал и с первой электричкой выехал в Тверь, оттуда – в Москву.

Увидев Вадима, отец Роман совершенно не удивился и встретил его так, как будто ожидал его возвращения. Смотрел он очень спокойно, по-доброму, не ругал и не осуждал.

– Вернулся? – мягко спросил он и, совсем не повышая голоса, добавил – Я говорил тебе – не езди – хорошим это не закончится. Отца Гавриила обманул.

Изгнанник стоял перед батюшкой, опустив голову и молчал. Он готов был провалиться сквозь землю от стыда.

– Смотри, не говори никому об этом – предостерег его старец – даже ему!

– Хорошо – тихо ответил Вадим, посмотрев с благодарностью на священника.

– Напился?

– Да.

– Я говорил – уедешь – опять пить начнешь. Не подрался?

– Подрался – изгнанник, не выдержав, улыбнулся.

– Ну и кто кого? – с мальчишеским интересом поинтересовался старец.

Лицо его при этом слегка осветила улыбка, глаза смотрели веселым озорным огоньком.

– Я – скромно ответил Вадим и про себя подумал – какой же он хороший, батюшка.

– Из-за чего?

– За Христа – изгнанник снова опустил голову.

– И ты ему врезал? – лицо отца Романа расплылось в широкой, добродушной улыбке.

– Да.

– Молодец! Всегда так поступай! – глаза священника вдруг стали серьезными, и, чуть помолчав, он добавил назидательно – Никому не позволяй хулить Бога! Веру и Родину – всегда люби и защищай!

Ободренный приемом старца, Вадим вышел из его кельи, как на парусах и тут же нос к носу столкнулся с отцом Гавриилом.

– Вадим! – обрадовался священник и, весело рассмеявшись, сказал – Я же говорил – по моим молитвам все только наоборот бывает! Ладно, иди, потом все расскажешь. У меня мало времени.