Черный шелк, белый песок

? Просто щелкните пальцами, и она остановится?

? Не совсем так. Любая услуга чего-нибудь да стоит.

? И какова ваша цена?

? Твой дар. Я его забираю.

Матиас отдернул руку. Девушка в черном платье побежала по своему привычному маршруту.

? Она уходит. Подумай еще разок: ты перестанешь малевать свои никчемные полотна, зато эта девка будет с тобой. У тебя еще может быть нормальная жизнь, как у остальных. Доверься мне. Ты обрисовал девчонку со спины, но ее образ выстроен в твоем сознании. Такой она и явится тебе. Или так и будешь мечтать о ней, пока не сдохнешь?! Достигнет подножья, и ей конец. Другого шанса не будет. Я исчезну, и ты меня даже на краю света не отыщешь. Твое слово?

Матиас колебался.

? Ни одной картины?

? Ни одного рисуночка. Кисть просто выпадет из рук, причем сама. Десять метров до финиша. Ну же!

? Я согласен. Лучше уже не напишу…

? Славно.

Драго сдвинул шляпу на затылок, и Матиас смог наконец разглядеть его лицо. Огромный бледно-розовый шрам разрубал пополам угловатую физиономию, усеянную мелкими порезами. Шрам тянулся от правой безволосой брови к нижней губе. На Матиаса уставились чудовищные желтые глаза с вертикальными зрачками. Это были глаза зверя. Матиас попытался отвести руку назад, но не смог. Она тянулась к руке Драго, словно кухонный нож, липнущий к магнитной доске. Их ладони соприкоснулись, и вокруг Матиаса вспыхнул пламень. Едва уловимый поток света вырвался из груди художника и рассеялся по телу Драго. Сделка была завершена.

? У вас ледяная рука.

? Знаю. Иди лови черное платье.

Драго щелкнул пальцами и обратился в фиолетовое облако дыма. Исчезла его шляпа и его трость. На песке осталась лишь недокуренная сигара…

Девушка в черном платье споткнулась за два метра до подножья. Она завалилась на песок и отключилась. Матиас приблизился к незнакомке, опустился на колени и дотронулся до ее сжатой ладони. Он взял девушку за руку и смахнул волнистые каштановые волосы, свалившиеся ей на лоб. Лицо с его набросков и портретов! Лицо из его сновидений лежало на песке. Одинокая слеза скатилась по щеке художника и упала на ее щеку.

Девушка в черном платье открыла глаза и растерянно посмотрела на Матиаса.

4

? Что происходит? У меня голова раскалывается.

? Ты упала на песок и лишилась чувств… Как твое имя? ? спросил Матиас.

? Я Доротея… А где тот светлый голос и зеленый сад? Как я здесь очутилась?

? Ничего не понимаю… О чем ты?

? Подожди, я тебя знаю. Ты Матиас. Ты написал картину, ? сказала Доротея и почесала затылок.

? Да, я Матиас.

? Я слышала тебя. Каждое утро слышала твои шаги и крики за спиной. Я так хотела остановиться или сказать что-нибудь, но не могла произнести ни слова. Ноги летели вперед, словно заколдованные. Прости.

? Тебе не за что извиняться.

Возникла неловкая пауза.

? Куда ты исчезала, когда я догонял тебя? ? спросил Матиас.

? Ну, он очень разозлился, когда я появилась. Тот приятный голос из тумана… Он сказал, что меня не было в списках. Хотел причинить тебе боль. Потом увидел меня и передумал. Он перенес меня в зеленый сад. Там пели птицы и шелестела мягкая трава. Между деревьями пробегали зверушки. Я приручила их. Они приносили спелые фрукты и ягоды. Такие милые создания! Голос сказал, что будет оберегать меня. Я не могла выбраться из сада, пока не наступало утро. Потом он возвращал меня в эту цветущую пещеру. И так изо дня в день. Со временем мне стало скучно часами разговаривать с животными и растениями. Он говорил, что я предназначена тебе, Матиас. Но не пускал меня. Все время повторял, что ты погаснешь, если мы встретимся по-настоящему.

? То есть как это «погасну»?

? Не знаю… Главное, что ты догнал меня. Я так счастлива, ? сказала Доротея и взяла Матиаса за руку. Он крепко сжал розовую ладонь девушки и улыбнулся.

? Голос не желал, чтобы мы были вместе, Матиас. Мое освобождение – не его заслуга. Что ты сделал? ? спросила Доротея.

? Я молился, и небо услышало меня.

? Он и есть небо, Матиас.

? Значит, это был кто-то другой…

Правая рука Матиаса сжимала правую руку Доротеи, а его левая рука аккуратно придерживала девушку за талию. Матиас помог ей подняться и тяжело вздохнул, словно совершил титаническую работу. Доротея перестала дышать, в выражении ее миловидного лица застыло смирение. Она ждала…

? Тебе негде остановиться… А у меня хижина свободна. Пойдешь со мной?

? Пойду…

Ее глаза блестели, точно алмазы на белом бархате. Матиас сплел нежную, почти хрустальную руку Доротеи со своей, и они двинулись к хижине через пробуждающийся город.

Матиас забыл о том, что когда-то был художником…

Жители города, вскочившие рано с постели, медленно шли по улицам и останавливались, будто громом пораженные, когда встречали Доротею. На нее смотрели, как на небесное создание, посетившее бренную землю. Молодые свещеносцы, старухи с пакетами, ростовщики, мастера по дереву и металлу – останавливались все. Люди бросали свои занятия, чтобы полюбоваться на девушку в черном платье. Матиас не замечал этого, потому что сам не отрывал взгляда от Доротеи. Его не волновали остальные.

До хижины их сопровождала густая толпа зевак. Побольше той, что собиралась у забора Матиаса. Доротея зашла в дом, Матиас закрыл дверь, и толпа разошлась. Одна единственная деталь изменилась здесь, пока хозяин дома пропадал на пляже. Девушка в черном платье исчезла с холста.

5

У Матиаса были кое-какие деньги, была крыша над головой, но, что гораздо важнее – у него была Дори. Скромный художник, привыкший к тихой и безлюдной жизни, он понятия не имел, как обращаться с девушкой.

? Я буду спать на улице, под открытым небом. Хижина в твоем распоряжении. Если что-нибудь нужно, я рядом…

Распахнулась дверь в новый, неизведанный мир. В этом мире Доротея была ребенком. Любознательным, энергичным и симпатичным ребенком… Она расспрашивала Матиаса о его родине, о его семье, о полотнах, сваленных у стены, о природе, раскинувшейся за заборчиком. И Матиас отвечал. По началу с неохотой, довольно скупо, он пересказывал факты своей затворнической жизни. О картинах Матиас вспоминал без малейшего интереса, будто они были побочным продуктом его существования, чем-то отдаленным и необязательным. День за днем он учился говорить, неловкость уступала раскованности… Матиас показал Доротее город, провел ее по основным достопримечательностям. Девушке приглянулась белокаменная церковь и шумный птичий рынок, однако ничто не успокаивало ее так, как минуты, проведенные у воды… Утром девушка в черном платье приходила на берег и любовалась солнечным бликами, прыгающими по изумрудной поверхности моря, любовалась зелеными холмами. Она садилась на песок, обхватывала руками колени, молча смотрела вдаль, а затем принималась без остановки болтать с Матиасом. О том, о сем…

И вдруг в их отношениях наступил переломный момент. Одна фраза, и все переменилось:

? Так и будешь спать на улице или зайдешь?

Больше Матиас не хотел выходить из дома. Хижина стала его райским уголком. Какое же это счастье! Проснулся, а она рядом лежит, дремлет, ворочается… Отправился в лес за хворостом, вернулся, а она уже на ногах, готовит завтрак, фрукты нарезает… Половину себя ей отдал, и легче стало. От одного ее присутствия на душе хорошо…

Матиас и Доротея все делали вместе. Вместе мечтали, вместе смеялись и жили на двоих. Казалось, время не властно над их счастьем. Днем они ходили в город за покупками, вечером гуляли по пляжу, пили вино. Матиас покрывал плечи Доротеи теплым пледом и расспрашивал ее о пребывании в волшебном саду. Ангельским голосом, одновременно энергичным и хрупким, Доротея напевала чудесные мелодии, звучавшие в эдеме. О себе Матиас говорил мало. Его прежнее существо кануло в Лету. Доротея рассказывала о животных, пасущихся на небесных лугах, и о растениях, поселившихся в саду.