Хроники последнего лета

– Это, знаете, не еда. Скажем так, идеальная холодная закуска, не требующая приготовления. Только абсолютная свежесть и правильная сервировка.

– Хорошо сказано.

– А как же, – рассмеялся Виктор Сергеевич, – по-другому нельзя.

Наташа огляделась. Она чувствовала себя неуютно в джинсах и футболке среди изысканных интерьеров в стиле Людовика XVI.

– А вы здесь часто бываете?

– Частенько. Правда, уютненькое местечко?

– Уютненькое? Скорее роскошное. Я как-то привыкла попроще…

Виктор Сергеевич критически посмотрел на огромную люстру, изготовленную из многих тысяч кристаллов горного хрусталя.

– Пожалуй, соглашусь. Но с другой стороны, роскошь – это результат труда искусных мастеров. Если хотите, материальное воплощение таланта. И, наблюдая ее, невольно восторгаешься человеческим гением. Разве нет?

– Правда, – ответила Наташа, – но уюта это не добавляет.

Подлетели официанты, один принес блюдо с устрицами, другой – вино.

На бронзовом чеканном подносе был насыпан дробленый лед, на котором лежали раскрытые раковины. Поднос дышал холодом, свежестью и запахом моря. Официант начал перечислять предложенные сорта устриц. Наташа подумала, что, скорее всего, это француз: по-русски изъяснялся с сильным акцентом, а названия сортов говорил по-французски, сильно грассируя: «Фин де Клер лабель руж», «Белон», «Спесиаль де Клер экай д’Аржан». В это же время другой официант ловко открыл бутылку, подхватил бокал, налил на донышко и передал Виктору Сергеевичу. Тот сосредоточенно пополоскал вино во рту и благожелательно кивнул. Тогда официант, всем видом показывая, что несказанно рад такой высокой оценке, вытянул длинную, как стрела подъемного крана руку, и налил Загорскому и Наташе.

– Наташенька, ваше здоровье! – Виктор Сергеевич, широко улыбаясь, поднял бокал.

Наташа кивнула в ответ и сделала глоток. Вино оказалось действительно вкусным, в голове сразу зашумело, и образовалась приятная легкость.

– Нравится? – спросил Виктор Сергеевич.

– Да.

– Я рад. Это одно из лучших вин Франции.

– Лучших? Дорогое, наверное?

– Не знаю, – развел руками Виктор Сергеевич.

– Хорошо вам, – позавидовала Наташа, – так легко относится к расходам.

Загорский улыбнулся несколько самодовольно, это не укрылось он Наташи, и она почувствовала легкий укол раздражения.

– А вы всех так встречаете?

– Я лично?

– Допустим, вы, в администрации. Специальный бюджет выделяете на встречу, да?

Этот вопрос Загорского не смутил. Он поставил бокал на стол, подхватил устрицу, зачерпнул миниатюрной ложечкой соус, вылил в раковину и ловко отправил в рот.

– Ах, хороша… Наташа, скажите честно, вы осуждаете меня за все это? – он повел головой, показывая на интерьеры ресторана.

– Да, – секунду подумав, ответила Наташа.

– И это очень обидно, – вздохнул Виктор Сергеевич, – вы, видимо, рисуете мой портрет исходя из информации, укоренившейся в массовом сознании. Коррупционер, хапуга, жулик, верно?

– Нет, что вы…

– Не отпирайтесь, это так. Я знаю. И скажу, что это нормально.

– Как так?

– Я имею в виду, нормально, что вы так считаете. Информационная среда – штука предельно недружественная и агрессивная, и она почти всегда создает неправильные образы. Если скажу, что не имею счетов в банках, яхт, замков и прочей дребедени, вы поверите?

– Да, – неуверенно сказала Наташа.

– Лучше бы уж сказали «нет», правдивее получится, – засмеялся Загорский, – а тем не менее, это – чистая правда. У меня почти ничего нет. Что-то есть у родственников, но это, поверьте, сущие мелочи по сравнению с тем, что мне приписывают.

– Вы бессребреник, да?

– Конечно, нет. Скажем так: у меня другая мотивация.

– И какая же? – спросила Наташа.

Она сделала глоток вина и машинально поправила волосы. Увидела, что Загорский заметил этот жест и почему-то смутилась.

– Наташенька, – рассмеялся Виктор Сергеевич, – кушайте устрицы. Это – чистый белок. Идеально подходит для создания романтического настроения. Что же касается мотивации, то вы, наверное, не поверите. Кроме меркантильных интересов существуют такие понятия как любовь к родине, долг, честь. Наверное, громко сказано, но именно они вдохновляют меня.

– Действительно, громко сказано. Приятно исполнять свой долг в такой атмосфере, – сказала Наташа неожиданно резко.

Загорский ничуть не обиделся.

– Действительно, приятно. Но, согласитесь, нельзя проводить деловые встречи в рабочей столовой. Впрочем, признаюсь: в моем распоряжении действительно есть значительные фонды. Это правда. Но я не использую их в личных целях. То, что вы считаете роскошью – на самом деле производственная необходимость.

– Красиво звучит. Попробуйте объяснить это бабушкам, которые живут от пенсии до пенсии.

– А зачем? Не все следует объяснять, неведение часто бывает благом.

– Вы серьезно? – возмутилась Наташа. – А как же демократия?

Сказала и почувствовала, как лицо заливает румянцем. Вроде бы правильные слова, но звучат они как-то неуместно и даже глупо. Громко сказано! Прямо-таки Свобода на баррикадах. К тому же сильного раздражения против Загорского у нее не было, просто его утверждения звучали как-то слишком вызывающе. Чтобы скрыть неуверенность и смущение Наташа быстро налила полбокала вина и залпом выпила.

– Ого! – удивился Виктор Сергеевич. – Я же говорил, что Бордо – превосходный выбор. А касательно демократии… Готов обсудить. Наташа, вы уверены, что она вообще существует?

– А как же! Разве нет?

– Конечно, нет! Давайте разберемся, что именно вы понимаете под этим словом?

– Ну, – Наташа задумалась, – выборы, свобода, правильные законы. Мне сложно сказать точно, я думаю, вы и сами знаете.