Сквозь страх

Счастье длилось недолго… Криворукого мага больше не было в живых, но наложенное им заклинание продолжало действовать, следуя каким-то своим, непонятным мне законам, и спустя год я снова обнаружил себя в Годвилле, когда звезды сошлись так, что заклинание вновь ударило по мне.

Странно читать слово "заклинание", да? Привыкайте. Магия существует! Существует и легендарный "Некрономикон", я лично держал его в руках…

С этой минуты начался "Там, где правит Рандом". Шутки кончились, в Годвилле меня ждали враги и нежданно-негаданно обретенный друг – заклятье Ложкина зацепило и молодую кемеровчанку Олю, с которой мы ни коим боком не были знакомы до того момента, и ее тоже забросило в одну реальность со мной. И тогда нам казалось, что мы застряли тут навсегда… Ну, точнее, до конца жизни, потому что жизни наши должны были вот-вот оборваться. Годвилль трещал по швам и ждал перезагрузки, которая стерла бы нас из его реальности.

Нас спасла счастливая случайность. В мире "Годвилля" коротал свои дни престарелый маг, взявший себе имя Эйфель, он-то и помог нам выкарабкаться назад, в наш мир, разобравшись в хитросплетении удерживавшего нас заклятья. Он, правда, сначала высказал нам все, что о нас думает, ибо перезагрузка грозила облюбованному им миру именно из-за нас, но помог – и это главное. Если бы не он – не писал бы я сейчас эти строки, стерло бы меня, начисто бы стерло…

Пожалуй, пора вернуться к тому, с чего я начал. Вон он я, выходящий навстречу солнцу, сразивший Администратора Годвилля, непобедимый, не теряющий присутствия духа даже в кажущихся безнадежными ситуациях! Герой! Ну, ни дать, ни взять Крепкий Орешек или Последний Герой Боевика!

А знаете, как только в романе ставится жирная точка или как только на экране появляется "The End", жизнь героев очень часто меняется. Вот они шли навстречу солнцу, а вот… Джон и Сара Коннор спасли мир от ядерной войны. Круты. Молодцы. Им кто-то сказал спасибо? Черта с два. Дома нет, денег нет, они в федеральном розыске за терроризм и множество убийств… Как дальше жить? Да никак, ждать продолжения франшизы, в которой, кстати, выяснится, что конец света лишь отсрочен, а Сара Коннор, пережившая встречу с Т-1000, умерла от рака. Ну, или из недавнего: "Заложница". Спас герой Лиама Нисона свою дочь. И что? Жена к нему вернулась? Размечтался! Из второй части франшизы мы узнаем лишь то, что он только новых врагов себе нажил, опасных и жестоких врагов.

К чему я клоню? Да к тому, что если с вами приключилось что-то такое, что тянет хотя бы на рассказ, не говоря уж о романе или полнометражном фильме, и вы – главный герой, и все закончилось "хэппи эндом" – не торопитесь открывать шампанское. Ждите продолжения франшизы. Ждите гадостей!

Мои не заставили себя ждать…

Нет, выбраться из Москвы, не имея ни паспортов, ни денег – это не такая уж проблема, если у тебя подвешен язык, в Москве есть хотя бы пара знакомых, а дома есть жена, которая настолько привыкла к твоим постоянным приключениям, что на фразу "Дорогая, меня выкинуло обратно в наш мир, но в Москве", реагирует вполне спокойно. Денег я занял у подруги-москвички, на ее же имя и адрес нам с Олей курьерской службой отправили наши паспорта, и уже на второй день после торжественной победы над врагом и освобождения из Годвилля, мы летели каждый к себе домой. Оля – в Кемерово, я – в Новосибирск.

Все! История, полная приключений и героических свершений закончилась. Ждем продолжения франшизы! А с чего всегда начинаются сиквелы? Правильно, с какой-нибудь катастрофы в жизни героев.

Только Бэтмэн спас город от очаровательного Джокера в исполнении Джека Николсона, как на тебе, понеслось: Макс Шрек пытается подмять под себя весь Готэм, банда человека-пингвина творит беззакония, а Женщина-Кошка… Ах эта Женщина-Кошка! Такая должна быть в любом сиквеле.

Казалось бы, Рипли расправилась с незваным гостем на "Ностромо" и счастливо полетела домой. Но нет. Летела она несколько десятилетий, за это время умерла ее дочь, ее саму по постановлению суда лишили пилотской лицензии. А тут еще и "Надежда Хадли" перестала выходить на связь… И вот Рипли снова в космосе, летит в объятья матки чужих.

Моя франшиза оказалась ближе к "Чужим". Она продолжилась не боевиком с элементами фэнтэзи, а драмой. Так продолжилась, что я аж захотел обратно в привычный мне жанр. Чтоб меня гоняли, били, протыкали, швыряли в иные миры, и вообще всячески пытались меня угробить.

Я вернулся, жизнь стала потихоньку входить в привычное русло. Я написал роман о своих приключениях в Годвилле. Начинали мы его совместно с Олей, но она быстро потеряла к нему интерес и ушла с головой в учебу, так что дописывать "Там, где правит Рандом" мне пришлось в одиночку. Роман неожиданно стал хитом самиздатовского сайта, принеся мне определенную долю известности, прежде всего, в среде годвилльцев.

Спустя чуть более полугода после возвращения "оттуда", я на недельку улетел в Самару. К Эйфелю, в реальном мире носившему имя Семен. Прилетел я к нему с просьбой взять меня в ученики и обучить хотя бы основам магического искусства.

Меня не интересовали фаерболы и способы поднятия мертвецов из могил. Я был равнодушен к целительству или порабощению сознания. Меня интересовал лишь один аспект того, что Эйфель умел: перемещение между мирами! Потому что я уже доподлинно знал: Ромашка Миров, желтой серединкой которой был мир, в котором я родился, не ограничивалась одним лепестком Годвилля.

Семен подтвердил мои догадки. Миров множество, и они создаются ежедневно и ежечасно. Чем больше людей верит в существование того или иного мира, тем он реальнее и долговечнее. Где-то есть мир, а может и несколько, в которых существуют орки и эльфы. Где-то люди колонизируют иные планеты и ныряют в черные дыры. Где-то – бьются на световых мечах, а где-то – на обычных, стальных. И во многие из этих миров можно проникнуть, если знать как, и обладать достаточной силой.

Я просил Эйфеля всего лишь об одном: научить меня путешествовать между ними. Пусть не как он – этот премудрый старик не только обошел сотни миров, но и собрал удивительную коллекцию артефактов, позаимствованных в разных вселенных. Правда, собрал он ее как раз в Годвилле, который эффектно перезагрузился, уничтожив всю эту невероятную коллекцию оружия. Косвенно в этом виноват был как раз я, чего Эйфель мне, кажется, так до конца и не простил. Может быть, именно поэтому он отказался учить меня магии?

Хотя формально причина отказа была другой.

– Ты – сумасброд! – заявил он мне. – Непредсказуемый сумасброд. Ты, вооруженный моими знаниями – все равно, что мартышка с атомной бомбой. Один мир ты уже разрушил. Что ты сделаешь, если пустить тебя в сотни?

– Ничего я не разрушил! – оправдывался я. – И не я один. Оля тоже постаралась. И вообще, это все из-за Ложкина.

– Началось – из-за Ложкина. А понеслось – из-за тебя!

– Я же не такой уж плохой человек!

– Ты – не плохой. Даже скорее хороший. Но сумасброд – просто невероятный. У тебя дар разрушать все, к чему ты прикоснешься, я вообще удивлен уже тем, что ты до сих пор не разрушил собственную жизнь.

Да, такой талант у меня есть. Моя жизнь регулярно трещала по швам, и склеивать ее порой было очень сложно. Один я бы точно не справился, в этом мне активно помогали люди, которых я люблю.

– Я открою тебе дорогу в один мир, в Годвилль. И то потому, что там живу и я. Я буду рядом, я не позволю тебе там набедокурить. И сгинуть тоже не позволю! Стоит пустить тебя в какой-то другой мир – ты пропадешь там сам, да еще и половину этого мира за собой потащишь.

От Эйфеля я улетел одновременно и расстроенный, и довольный. Учеником своим он меня так и не сделал, ничему не научил, но зато открыл мне доступ в Годвилль. В любой момент, из любой точки земного шара, стоило мне лишь произнести определенное заклинание. Я даже мог забрать с собой любого, кого пожелаю! Несколько лет назад, впервые побывав в Годвилле, я требовал того же от Ложкина, и это было верхом моих мечтаний. Но сейчас… Сейчас, когда я знал о существовании сотен других миров, но был ограничен возможностью посетить лишь Годвилль, это казалось мне таким простым, таким мелким, таким ничтожным.

Потребности имеют свойство расти. Да.

Мне вспомнился "Черновик" Лукьяненко. Момент, в котором главный герой, еще недавно бывший самым обыкновенным человеком, обнаруживает, что он отныне Таможенник, хранитель ворот в другие миры, и в пределах своего таможенного участка он если и не всесилен, то очень могущественен. Но чем дальше он отходит от него, тем слабее становится:

– В паре километров от твоей функции тебя можно убить даже простым выстрелом в голову.

– Надо же, меня всю жизнь можно было убить выстрелом в голову, а тут вдруг даже как-то обидно стало!

Так и мне, доподлинно знавшему о существовании множества миров, было очень обидно, что открыт для меня теперь лишь один, в то время как пару лет назад я был бы на седьмом небе от счастья, умей я переноситься в него по своему желанию.

Теперь я умел.

Я вернулся домой. Для пробы прыгнул в Годвилль и обратно. Заклинание Эйфеля работало, Годвилль функционировал и был рад мне в любое время дня и ночи. Позвал в гости Олю, мол, денек погуляем с тобой по Новосибирску, а потом на несколько суток можно в Годвилль нырнуть, отдохнуть там по полной от всего и вся! Оля отказалась. Учеба. Личная жизнь. Да и не тянуло ее как-то больше на приключения. А меня тянуло, но не пускало.

Шел декабрь. На работе был завал, продажи шли одна за одной, что гарантировало мне неплохую зарплату, так что я целиком и полностью ушел в работу, забыв о Ложкине, магии, Годвилле и вообще обо всем на свете. Не век же мне развлекаться, верно? Надо бы и работать иногда.

Пересчитав финансы, мы с женой решили, что жить в панельном доме, где по утрам слышно, как гадит соседская кошка, мы больше не можем, и надо подыскивать жилье получше. Новая забота: поиск квартиры, общение с банками, подготовка документов для ипотеки… Во все это я тоже ушел с головой.

Ничего не предвещало беды. До 1 января 2014 года… Именно с этого дня я отсчитываю момент старта новой части франшизы под названием "Кудряшов против всякой гадости".

В больницу слегла моя мама. Крепко слегла, на несколько месяцев. И если месяц спустя вопрос стоял лишь в том, как скоро она снова сможет ходить, то в январе он звучал гораздо более мрачно. "Будет ли она ходить вообще?"

Мой мир изменился в одночасье. Все проблемы и заботы отошли на второй план, осталась только Беда. Беда с большой буквы, с которой нужно было бороться. Я, всегда искренне считавший, что окружен настоящими, верными друзьями, вдруг обнаружил, что когда приходит Беда – люди вокруг вдруг сильно редеют. Правда, как говорится, в темные времена гораздо лучше видны светлые люди… Тех, кто остался, я никогда не забуду!

Но эта история не о них. И не о моей маме, которая на ноги все-таки встала, не о верных друзьях, которые поддерживали и ее, и меня как только могли. И даже не о том, что я в очередной раз убедился, что в жены я взял самую лучшую девушку на свете.

Эта история о том, что в феврале, когда казалось, что жизнь катится под откос, Света однажды сказала мне: "Скоро ты будешь папой!"

Мы шесть лет пытались завести ребенка. Шесть лет! Это много, даже слишком. Мы отчаялись. Мы решили, что раз там, наверху, так решили, значит так и надо. Значит, нам просто не суждено быть родителями, и тут, в самый тяжелый момент нашей жизни – такая радость.

И такая сложность.

Ипотека. Безденежье. Кризис в стране. Больная мама. И на тебе, ребенок!

Я предложил временно отказаться от покупки квартиры. Боялся, что мы не справимся, не потянем все это одновременно. Да какое там, боялся, я откровенно запаниковал. И тогда Света силком усадила меня в кресло, положила мне руки на плечи и, глядя в глаза, сказала: "Если все время ждать – можно никогда не дождаться!"

Было тяжело. Собственно, тяжело оставалось и поныне, ибо ипотека – такая штука, которую просто так с плеч не спихнешь. Но мама поправлялась, старая квартира была удачно продана, а новая, гораздо лучшей планировки, гораздо более светлая и что самое важное – гораздо более тихая, была куплена и обустроена. Еще рано было говорить о том, что мы справились со всеми свалившимися на нас трудностями, и что самое главное, я подозревал, что когда малыш родится, трудностей сразу станет больше. Но мы сделали первые и достаточно уверенные шаги на пути к этому самому "Мы справились".

Жить стало лучше.

Но стало и тяжелее. Меня клонили к земле финансовые обязательства, а Свету – все увеличивающееся и увеличивающееся пузо. Я регулярно подкалывал ее по поводу того, что беременные женщины в различных рекламных роликах – такие счастливые, что чуть ли не летают над землей, а она у меня так и норовила начать передвигаться по асфальту ползком. Причем на спине, широкими гребками, потому что ползать по-пластунски мешал, собственно, живот.

Моя супруга испытала на себе все прелести токсикоза, повышенного тонуса, отеков и прочего, прочего, прочего. И хотя беременности она продолжала радоваться – ребенок был долгожданным, давалась она ей тяжело.

Стоит ли меня винить за то, что я решил дать ей возможность отвлечься от всех забот и проблем, снова почувствовать легкость во всем теле? Дать возможность подышать чистым воздухом мира, в котором никогда не изобретут двигатель внутреннего сгорания и, наконец, просто выпить крепленого вина в кабаке, что не светило ей еще года полтора после рождения ребенка?