Катана

Познакомились они совсем недавно – недели так три назад, встретившись на просторах "Интернета". Костя просто так, от нечего делать, бродил по сети с компьютера у себя на работе, выискивая что-нибудь интересное (анекдоты, картинки, новых знакомых и т.д.), когда забрел на какой-то сайт знакомств, на котором и наткнулся на Ленино объявление. Она же подала его просто из желания как-то засветиться в сети – как любила называть это она сама, "Оставить свой след в истории". Познакомились. Какое-то время переписывались. Пару раз созвонились. Пошли в кино… Тут то и началось самое интересное, достойное описания в каком-нибудь юмористическом журнале – на их первое свидание Лена пришла немного испуганная, и буквально с первых же слов попросила его рассказать о своем увлечении, о котором он упоминал в письмах.

Костя и представить себе не мог, что то, что он интересуется танатологией может кого-то удивить, или напугать. Он вовсе не считал свое увлечение странным, или, упаси Боже, опасным для него, или кого-то еще. Ну и что, что слово танатология происходит от греческого "Tanatos", т. е. "Смерть"?! Ну и что, что он перечитал кучу книг о смерти и знал десяток определений этого явления, или существа (во многих религиях Смерть имеет тело, либо какой-то нематериальный образ, и с некоторым приближением ее/его, – кто сказал, что Смерть женского пола, – можно назвать живым существом) – не бегает же он по моргам и по реанимационным палатам, желая увидеть ЕЕ лик! Кто-то собирает марки, кто-то модели самолетиков, а кто-то – материалы о смерти. Ничего страшного, ничего особенного – хобби, как хобби. Но для Лены все это было вовсе не так просто. Во-первых, она не знала значения слова Tanatos, во-вторых, чтобы успокоить мать перед походом в кино она рассказала ей о Косте все, что знала сама, даже немного приукрасив действительность. Интересный, умный, начитанный, юморной, перешел на второй курс СГГА (сама Лена в достоинства это не записывала, так как учась в ФМШ считала полным отстоем все ВУЗы кроме НГУ), увлекается танатологией (ляпнула она это исключительно потому, что логически рассудила: раз "логия" – значит наука, значит это должно, по идее, поднять Костю в маминых глазах), и вообще, хорош во всех отношениях… Однако, мама, видимо немного знакомая с греческими мифами, о боге Танатосе где-то была наслышана, так что, слово "танатология" показалось ей знакомым, да еще, на беду, дома у них пылился на полке энциклопедический словарь, так что, усадив Лену обедать перед дальней дорогой в кинотеатр мама углубилась в поиски.

Дальше – картина маслом. Лена за обе щеки уплетает суп. В кухню заходит изрядно побледневшая мама со словарем в руках…

– Леночка, а ты знаешь, что такое танатология?

– Нет, – отвечает та, уже понимая, что ничего хорошего.

– Это наука, – мама цитирует словарь, – о закономерностях и процессах умирания организма, а так же о философских и религиозных аспектах смерти. Название происходит от греческого "Tanatos", и приблизительно означает "Наука о смерти".

Лена подавилась ложкой…

Тогда, на первом свидании он, кажется, убедил ее в том, что вовсе не бегает по улице с окровавленным топором в надежде тюкнуть им по голове какую-нибудь несчастную старушку, дабы лицезреть процесс отделения ее души от тела и все "закономерности умирания организма", но вот доказать это маме Лена не смогла.

– Ну хорошо – не убил он тебя на первом свидании, – прокомментировала она, – Вы, ведь, в кино ходили, народу там слишком много. А куда он теперь пригласил?

– В лес, за грибами, – стараясь скрыть улыбку выдавила из себя Лена, – В Заельцовский бор…

Маму чуть не хватил кондрат…

Нет, не от того, что этот "маньяк" проявил такую наглость, а от того, что ее милая, тихая, робкая и осмотрительная доченька уже согласилась!!! Этого сердце несчастной женщины вынести уже не могло. Остаток дня прошел за разговорами о нравах современной деградирующей молодежи, при чем в перерывах между монологами мамы Лена периодически вставляла: "Завтра мы идем в лес. Я так решила". И мама, и вернувшийся с работы отец демонстрировали просто чудеса изобретательности в области защиты от маньяков-танатологов. Заточить наконечник зонтика, взять с собой кухонный тесак, сотовый телефон, а то и вовсе самих родителей (при чем худосочный папа-программист вовсе не проявлял горячего желания куда-то ехать, но однозначно изменил бы мнение, стоило жене лишь злобно сверкнуть в его сторону глазами). Сошлись к позднему вечеру на громадном ноже, при чем сама Лена уже снова задумалась о том, переживет ли она завтрашний день.

И вот, они здесь, в лесу, за тридевять земель от цивилизации. Хотя, так могло показаться только человеку, весьма слабо разбиравшемуся в географии Новосибирска. Это Лена считала, что улицы Стасова и Холодильная, за которыми начинался густой лес – это самый край города, за которым просто ничего нет, кроме, быть может, медведей, а уж Костя-то прекрасно знал, что хотя центром эти места назвать никак нельзя, но уж и окраиной точно, а в том, что медведи здесь неподалеку, он не сомневался ничуть, ведь до зоопарка оставалось всего пара километров, если следовать этим курсом и не заблудиться в лесу. На это, он, собственно, и рассчитывал – то-то Лена удивится, увидев перед собой ограду зоопарка, да еще и с милой дыркой, достаточной для того, чтобы через нее выбрался на волю в меру исхудавший бегемот! На халяву, как говорится, и хлорка творогом идет, и долото проскочит (а уж в том, что уксус сладкий – вообще сомневаться не приходится)…

– Может уйдем отсюда, а?

– Может и уйдем, – машинально пробормотал Костя, прислушиваясь. Действительно, крики. Этакое боевое гиканье – "За Родину, за Сталина!" "Любите Родину, Мать Вашу!"

– Пойдем.

Это был не вопрос, не просьба, а утверждение. Еще бы, кому хочется где-то в лесной глуши (пусть и близко к центру города, но все равно в глухомани) наткнуться на дико орущих дикарей, свору маньяков, или кого еще. Костя молча кивнул головой, уже прикидывая, какой придется навернуть крюк, чтобы все-таки выбраться к зоопарку, но обойти этих вопящих ненормальных, кем бы они не были (а кто еще, как не закоренелые психи могут дико орать посреди леса?), и зашагал вслед за Леной, уже продиравшейся через лесную чащу. Слава богу, хоть трава была не такой высокой, как могла бы быть к концу лета – кроны громадных сосен тщательно скрывали солнечный свет, не позволяя "конкурентам" пробиться из земли. Зато грибы в этой влажной темной тиши росли как на дрожжах, и догоняя Лену он уже пару раз с сожалением перешагнул через разноцветные сыроежки, не решаясь сбавить ход, чтобы срезать их – крики за спиной становились все ближе.

– Как думаешь, кто это? – выдохнула Лена, когда они поравнялись.

– Понятия не имею, – ответил он, – Да и узнавать не хочу. Ходу!

Зычный боевой крик (у Кости он ассоциировался с гиканьем идущих на врага Скифов) раздался где-то неподалеку справа, и ребята не сговариваясь повернули в противоположную сторону.

– Там, впереди кто-то есть! – закричал, вдруг, кто-то за их спинами, теперь уже совсем рядом, от чего на Костиной голове зашевелились волосы, – Пленных брать не будем! ВПЕРЕД!

– Бегом! – шепнул Костя, и они помчались, не разбирая дороги. Теперь крики, пока еще не различимые, раздавались и впереди – создавалось ощущение, что лес просто наводнен охотниками за головами, так и мечтающими сорвать с них скальп.

– В какой стороне дорога?! – крикнула Лена на бегу.

– Дай подумать, – Костя попытался мысленно наложить маршрут их движения на примерную карту местности, и с ужасом понял, что впервые за несколько лет он заблудился, да еще и в такой, мягко говоря, неудачный момент, – Понятия не имею!

Они продолжали бежать, мысленно перебирая варианты спасения, постепенно выбиваясь из сил и не имея уже ни малейшего понятия о том, где они находятся. Однако, шум и крики затихали вдали, похоже, погоня свернула не туда.

– Давай передохнем, – прошептала Лена, сбавляя ход за секунду до того, как Костя решился предложить это сам, отметив про себя, что этой стройной и подтянутой девушке частые занятия шейпингом и бегом (выполняемые исключительно для того, чтобы поддерживать фигуру в оптимальной форме) пошли только на пользу, и тягаться с ней по скорости может далеко не каждый.

– Давай, – согласился он, останавливаясь, – Кажется, оторвались. – он опустился на траву, знаком призывая последовать его примеру, лишь на секунду потеряв из зоны видимости окружавший их лес, чтобы взглянуть себе под ноги и не усесться, ненароком, на муравейник, когда тишину леса разорвал испуганный возглас Лены, а на его лицо легла черная тень. Прямо перед ним, словно чертик из коробочки, возникла рослая человеческая фигура с занесенным над головой чуть изогнутым мечом…

*****

Аксон открыл глаза, пытаясь осознать кто он, и где находится. В голове царил непроглядный туман, обволакивающий сознание и не дававший сосредоточиться хоть на чем-то.

"Что произошло?.. Я умер?"

Он попробовал поднять левую руку, затем правую, и удостоверился, что по-прежнему является их хозяином. Мышцы ног, торса, шеи – все по-прежнему подчинялось ему. Аксон поднялся на ноги и встряхнул головой, отгоняя от себя лоскуты тумана, никак не желавшие уходить. Не помогло. Туман прочно прописался у него в голове. Прямо у его ног, широко раскрыв глаза (а если быть точнее, то вытаращив их), на бардовой от крови земле, покоилась отрубленная голова одного из охранников, имевших неосторожность приехать на этот злосчастный вызов.

Туман не рассеялся, но события последнего часа (нескольких часов, дня, суток? – сколько он пролежал без сознания?) постепенно прояснялись в голове Аксона. Дом, с сигнализацией, настолько мощной, что даже он оказался не в состоянии отключить ее, меч… Аксон наклонился, поднимая с земли катану, лезвие которой было покрыто запекшейся кровью – даже сейчас это безмолвное орудие, теперь уродливое и неприглядное, внушало трепет и молчаливый восторг. Он пару раз взмахнул мечом, со свистом рассекая воздух, проверяя работоспособность своих мышц и наслаждаясь ощущением силы, вливавшейся в ладонь из рукояти катаны, а затем огляделся в поисках ножен. Вон они, в кустах, где он и бросил их, срываясь с места в атаку…

Дом, меч… Что было дальше? Охрана, безумный бег к спасительному лесу, стрельба, рана…

"Они попали в меня, я был ранен!.."

Аксон опустил глаза – на его куртке, с правой стороны груди, красовалось громадное красное пятно, растекшееся до самого таза. Рубаха прилипла к телу, напитавшись крови, – странно, что заметил он это только сейчас, – но боли не было! Сорвав с себя куртку и отодрав рубашку от тела он запустил под нее руку, ожидая наткнуться на кровоточащую рану, но ее не было, словно бы никогда пуля "Макарова" и не разрывала ему грудь. Но как тогда объяснить громадное кровавое пятно, немеющие конечности и туман в голове? Впрочем, руки и ноги сейчас слушались его просто великолепно, а туман был не похож на тот, что проплывал сквозь его разум когда он стоял, прижавшись к дереву и прикидывая, на сколько минут его еще хватит, и скольких он сумеет положить, прежде чем сам рухнет без сознания. Из горла больше не вырывалась кровавая пена, сердце больше не билось, как сумасшедшее, силясь восстановить недостаток кислорода в мозге. Казалось, оно вообще не билось…

Он замер, прислушиваясь к собственным ощущениям, к своему телу, не шевелясь и не дыша, а затем переместил руку с правой части груди в левую. Ничего. Ни малейшего стука.

"Пульс!.."

Рука переместилась на запястье, а затем на сонную артерию. Ничего!

Зеленоватый туман безумия сгущался в сознании.

"Мое сердце не бьется! Я мертв!"

Тут Аксон заметил еще кое-что – вот уже больше минуты, как он стоял, недвижимо, ловя удары своего сердца, боясь даже вздохнуть. Вот уже больше минуты, как он не дышал, и не чувствовал ни малейшей потребности вдохнуть. Он крепко зажал ладонью рот и нос, и простоял в таком положении еще несколько минут. Ничего!

"Я не дышу!"

Его тело функционировало, тренированные мышцы по прежнему были налиты силой и готовы подчиниться любому приказу мозга, но они не получали притока крови, поскольку сердце его не билось. Сознание, пусть и затянутое пеленой тумана, тоже было способно выполнять отводимые ему функции, что было еще более невероятно, ведь мозг не получал больше кислорода. Аксон глубоко вдохнул свежий лесной воздух, и отчетливо ощутил, как он вливается в его грудную клетку. Он ощущал запах хвои и земли, он мог дышать, но больше не нуждался в этом. Теперь воздух был необходим ему лишь для того, чтобы заставить вибрировать голосовые связки.

Мир перед глазами Аксона сдвинулся с места и поплыл в неизвестном ему направлении. Разум отказывался принимать тот факт, что отныне подчиненное ему тело фактически мертво.

"Но я же жив! Я мыслю, я могу двигаться, я живу!"

Что произошло?.. Аксон медленно прокручивал в памяти события, предшествующие его пробуждению от странного сна, стараясь не упустить ни малейшей детали. Рана, погоня, лес. Он теряет силы и решает встретить противника лицом к лицу, уже не надеясь на победу, не надеясь на то, что ему удастся уйти отсюда живым. Он залегает в стороне от тропинки, по которой только что мчался и выжидает, впрочем, не очень долго – вневедомственная охрана не заставила себя ждать (организация под названием "Crown", отметил про себя Аксон, взглянув на залитую кровью форму обезглавленного тела рядом с собой). Странная тень, которую он успевает заметить краем глаза справа от себя… Стоп! Почему "Странная"? Он не успел ее рассмотреть – взгляд застилала отвратительная пелена, вызванная потерей крови, да особо и не пытался – какая-то его часть, интуиция, или подсознание, подсказала ему, что опасность не в ней – опасность в приближающихся ребятах с оружием в руках. Но все же, что в ней было странного?..

"Тень была, но рядом не было ничего, что могло бы ее отбрасывать!"

Серая тень, серое нечто. Оно просто висело в воздухе, будучи одновременно и плоским и объемным…

Потом появились охранники. Они даже не пытались искать его – без размышлений и промедления они открыли огонь по той самой тени, что секунду назад отмел как бесполезное наблюдение Аксон. Все четверо палили по ней из "Макаровых", выпуская патрон за патроном, а на их лицах был написан неподдельный ужас.

"Словно они увидели саму смерть!"