Матабар IV

Видимо когда-то давно здание еще не выкупили под цели жилого заселения, здесь, в офисах и кабинетах, работали люди. Стучали печатными машинками, звенели каблуками, шуршали бумагами и обязательно громко разговаривали, обсуждая важные дела и задачи.

Именно так себе представлял офисы компаний Арди, никогда там, собственно, не бывавший.

А теперь тишина. Тишина, разбавляемая едва слышным шорохом, когда туфли погружались в жесткий, почти хрустящий ворс ковров, которыми тут, как и везде, застелили пол. Так проще, чем постоянно бороться с сезонной грязью, приносимой жильцами на подошвах.

Вместе с Миларом они поднялись на третий этаж и прошли по коридору в западное крыло, свернув на перекрестке вглубь дома. Окна Ровневой, видимо, выходили на противоположную от канала сторону.

А жаль.

Вид красивый.

Какие глупые мысли, учитывая обстоятельства…

Они подошли ко входу. Самой обычной, ничем непримечательной двери из простой породы лиственницы, покрашенной столь же просто, алой краской и покрытой, когда-то, лаком. Теперь уже немного облупившемся, но с явными следами ремонта. На двери, как на страницах книги, остались следы прошлого. Когда-то давно её поставили здесь те, кому имелось дело до своего домашнего гнезда.

За дверью ухаживали, подновляли лак в тех местах, где требовалось, порой подкрашивали. Затем наступили годы, когда к ней относились спустя рукава. Забыли и забросили, из-за чего краска вспенилась, лак облупился. А еще через некоторое время принялись чинить.

Милар вздохнул, отряхнулся как пес, после чего расстегнул кобуру и, не доставая револьвера, потянул ручку на себя.

Не заперто.

Они прошли в коридор. Чистый и светлый. С маленькой прихожей в виде стульчика, вешалки, приколоченной к стене и полочкой для обуви.

– Разувайтесь, – донеслось, судя по звукам, из кухни. – Чаем напою.

Милар с Арданом переглянулись и, синхронно, развязали шнурки на туфлях и оставили те в прихожей. Обули заношенные, подъеденные молью тапочки и прошли через холл. Попутно юноша успел разглядеть маленькую гостиную со столом и диваном, а еще спальню – планировка квартиры позволяла из коридора увидеть почти всю квартиру.

Уютную, пахнущую цветами и, почему-то, сыром. А еще радостью. И, немного, страстью… запутавшейся в сетях сердечной боли. Та еще осталась где-то на смятых простынях неубранной кровати. В разбитой вазе. Разорванном плюшевом медведе. Разбросанных цветах. Вываленных на ковер украшениях, явно не из числа тех, что может позволить себе работница Второй Канцелярии. А еще кольцо. Из белого золота. С красноречивым, большим бриллиантом.

Помолвочное.

Оно лежало в центре. Его явно бросили не сразу. Сперва вертели в руках, размышляя о чем-то, а затем в сердцах швырнули о стену – на обоях след остался. Оно отскочило и символично приземлилось в центр.

Все это Арди прочел за мгновение. Совсем как раньше, в Алькадских лесах, когда Шали учила своего друга читать следы. И Милар, судя по взгляду, прочел ровно то же самое.

Алиса действительно стояла на кухне. В своем привычном, деловом костюме. Черная юбка по щиколотку, неплотная жилетка-корсет и аккуратный пиджачок со следами отпоротых рюшек на манжетах.

Ровнева порой сокрушалась, что ей сложно приобрести подходящий для её специфической работы наряд, а шить дорого. Вот и приходилось дорабатывать то, что продавалось для дам.

Кухня, метров десять квадратных, не могла похвастаться Лей-кабелями и техникой. Дровяная плита, умывальник с баком и ведром под серую воду, просторный ледник и стол, на котором готовили и, порой, когда не было времени отнести пищу в гостиную, впопыхах ели. Об этом юноше сообщили следы и разводы, которые не смоешь и не отчистишь.

На железной подставке стоял жестяной чайник. Совсем недавно вскипевший. Рядом с ним примостился маленький, из дорогого фарфора – заварочный.

Когда Милар и Ардан уселись на стулья, Алиса разлила заварки, покрыв той лишь самое донышко пузатых чашек, а затем налила кипятка.

Напарники переглянулись и пить не стали. А Ровнева, поднимая чашку, сделала маленький глоток. Алиса обладала удивительной способностью пить едва ли не только-только вскипевшую воду. Объясняла тем, что привыкла согреваться горячими напитками – в её “офисе”, ведь, всегда холодно.

– Травить не буду, – произнесла она.

На её пухлых, мягких щеках остались следы слез, руки тряслись ничуть не хуже, чем у Милара недавно, а сама она… Ардан отвернулся.

Ему больно было смотреть на Алису. На эту невысокую, очень приятную девушку. С такой мягкой внешностью, и таким крепким и волевым характером. С умным, вкрадчивым взглядом серых глаз, таящихся по ту сторону толстенных очков.

Раньше…

А теперь…

Она осунулась, в мешках под оправой скопились горести бессонных ночей, а кожа слегка одрябла – Алиса, всего за тридцать часов, похудела на десяток килограмм. А еще поседела. Изрядно.

– После развода, три года назад, ты выглядела лучше, Алиса, – Милар нарушил тишину и взял чашку в руки. Отпил и икнул. – Как ты пьешь такой горячий…

– Привычка… – ответила она осмысленно, но слепо. Смотрела в одну точку перед собой, не сводя взгляда в сторону. – Лучшие два года в моей жизни, Милар. Без вас, мужчин. Только я и работа. Лучшие, о Ангелы, годы…

– Ильдар…

– А я ведь знала, – продолжала Алиса, даже не слыша Пнева. – Знала, что не может быть так хорошо. Милая госпожа, вы, кажется, обронили вашу улыбку, позволите мне вам её вернуть? – она явно пыталась спародировать глубокий голос Налимова. – О Светлоликий, что за чушь. Я ведь так тогда и подумала – чушь какая… А он упрямый оказался. Настойчивый. Крепкий. Совсем не та размазня, что мой бывший муж. Я подумала, что он выдержит. Выдержит мое общество. Я ведь не подарок, Милар.

– Это уж точно, Алиса… это уж точно, – кивал Пнев, так крепко сжимая горячую чашку, что у него пальцы покраснели не только из-за температуры.

– Из меня не очень хорошая вышла жена, Милар. Я не умею заботиться о мужчине. Я умею работать. Умею находить мелочи, детали. Знаю химию. Отлично знаю. Потому что люблю её, – Алиса говорила сбивчиво, порой делая длинные паузы между словами. – Первого мужа я не любила. Вышла замуж, потому что надо. Потому что взрослая девушка должна быть замужем. А он был из хорошей семьи и обещал не требовать от меня ничего из того, что я не могла ему дать. Обещал и соврал. А Ильдар… он даже не обещал, Милар. Он просто делал. Не спрашивал, где я была, если задерживалась пару дней в лаборатории. Не требовал готовить – сам прекрасно вечерами пропадал у плиты. Нанял нам домработницу. Представляешь? Я сперва была против, но в доме стало чисто, а мне спокойней. И ему. Мы ведь хорошо жили… хорошо…

– Кто-то смог занять место в твоем сердце кроме химии?

Алиса улыбнулась. Горько. Так горько, что у Арди в горле заскреблись предательские кошки.

– Мне так показалось, Милар… мне так показалось… – она подняла взгляд в сторону комнаты, где рядом со смятыми простынями лежало помолвочное кольцо. – Перепутала любовь и понимание с… проклятье. Проклятье! – она сжала кулачок и ударила им о стол. Сильно. Куда сильнее, чем люди бьют в сердцах. Она хотела сделать больно. Себе. Чтобы болело тело, а не душа.

Арди хорошо помнил это чувство. Он сдался ему однажды и сам. Там, в пещере Эргара, после смерти отца. Потому что чувствовал то же, что и Алиса. Ему тогда, маленькому, не знающему ничего о мире, казалось, что отец предал его. Променял их семью на Эвергейл.

Но отец не предавал. Эргар помог Арди это увидеть и понять.

Вот только у Алисы совсем иной случай.

– Он ведь просто использовал меня! Использовал! Трахал прямо там, на этих сраных шелковых простынях из Каргаамы, звал замуж, называл… называл… – она проглотила уже иссякшие слезы и тихо произнесла. – Любимой. Называл любимой. И мне казалось, что он верит своим словам. И я поверила ему. Почувствовала себя нужной. Кому-то кроме мертвецов, которых режу каждую клятую ночь. Кому-то живому. И мне стало тепло. Тепло… понимаешь, Милар?

– Понимаю, Алиса.

– А теперь он помер. Как собака. Сдох. И мне даже не вцепиться ему в глаза и не вырвать его поганый язык. Просто тело. Очередной кусок мяса. Который вскроют, разложат по весам, а затем затолкают в деревянный ящик и спрячут под землей… а я… а я… я снова одна. И мне снова холодно, Милар. У меня будто сердце вырвали. Надкусили, а затем выкинули как нечто ненужное.

Они замолчали. У каждого перед лицом стояла кружка с чаем и тонкие ниточки пара вились над ароматны напитком.

– Я не помню, Милар, что говорила ему, – Алиса сжалась в комочек, уперевшись спиной в спинку стула. – Не помню… мы просто болтали. Обо всем на свете. Он что-то рассказывал о своей работе, а я нет. Протокол ведь не позволяет. Я молчала. По началу. А затем минули месяцы. Я сперва говорила только о своем. Он ведь слушал. Понимал меня. Понимал… бред какой. Понимал он… Тварь… Я ведь кто? Я женщина с ножом, режущая трупы… знаешь как на меня смотрят на семейных собраниях? Знаешь? На собачье дерьмо смотрят лучше. И плевать им на мою степень в химии, плевать на публикации, на звание, плевать на все. Мать со мной снова стала разговаривать лишь когда я пришла с мужем, а потом, после развода, все по новой…

Милар молчал. Он не понимал. Не понимал и Ардан. Они сидели за одним столом. Служили в одном отряде, работали над одним и тем же делом, но жили в разных мирах.

Милар и Арди могли лишь заглянуть в мир Алисы, но не понять его.

Точно так же, как и она не поняла бы их мир.

– Я говорила все больше. Делилась большим. А он всегда понимал… всегда слушал… О Вечные Ангелы… Милар… Сколько людей… сколько всего. Из-за меня. Моей глупости и…

– Не говори так, – Милар потянулся взять Алису за руку, но та отдернулась от него как от какого-то монстра. Пнев застыл. – Он обманул тебя, дорогая. И кто знает, какими способами. Магия, зелья, артефакт или…

– Мужчины… – скривилась Алиса. – Магия… Ему было, как и всем вам, достаточно лишь слов. И того, что я хотела в них поверить. Сама даже не знаю ради чего.

Они снова замолчали. Ардан чувствовал себя не просто не в своей тарелке, а так, будто застал нечто, что никогда и ни при каких обстоятельствах не предназначалось для его глаз и ушей.

– Я не предавала вас, Пнев. Ни тебя, ни Вторую Канцелярию, ни, тем более, Империю.

– Я знаю, Алиса. Я знаю… ты просто ошиблась. Промахнулась. Ты не предатель. Я это знаю.

Алиса впервые подняла взгляд. И впервые в её глазах отразилась хоть какая-то эмоция. Но лучше бы Арди этого не видел.

То, что плескалось в глубине серых глаз граничило с безумием. Безумием, порожденным животным ужасом. Страхом столь глубоким и сильным, какой может быть порожден лишь осознанием неотвратимой участи.

– Ты знаешь… а те… те, кто будет меня допрашивать… они не знают. И не поверят и…

– Допрашивать? – не понял Арди. – Разве мы…

– Очнись, капрал! – рявкнул Милар, даже не поворачивая головы в сторону Ардана. – Алиса стала причиной утечки оперативной информации. Террористы получили доступ к секретам Второй Канцелярии. Секретам, обеспечивающим безопасность всей страны! Думаешь, что мы сейчас с тобой контролируем ситуацию? Ведем допрос?! Нет, мы прибыли сюда чтобы доставить Алису в Черный Дом, где… где…

Пнев не договорил. Не нашел в себе достаточно сил.

– Я не хочу, – замотала головой Алиса. Слезы падали по ее щекам. Не от обиды и разбитого сердца, а от страха. Сводящего с ума ужаса. – Только не туда, Милар. Только не туда… Только не к ним. Пожалуйста… пожалуйста… просто… просто выйдите за дверь. Дайте мне минуту. Я сделаю то, что должен сделать офицер. Хотя бы так. Дай мне уйти хотя бы так. Хотя бы с остатками гордости.

То, что должен сделать офицер? Арди не понимал, о чем говорит Алиса. Но он столько раз бывал в самых разнообразных ситуациях с Пневым, что научился читать не только городские следы, но и эмоции своего напарника.

Милар лукавил.

Он верил Алисе – это факт. Но… он не мог позволить себе допустить даже мысли, что Ровнева рассказала не все. И этот факт, этот маленький, микроскопический червь сомнения, никогда не позволит Милару дать Алисе сделать то, что она хотела. Просто потому, что на кону слишком многое. И они должны быть уверены в том, что… должны знать, что именно Алиса рассказала Налимову и, что она действительно ни в чем не замешана.

А это смогут выяснить лишь в Черном Доме…

– Прости… – выдохнул Милар и опустил голову. – Прости меня, дорогая…

Алиса шмыгнула носом. Выпрямилась и кивнула. На мгновение она снова предстала в прежнем образе. Умной, гордой девушки, внутри которой сиял крепкий стержень волевого характера.

Такой же, как некогда у маршала Тевоны Эллини.

И почему мир всегда ломает именно таких людей? За что? Арди никак не мог взять в толк.

– Да, капитан, ты прав, – произнесла она сухо и отстраненно. – Я бы на твоем месте поступила точно так же.

– Тогда…

Милар не договорил. Алиса оттолкнула его в сторону, а затем схватила фарфоровый чайник и, разбив о стену, потянулась осколком к собственному горлу. Потянулась, потому что Ардан среагировал первым.

Вкладывая волю в слова, он произнес коротко:

– Алиса, замри!

И будто целый автомобиль на плечи поднял. Пусть и раненная, но не сломленная воля Ровневой ударила о него не хуже звездного оборотня. А может и куда сильнее. Ардан едва сознание не потерял, натолкнувшись на непреодолимую стену чужого сознания.

Спящие Духи… как же тогда был силен, даже на излете лет, его дедушка…

Ардан так и не смог взять под контроль Алису, даже владея её именем и став куда сильнее, чем когда прибыл в столицу. Ему не хватило сил, даже чтобы та хоть на мгновение, но выполнила его команду.

И все же, короткой заминки хватило, чтобы вместо горла Алиса полоснула по кромке шее, а Милар, подскочив, выбил у неё осколок из рук и прижал девушку к себе.

– Нет! Нет! Дай мне застрелиться! Проклятье! Милар! Не хочу! Нет! Только не туд…

Капитан зажал её голову в треугольник и, аккуратно, насколько позволяла ситуация, придушил. Алиса скребла обломанными ногтями по его пиджаку, оставляя на лацканах масляные пятна. Затем вздрогнула, первый раз, второй, третий и обмякла.

Живая. Лишь потерявшая сознание.

Пнев поднял девушку на руки и, ни сказав ни слова, направился на выход. Арди, так же молча, направился следом.

Они спустились вниз и несколько оперативников забрали Алису, убрав ту в автомобиль, после чего, перебросившись парой слов с Пневым, направились в сторону Черного Дома.

Арди с Миларом остались на набережной одни. Капитан пытался прикурить. У него не получалось даже открыть портсигар. Руки дрожали так, что пальцы не попадали по замку. Милар, бледный, как свет фонаря над их головами, выругался и убрал портсигар обратно.

– Тесс…

– Что? – дернулся Ардан, крепко сжав посох. И сам не знал почему так сделал.

– Вчера, господин маг… я же не слепой… – Милар, как и Алиса недавно, говорил сбивчиво и не сводил при этом взгляда с бьющейся о гранит Ньювы. – У вас это серьезно… у обоих… а она порядочная девушка, господин маг. Хоть и из аристократов.

Ну разумеется… кто бы сомневался, что Вторая Канцелярия уже давно все проверила и все знала… Только вот почему с Ильдаром возник такой промах? Хотя, может свет на истину прольется, когда архив Второй Канцелярии поднимет все детали личных дел Налимова.

– Скоро пойдут слухи, господин маг… у них же, сраных аристократов, тесное общество… но она тебе ничего не скажет. Никогда не скажет.

– Слухи? Насчет того, что я полукровка и…

– Насчет того, что ты, иногда, идиот, – перебил его Милар. – Причем тут твоя кровь, дубина здоровенная? Ты, мало того, что маг, так еще и дознаватель Второй Канцелярии… Посмотрел бы я на того, кто мнит себя бессмертным, чтобы сказать тебе что-то про твою кровь или твоих предков… Нет. Она – незамужняя девушка, в чьем обществе постоянно видят одного и того же, конкретного юношу. И совсем не в светском антураже или как там правильно это называть… Знаешь, что это значит? И знаешь, как её начнут называть за глаза?

Ардан не знал. Но догадывался.

– У вас это серьезно, – повторил Милар. – Так что найди в себе смелость, ладно? Не подставляй её так сильно.

И, наконец, Арди понял. Понял, о чем именно говорит Пнев. Тот рассуждал о вопросе. Очень важном вопросе, который Ардан должен был задать Тесс.

А если… а если та ответит отрицательно? Что… что тогда?

Спящие Духи.

Сердце юноши опять застучало так, будто стремилось сломать грудную клетку, дышать стало тяжело, а перед глазами все закружилось.

– Я убью их.

– Что? – вновь дернулся Ардан и немного успокоился.

Милар так резко перевел тему, что это подействовало на юношу лучше холодного душа.

А Пнев, смотря в след удаляющимся черным автомобилям, повторил.

– Я убью их, напарник. Орден Паука. Каждого из этих ублюдков. Убью с особой, блять, жестокостью. А затем, как любит говорить наш Император, когда попаду в ад, то убью их еще раз.

Арди тоже посмотрел вслед удаляющимся автомобилям.

– Она вернется? Алиса вернется?

Пнев промолчал. И это стало лучшим ответом.

– Поможешь мне, напарник? – не поворачиваясь, спросил Милар.

Ардан ответил не сразу. Ждал, когда его сердце и разум найдут искренний ответ.

– Помогу.

– Тогда поехали, господин маг, у нас все еще охренеть как много работы, а нас осталось только двое.

– Значит, мы понятия не имеем что сподвигло Ильдара Налимова поставить все на кон ради Пауков, – Полковник поднял сигарету с пепельницы, но не спешил затягиваться. – Почему он сильно заинтересован… был заинтересован в безумных экспериментах и ради чего вышел на капрала Алису Ровневу.

При упоминании Алисы оба, и Арди и Милар, вздрогнули.

– Так точно, господин Полковник.

– Прелестно, – всплеснул руками глава Второй Канцелярии. – Спешу напомнить, что открытие подземных линий трамваев все ближе. Как и публичный запуск дирижабля. И вот куда они ударят в следующий раз? И по кому? Капитан, ты понимаешь, о чем я говорю? Уже полгода минуло, а из результата у нас только дурно пахнущая субстанция, которая не сильно помогает Империи в целом и Второй Канцелярии в частности. Уже только ленивый в высоких кабинетах не посчитал своим долгом заметить, что мы сейчас абсолютно бесполезны. И, самое поганое, что мне, о Светлоликий, нечем возразить.

– Как будто в стране кроме ордена нет больше проблем.

– Есть, – кивнул Полковник. – Но, капитан, с другими проблемами в стране и за её пределами мы вполне успешно справляемся. Так что нашим врагам не за что нас упрекнуть и попытаться откусить от нас еще больше, чем уже сделано. А здесь есть за что… – он поднялся с кресла и вновь подошел к окну. Как уже понял Арди, Полковник всегда так поступал, когда размышлял о чем-то. – Что по записям эксперимента Старшего Магистра Паарлакса?

– Он владел ячейкой хранения в порту.

– И?

– Когда мы это выяснили и туда прибыли наши оперативники, то она уже была вскрыта.

– И почему я не удивлен… – Полковник снова открыл окно, впуская в помещение ветер и звуки улицы, кишащей людьми (и не только людьми) понятия не имевшими, что за разговор шел в данный момент в черном здании. – У нас хоть какая-то зацепка имеется?

– Есть шанс выйти через Старьевщика на тех, кто может подкрепить нашу теорию о заинтересованности Пауков в артефактах, – уклончиво и весьма обтекаемо ответил Милар. – А оттуда на них самих.

– И как артефакты связаны с экспериментами Паарлакса?

– Напрямую, господин Полковник, – впервые за вечер Арди принял прямое участие в обсуждении. – Из артефактов подобного рода можно забрать энергию, которая, по рассуждениям покойного Паарлакса, потребуется для активации его установки.

– И чем им Лей-генераторы не подошли?

– По идее, у Лей-генераторов, господин Полковник, должно быть собственное Лей-поле, которое может резонировать с установкой и мешать ей работать. Но это лишь моя теория…

– То, что у вас есть теория, капрал Эгобар, меня уже безусловно радует, но… – Полковник облокотился на подоконник и как коршун разглядывал лежащий перед ним город. – Капитан, собери все материалы и отправь с посыльным Аверскому. Гриф высшей степени секретности. Важность – настолько срочная, что, если Аверский начнет юлить, скажешь ему, что это мой прямой приказ.

Милар хмыкнул и кивнул.

– Значит ли это…

– Да, капитан, – в который раз перебил Полковник. – Пока дело ордена Пауков не закрыто, Гранд Магистр Аверский находится в твоем прямом подчинении. А ты – в моем. Ничьи приказы, указы, распоряжения, уставы и законы, хоть земные, хоть, да простят меня Ангелы, законы Светлоликого тебя, и твоей группы, не касаются. Можете делать, что хотите. Хоть на сотне волков мне по столице разъезжайте и каждого второго с пристрастием допрашивайте, но найдите этих Пауков. Найдите и нейтрализуйте. Если получится взять языка – прекрасно, буду счастлив пообщаться. Но в данной ситуации, и при текущей политической погоде, я, и Император в том числе, будем рады и тому, что вы просто устраните данную проблему. Поняли?

– А…

– Доступ к арсеналу только при прямом, обоснованном требовании. Когда поймете, что будете их брать, а я, заметь, не сомневаюсь в ваших способностях воплотить в реальность этот момент, тогда и запросишь. Тебе, и твоим подчиненным, выдадут все, что вы сочтете нужным и все, что в данный момент есть в доступе в арсенале.

И, почему-то, услышав это, Милар, в отличии от информации об Аверском, не был сильно рад. Скорее, даже наоборот.

– Свободны, – отрезал Полковник. – И абсурд этот, который ты, капитан, подсунул мне в виде отчета, забери. Перепишешь сказки капрала Эгобара нормальным языком и сдашь в архив… вместе со сказочной копией, на которой я жду более высокого грифа секретности…

– Так точно.

– Тогда на этом все, – и Полковник, не отворачиваясь от окна, коротко произнес. – Пнев. Эгобар.

И напарники, по очереди, столь же коротко попрощались.

– Полковник.

– Полковник.

Вместе с Миларом они вышли из кабинета, спустились на первый этаж, забрали вещи и покинули Черный Дом.

Стоя около автомобиля, Пнев очень нервно курил. Таким встревоженным Арди своего напарника еще прежде не видел.

– Нехорошо, господин маг… как же, срань, нехорошо…

– Почему?

– А потому, дорогой мой любитель задавать сотню вопросов, что Полковник нам только что весьма доходчиво намекнул.

– Намекнул… на что?

– На то, что если мы проиграем в этой игре, то окажемся в соседней с Ровневой камере.

Да.

Действительно.

Нехорошо…