Очарованная вдова

Из колонок вырвался голос покойного шансонье. Интернет-радиостанция, программа которой звучала фоном, передавала песню Тверского «Фраер».

«А что ж ты, фраер, вздумал учудить?» Эти знакомые слова ударили продюсера по ушам, нежданно заставили их покраснеть.

5

С момента похорон Тверского минуло несколько дней. Ресторан, где проходили поминки по нему, функционировал в своем обычном повседневном режиме. Он не был круглосуточным, и время работы как раз подходило к концу. Последние посетители покидали его стены. Охранники производили обход залов, дабы убедиться, что никто из посетителей ненароком не остался там. Они обращали внимание на то, не лежали ли здесь посторонние предметы – пакеты, сумки, свертки и так далее.

Все было чисто. Только в одном из отдельных кабинетов охранники нашли мобильный телефон. Такое случалось часто. В ресторане уже была отлажена своя система возврата вещей, оставленных здесь.

Параллельно с охранниками работали официанты. Они поправляли столы и стулья, убирали столовые приборы, приводили все в надлежащий порядок.

Одним словом, это был практически рядовой вечер, ничем не отличающийся от череды остальных. Новым было лишь то обстоятельство, что работники ресторана теперь волей-неволей вспоминали о своем хозяине, убитом совсем недавно.

Еще немного, и персонал был бы свободен. Все отправились бы домой или по своим делам. Однако внезапно произошло то, чего никто не ожидал.

Дверь служебного входа с грохотом распахнулась, и в помещение с криками ворвались трое вооруженных людей. Они были одеты во все черное, включая и маски наподобие тех, которые носят бойцы СОБРа.

Однако сразу можно было понять, что это вовсе не СОБР. Во-первых, людей, вторгшихся в ресторан, было маловато для столь серьезной структуры. Во-вторых, никто из этих громил не имел на своей форме каких-либо знаков отличия.

Один из них обладал жутко хриплым голосом. В обычной ситуации, услышав такой, можно было бы и засмеяться. От него тянуло чем-то мультяшным, будто говорил неуклюжий пират или бедолага волк, не успевший съесть Красную Шапочку. Однако при этом в голосе незнакомца было столько злости и ярости, что комичный эффект напрочь перечеркивался. По поведению же этого типа становилось понятно, что именно он в этой тройке за старшего.

– Так! Всем собраться в главном зале! – командовал он, держа наготове автомат. – И давайте без шуток, сигнализации и прочей херни. Иначе я лично продырявлю голову вот этой смазливой официанточке.

Громила держал на прицеле до смерти перепуганную девушку. Его подельники тем временем шарили по ресторану и выводили в главный зал всех, кого только сумели отыскать. Под дулами автоматов у стены были выстроены метрдотель, официанты, охранники, повара, уборщицы.

Тип с хриплым голосом тут же их пересчитал и остался доволен. По всей видимости, у него имелись сведения о количестве работников, находившихся в ресторане на момент налета. Все оказались в сборе. Именно это и было нужно главному налетчику.

Работники стояли лицом к стене. О том, что любая попытка повернуться без разрешения будет тут же пресечена, их предупредили сразу. Никто из обслуги не мог понять, что же на самом деле происходит. Ясно было лишь одно. Нежданный визит сих престранных господ не обещал ничего хорошего.

Налетчики держались развязно, явно чувствовали себя хозяевами ситуации. Их заправила медленно расхаживал неподалеку от стены, где были выстроены работники ресторана. В зале царила почти полная тишина. Он же нарочно чеканил свой шаг, чтобы каблуки его военных ботинок цокали по полу. Эхо от этого цокота разлеталось по залу, добавляя напряженности в атмосферу, и без того насыщенную электричеством.

Его подельники куда-то вышли и после непродолжительной отлучки вернулись с двумя канистрами. Один из них вопросительно кивнул хриплому главарю. Тот жестом дал разрешение открывать канистры и приступать к делу. В зале сразу же запахло бензином.

Громилы спешно разливали горючее по полу, плескали его на стены и столы. Они старались делать это максимально аккуратно. В том смысле, что избегали попадания бензина на самих себя.

Главарь при этом ехидно посмеивался. Нет, не над своими подельниками, а просто работал на публику, добавлял нервозности. Ведь повара, охранники и все остальные работники ресторана уже догадывались, чем все это может закончиться.

Когда канистры опустели, подельники подошли к своему командиру.

Тот деловито кивнул и приказным тоном обратился к ресторанной обслуге:

– А сейчас по моей команде вы все развернетесь лицом к нам, – приказным тоном вещал он. – И опять же без глупостей. Не надо думать, что тот, кому суждено сгореть в огне, не будет застрелен. Итак, на «раз-два» вы поворачиваетесь. Раз! Два!

Работники послушно выполнили приказ. Хриплый тип тут же достал из кармана зажигалку и принялся издевательски щелкать ею, между делом посматривая на заложников. При этом он театрально изображал раздумье и озабоченность очевидным вопросом: поджечь или не пожечь?

– Да что же вы творите? – не вытерпел метрдотель.

– Заткнись, – тут же прошипел один из громил и ударил того прикладом по колену.

Метрдотель застонал от боли и не удержался на ногах.

– Не надо никаких вопросов, да и ответов тоже не требуется, – самодовольно проговорил заправила налетчиков. – Мы сами, если захотим, скажем вам все, что нам надо. А может, и не скажем. Положение очень шаткое. Такое же переменчивое, как огонек в этой зажигалке. А вы так плохо себя ведете, будто и в самом деле хотите, чтобы из искры возгорелось пламя. Вы мечтаете о том, чтобы мы здесь все сожгли вместе с вами самими?! Вы этого желаете?!

Эти вопросы были озвучены совсем другим тоном. Главарь налетчиков сорвался на резкий крик. Впрочем, и это могло быть лишь частью разыгрываемого им спектакля.

Работники ресторана стояли повесив носы. Они силились смотреть в никуда, лишь бы только не остановить взгляд на ком-то из налетчиков, на вопросы отвечать не торопились. Да хриплому типу это и не было нужно.

Он еще несколько раз щелкнул зажигалкой, снисходительно хохотнул и сказал:

– Ладно. На первый раз достаточно. Пока мы прощаем вашу дорогую хозяйку. Но знайте, что такими добрыми мы будем только при определенных условиях. Передайте своей хозяйке, чтобы она подумала и решила, как и когда собирается заплатить долги. Она поймет, о чем я толкую. А если нет, то нам снова придется разозлиться. И вот еще что. Не вздумайте трезвонить о нашем разговоре. Ни менты, ни журналюги не должны ничего знать об этой вот встрече. Пусть она будет нашим маленьким секретом. Это так романтично. – Главный налетчик завершил свою тираду и неистово засмеялся, будто и в самом деле остроумно пошутил.

Его безудержного веселья никто не поддержал. Даже подельники лишь молча переглянулись.

– В общем, я вас предупредил, – бросил он обслуге на прощание и вместе со своими подручными спешно покинул здание ресторана.

6

Та ночь выдалась неспокойной и для родителей Анны Тверской. Жили они в подмосковном Подольске. Их аккуратный частный дом с верандой находился на самой окраине этого городка.

Старики были рады, когда их любимая единственная дочь вышла замуж. Они желали ей счастливой и долгой семейной жизни. Со стороны им казалось, что все к этому очень даже располагает.

Поэтому гибель Владимира стала для них личной трагедией. Они приняли ее очень близко к сердцу, причем в буквальном смысле. Аниной маме повезло, что под рукой находился валидол. В противном случае она вряд ли избежала бы сердечного приступа.

Муж тогда все равно вызвал «Скорую помощь». Врач осмотрел женщину, выписал ей лекарства и посоветовал меньше волноваться. Эта отличная рекомендация прозвучала как раз в ту пору, когда в Москве готовились похороны их зятя.

Родители Ани сразу поняли, что им лично проводить Володю в последний путь не суждено. Мама, глядя на слезы дочки, вряд ли сдержалась бы, а это могло лишь усугубить ее проблемы с сердцем. Поэтому они приняли единственно верное в данной ситуации решение, остались дома и заказали от себя венок на могилу Тверского. Они очень певца уважали и искренне скорбели о его преждевременной гибели.

Аня прекрасно понимала положение, в котором оказались родители, и ни в коем случае не настаивала на их присутствии на похоронах.

– Папа, ты уж лучше за здоровьем мамы последи, – сказала она тогда в телефонном разговоре.

Отец и без ее совета поступил бы именно так. Но и ему, и матери был важен тот факт, что дочка на них не обижается.

Женщине вроде стало немного лучше. Однако все дни после того, как она узнала о трагедии с зятем, ее мучила бессонница. Принимать снотворное было небезопасно. Оно никак не сочеталось с лекарствами от сердца, назначенными врачом. Поэтому родители Ани коротали ночи в тихих беседах либо просто молчали, держась за руки. Лишь иногда сон на короткое время одолевал кого-то из них. Анина мама чаще всего забывалась где-то поутру, иногда днем. Ночь оставалась временем господства бессонницы.

Не спали они и в ту ночь. Жена завела разговор о том, как Аня познакомилась с Володей и некоторое время не решалась рассказать им об этом. Дочь думала, что родители не поймут ее увлечения мужчиной, который был старше ее самой на 15 лет. Она не сомневалась в том, что они примут ее избранника таким, каким он был. С этими песнями, шлейфом славы, всенародной любовью и… деньгами.

Ее родители не бедствовали, но никогда не знали богатства. В таком же ключе они воспитывали и дочь. Поэтому у Ани были определенные сомнения, не воспримут ли мама и папа ее отношения с Владимиром Тверским как стремление к браку по расчету. Не восприняли. Ее опасения оказались напрасными.

– Помнишь, как Анюта приехала к нам, чтобы рассказать обо всем? – говорила женщина мужу, лежа в постели. – Заходит в дом. Старается скрыть волнение. Собирается с духом, чтобы поведать о своем избраннике. А ты в это время сидишь возле приемника, слушаешь и подпеваешь. Помнишь, какая это песня была?

– Конечно, помню, – с усмешкой проговорил отец. – «Викуша-предательница». «Что ж ты, Викуша, сделать решила? За что невзначай меня погубила?»

– Да-да. – Жена улыбнулась. – Аня это увидела и поняла, что переживать нечего. Раз уж отец…

Договорить она не успела. Во дворе раздался страшный грохот, а в следующую секунду дом сотрясся от удара такой силы, что из окон вылетели стекла. В шкафах задребезжала посуда. С потолка посыпались куски штукатурки.

Сразу понять, что случилось, было невозможно. Сильного землетрясения здесь быть никак не могло. На взрыв произошедшее похоже не было. Ни дыма, ни огня не наблюдалось, хотя тянуло выхлопными газами.