Мой почерк, неизвестно почему,
Заковыляв неверною походкой,
Прервал свой шаг… Я вслушался во тьму,
Из немоты которой воздух соткан.
В окно мне постучала тишина.
А может, это звёзд сердцебиение?
А может, это космос прошептал
Губами ледяными откровение?
Но что бы это ни было – один
Я слышу ночи мерное дыхание,
И на её распахнутой груди
Младенцем засыпает мироздание.
16 сентября 2012
с пьяной русской безутешной удалью…
С пьяной русской безутешной удалью,
Откулачив градинами луг,
Над покосом дальним тучи сгрудились,
Обнимаясь молниями рук.
По раскисшей глинистой распутице,
Не разжав разбитых в слякоть губ,
Осень – груду неба, словно узница,
Спотыкаясь, тащит на горбу.
Я смотрю в глаза озёр незрячие.
Облака в них – вереницей лиц
Тех, что жизнь мою переиначили,
Как воспоминанья пронеслись.
Но душа моя не растревожится
И не дрогнет, от потерь устав.
Жизнь моя, неизъяснимо сложная,
Стала вдруг немыслимо проста:
Сумерки. Тетрадь. Уединение.
Гладь листа бездонна и чиста.
Россыпью идут на дно сомнения,
Черновик души перелистав.
А вокруг поникла, отрешённая
От всего земного, красота
И монашкой, верой обожжённою,
Пала у незримого креста.
16 ноября 2013
письмена прошлогодней листвы
1.
Жара. Удушье. Август страшен.
Деревня пересохшим ртом
Глотает пыль.
Язык иссохшего ручья
Шершав.
И зной гудит, как шершень,
Над лошадиной шкурой пашни.
2.
Нищенка осень,