Рожденные в дожде
Вока едва удержали, чтобы он не разбил телефон об стену.
Раф, после долгих попыток, сумел-таки связаться с Настей. Она чувствовала себя виноватой и неохотно шла на контакт. Но этому болтуну удалось разговорить ее.
Девушка отвечала короткими фразами после долгих пауз. Поведала про Питерский коллектив. Раф оттягивал момент, когда нужно было спросить про Вока, до последнего.
– С ним невозможно жить…– Настя немного повысила голос, когда он все же решился. – Ты же знаешь, он вечно витает, где-то у себя в голове… Мне кажется, иногда он вообще не замечает людей вокруг.
– Что, все настолько безнадежно?
– Слушай, я все решила. Вы – классные ребята, мне очень нравилось выступать с вами, правда! Но я так больше не могу.
Они еще долго говорили, и когда Раф повесил трубку, направившись к компании, Слайд вопросительно заглянул в глаза ритм-гитариста. Тот едва заметно, чтобы не увидел Вок, мотнул головой.
Она не вернется.
Раф похлопал Вока по плечу:
– Она подумает, дай ей время!
Слайд отвернулся, беззвучно ругаясь в холодный воздух. Он не знал, удастся ли сохранить группу.
Chorus 3:
Они встречались до концерта всего пару раз. Двух коротких репетиций было достаточно, чтобы освежить в памяти хорошо отлаженные композиции. Настиного голоса, правда, не хватало. Без нее звучало как-то непривычно. Пусто. Музыканты мало общались друг с другом – потеря стояла плотным барьером. Вок, вообще, отдалился от группы. На самом деле, концерт был очень некстати. И – им он был не нужен. Но, был нужен Кэпу, пытавшемуся немного приободрить Вокалиста, прося сосредоточиться. И радостно напомнившего, что все закуски – за счет заведения.
В их задачу входило раз в двадцать-тридцать минут тормошить публику песней, словно какие-то клоуны, Музыкантов призвали просто разбавлять скучное собрание, конференцию, или, что там у них было. И вот они находились здесь, в помещении за сценой, в молчании, покорно настраивая инструменты.
Вок сидел на комбике, запустив пальцы в волосы. Раф приблизился.
– Слушай…забей на этого м*дака – он имел ввиду Кэпа.– Давай просто немного поиграем и свалим отсюда!
Вок выдохнул, кивнул и слабо улыбнулся:
– Все нормально. Давай психанем, как в старые добрые.
Когда музыканты вышли на сцену, их взгляды пробежались вокруг. Зал оказался меньше, чем они думали. За круглыми столиками сидели люди в костюмах, непонятной конфессии, внимательно слушающие слова приветствия, вежливо ожидающие начала. Никакого дикого рева. Никаких безумных причесок, татуировок и проколотых ноздрей.
– Черт, мы как будто играем музыкальную паузу в «Что? Где? Когда?» – Пэд разочарованно покачал головой и направился к установке.
– В доме престарелых ,– добавил Димон.
На этом вечере должны были звучать только самые медленные из их композиций, или энергичные, но не очень тяжелые. В принципе, в их репертуаре было несколько работ, похожих на рок -н– ролл шестидесятых. Ну и еще блюз. Парням, также пришлось поработать над своим образом и «прилизаться».
Они начали. Первая же песня была принята с восторгом, и вызвала бурные овации в конце. Но в течение всей композиции, эти пеньки неподвижно сидели, улыбаясь и наблюдая за группой через толстые стекла очков.
– Это позорище, братья мои!– сказал Раф в их двадцатиминутном перерыве, налегая на закуски, в соответствии с напоминанием так упорно рекламирующего их, Анатолия.
– Предлагаю навсегда забыть этот день, и никому никогда не рассказывать о нем,– поддержал Димон.
Так они выходили раз за разом. Так они и возвращались обратно.
– Мне надоело бегать туда-сюда под аплодисменты бабулек!– Пэд крутил барабанные палочки.– Я хочу месива!
– Это лучшие из поклонниц, что у тебя были,– поморщился Слайд. Ему тоже здесь порядком надоело.
Только Вок призраком ходил, не проявляя никаких эмоций.
– Я уже подумываю, не уволить ли Кэпа! – Димон прикинул, глядя в потолок.
– Во-первых, он главный, и ему придется нас увольнять, если что,– грустный Раф будто разговаривал сам с собой.– А во-вторых – что ты будешь без него делать? Так у нас хотя бы есть возможность иногда выступать на летних фестивалях.
– Терпя весь год вот это?!– Пэд яростно мотнул рукой в сторону зала.
Их свободные души чахли в неволе. Но мир не мог предложить большего.
После одного из выходов к публике, когда они уже уходили со сцены, Кэп жестом подозвал к себе Слайда:
– Что-то ваш Вокалист совсем убитый. Поговори с ним. Нельзя выступать с таким лицом.
– Да ладно, стариканам нравится. Слышишь, как они активно дергают костями, провожая нас? Спасибо, кстати, что познакомил с ветеранами русско-японской.
– Не выводи меня из себя! Я думал, мы все выяснили в том телефонном разговоре! Если наши конфликты будут продолжаться, мы завершим сотрудничество! Не нравится – будете выступать в гараже!
Слайду захотелось дать ему в челюсть.
– Ты все понял? Иди к своему приятелю, которого вы называете, как порцию китайской лапши, и немного подбодри его, хорошо? Я могу довериться тебе, парень?
Соло-гитарист отвернулся и, скрипнув зубами, пошел к остальным. Вока еще никто не называл китайской лапшой. Если бы не приветливо улыбающийся дедуля, подошедший в это время к Анатолию и вежливо кивнувший Слайду, а, затем, начавший что-то обсуждать с продюсером, Кэп точно бы огреб. Уже потом Слайд подумал, что в таком случае это бы для него добром не кончилось – кто знает, что можно сделать с человеком имея столько связей.
– Ну как? – Раф поджидал его.– Что он сказал?
– Да что он мог сказать?– Слайд кинул взгляд на остальных, сидящих в отдалении,– Поунижал нас. Попросил пришпорить Вока. «Я могу довериться тебе, парень?». Как девятиклассница.
– Надеюсь, ты ничего ему не сказал?– Раф попытался заглянуть ему в глаза – Ты, ведь, не стал с ним ругаться? Ты же просто промолчал, да?
Слайд грубо оттолкнул его и пошел к музыкантам ритм-секции и вокалисту. Взял что-то из закусок, предусмотрительно притараненных сюда басистом. Придирчиво оглядел. Откусил. Вот он – гонорар! Вот такой он – вкус славы!
Он хлопнул Вока по плечу:
– Я поищу какой-нибудь крутой бар. С неоновой вывеской в клубах дыма и брутальным вышибалой на входе. Обещаю.
– Да ладно,– Вок улыбнулся,– стариком тоже хочется насладиться музыкой.
– Сомневаюсь, что они еще что-то слышат,– Пэд по максимуму стремился использовать подвернувшиеся возможности, налегая на угощения.
К удивлению парней, когда они вышли в последний раз, их попросили задержаться на полчасика – поиграть еще. Публика настояла.
Раф улыбнулся Воку:
– А ветхие рубят тему! Наверняка, они в свое время тусили с Чаком Берри! Не исключено, что перед нами – основатели стиля!
Губы Вока дернулись в усмешке. Что ж, раз это желание публики и дополнительное время, они уже не связаны контрактом – могут играть все, что угодно. То, что они должны были, они сделали. Теперь настало время вечеринки, после закончившейся официальной мутотени.
Вок быстро огласил группе список песен.
– Уверен?– Димон опасался гнева Кэпа.
Слайд засмеялся:
– Нам нечего терять! В худшем случае – в следующий раз поедем на «Нашествие» в качестве зрителей! Мы уже были на той арене! Там нет ничего, кроме кучки таких же отбитых идиотов, как мы! Так что, нет и разницы, по какую сторону от ограждений сцены трясти башкой! Мы и так знаем, что самые крутые рокеры на этом е*чем континенте!
С улыбками сладкого предвкушения они разошлись по сцене. Несмотря на безумные слова, парни не были безумцами. Песни были подобраны пусть и активные, кричащие, но в стиле ближе к грандж-року или альтернативному , чем к тяжелому, и уж тем более, к металлу.
Они расстегнули лишние пуговицы на рубашках и выправили их из тесных ремней. Закатали рукава. Взъерошили волосы.
Кэп с опаской наблюдал за ними. Заметив это, Слайд задорно подмигнул ему. И они начали.
Барабаны растрясли застоявшийся воздух. Заскучавшие гитары встрепенулись. Звонкие бэнды, яркие вибрато – вот чего не хватало этому месту! Да, они снова вызывали пульсации! Без Настиного голоса, Вок не мог закрутить воронку торнадо, но мощных порывов ветра в грозовом потоке хватало вполне!
Центральную часть зала освободили от маленьких столиков. Их вежливые слушатели исполняли что-то вроде танца! Парням было смешно наблюдать за этими динозаврами, но, почему-то, увиденное зарядило их энергией.
Неожиданно для Вока, в его памяти всплыло худое бледное лицо Аида с подведенными глазами, невероятно талантливого, но, как и они, застрявшего со своей группой между миром больших сцен и островками прокуренных баров. Вспомнились его слабо дрогнувшие губы, изобразившие что-то немного похожее на улыбку, и его, не окрашенные, бесцветные, слова.
Странный музыкант советовал тогда меньше думать о себе. Обратить внимание на происходящее вокруг. Только сейчас Вок понял, что Аид имел ввиду. В голове пронеслись последние недели, когда он без конца крутил в мыслях свою жизнь с Настей. Не отвлекаясь ни на что – от момента встречи, до расставания. И затем снова. И снова. И еще. Как будто в мире не было больше ничего, достойного его внимания. За целые недели(!) он мог вспомнить только этот, небольшой по объему, каскад мыслей.
Раф когда-то давно сказал: «Знаешь, бесконечной Вселенной безразлично, что на какой-то ее частичке, размером с атом, у одной из бесчисленных обезьян заболел зуб».
А Вок раздул свою проблему до масштабов всего мира. Да, она ушла. Но Слайд, вон, постоянно расстается со своими. Она ушла. Но что изменилось? Он остался прежним. Он все еще был собой.
А затем, он стал обращать внимание на то, что происходило вокруг. Он был на сцене. Со своими друзьями. И они зажигали! Как и всегда! Вместе!
Он вдруг увидел все эти бесконечные репетиции, вечно болтающего Рафа, веселящегося Пэда и, подкалывающего их, Слайда, всегда готового поддержать шутку, Димона. Их постоянные шумные компании. Темные бары, с пристальными взглядами сквозь клубы дыма, Заплеванные парки, где они сидели на спинках лавок с пивом в руках, пугая редких прохожих. Бесконечные ночи, когда парни выжимали звук из своих инструментов, а он стоял с микрофоном во рту.
Вок почувствовал, как что-то, однажды утерянное, снова наполняет его изнутри. Он понесся по сцене, добавляя энергии в голос, под удивленные взгляды друзей, которые переглянувшись и обменявшись улыбками, тоже стали преображаться.
Пэд начал вскидывать руки выше головы и качаться всем корпусом! Димон ходил взад-вперед, размахивая бас-гитарой, как топором! Слайд и Раф метались в пространстве, иногда сходясь, и начиная играть друг перед другом!
Они больше не думали о себе, став самими силами природы, бессознательными энергиями стихий!
Вок закрыл глаза, выплевывая высокие ноты в микрофон. И в нем остался лишь ветер…
♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪
Они стояли в холодном ночном воздухе. Выход здания, где только что завершился концерт, выпускал из себя группки старичков, улыбками и кивками вежливо прощающихся с музыкантами. В стороне, Кэп опять обсуждал что-то с тем дедулей, довольно пожавшим ему потом руку, и погрузившимся в огромный джип, дверь которого заботливо открыл вышколенный водитель.
Парни искоса наблюдали за ними.
– Видимо, это очень важный дед! – Пэд кивнул на сухую фигурку.– Возможно, сам фараон, вылезший из своего склепа.
– Я думаю,– подхватил эстафету остроумия Раф.– Он какой-нибудь Израильский министр рока!
– Почему бы и нет, – Вок улыбнулся своей прежней улыбкой,– Израиль – богатая страна. Их министерство культуры, должно быть, хорошо развито.
– Ты вернулся!– перебил его Слайд, и выкрикнул окружающему их пустому пространству. – Он вернулся!
– Он вернулся!– подхватили нестройные голоса, и руки захлопали Вока по плечам и спине.
– Да! В Израиле, определенно, есть должность министра рока…– рассмеялся Димон.
Привлеченный их активностью, подошел довольный Кэп:
– Прекрасно выступили! Молодцы! Вижу, к вам вернулся былой задор!
Они не нашлись, что сказать, и он продолжил:
– Я рад, что мы, наконец-то, поняли друг друга! Правда, когда вы начали сбрасывать свои пиджаки и закатывать рукава, на минуту мне показалось… Но вы – настоящие профессионалы, всем очень понравилось!
Они коротко обсудили организационные моменты, и, уходя, Кэп оглянулся на музыкантов:
– Подвезти?
– Я на своей ,– Слайд указал большим пальцем за спину.
– Спасибо, мы с ним,– кивнул Раф.
– Хорошо. Тогда, до встречи,– улыбающийся продюсер направился к своему авто.
Слайд обернулся к Воку, которому нужно было добираться в противоположную сторону от остальных музыкантов:
– Не волнуйся, я сделаю крюк. Не стоит тебе кататься с этим говнюком.
– Не надо, я на каршеринге,– Вок посмотрел в приложение.– Тут как раз, неподалеку тачка.
– Уверен?
– Да,– Вокалист улыбнулся.– Мне надо кое-что осмыслить в своей жизни.
Что ж, Вок любил побыть один.
– Ладно. Только осмысливай не как тогда, в квартире.
Вокалист засмеялся. Попрощался с группой и скрылся в темноте.
Запрыгивая в тачку Слайда, музыканты были уверены, что теперь-то уж все наладится!
Outro:
Во рту не сигарета, а травинка,
В руке его вода–не пиво
Ходил не по дорогам – по тропинкам
И жил– не в этом душном мире
Он редкий был рок-музыкант –
Мир пал во дни речитатива.
Он не бросал на ветер фраз,
Да и вообще, не много говорил
По вечерам смотрел не фильмы, а закаты
Писал он не в подъездах оскорбленья
А на листах стихи, и, иногда рассказы,
Не рисовал х*и, а рисовал людей он
Был взгляд наивный, и был голос свежий,
Распахнуты глаза, как у младенца,
Лицо не скорчено от недовольства жизнью,
И рот не искривлен язвительной усмешкой
Короны не носил на голове,
Хотя, в почете нынче сей аксессуар,
А вместо этого – гитара на спине
И в волосах венок из диких трав
Любил он небо. Раз на то пошло–
Не падало оттуда птичее дерьмо,
А падал солнца свет, иль лист, иль дождь
Я все сказал. Он был один в наш век –
Из нас последний человек.
– Раф. «В память о Воке»
Они не сразу поняли, что произошло… не сразу поверили, когда начались звонки… Уточняли и переспрашивали… И ,затем, опять уточняли… Этого просто не могло быть… День. Они смеялись вместе день назад… День назад они вместе выступали на сцене… День назад, они, в очередной раз, стали героями вечера… А следующее утро изменило их всех…
Их мир, всегда представлявшийся чем-то непоколебимым, оказался предательски неустойчив. Жизнь, в своей излюбленной манере, дурным гопником выскочила из подворотни и отняла самое ценное…
Странная пустота образовалась внутри, когда они потеряли все, что так долго создавали сообща… Как будто, он забрал это с собой…
В ту ночь, Вок разбился на арендованной машине…
♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪
Тучи. Вечные тучи. Но не огромные, грозовые, с мощными зарядами молний и тяжелым громом, а блеклые, моросящие, бесцветной хмарью отделившие от солнца нижний мир.
Да, почти в конце декабря здесь все еще шел мелкий дождь. Бесконечная осень непрерывно сочилась своим ядовитым соком.
Грязь. Его хоронили в грязь. Глубокая яма накопила небольшую лужицу на дне.
Гроб был закрыт. Тела, по понятным причинам, не показали.
Они не знали почти никого, из пришедших туда.
Но Настя там была. Она приехала. Парни далеко не сразу ее увидели – она держалась в стороне, а окрашенные в платиновый цвет волосы сбили их с толку, надежно замаскировав среди незнакомых людей. К ним она так и не подошла. Может, боялась, что ее начнут винить, или избегала лишних вопросов. Девушка стояла, низко наклонив голову, из-за чего лица не было видно. И ушла, вместе с толпой прежде чем кто-либо из группы успел подойти.
Раф хотел, было, догнать ее, но Слайд, придержав его за руку, покачал головой.
Они все еще стояли там, вчетвером. Мелкий дождь почти прекратился, и в воздухе висела водяная взвесь. Слайд сходил к машине и принес старенький рюкзак. Открыл. Протянул вперед.
Пэд достал оттуда барабанные палочки и скрещенными положил у подножия памятника. Раф вынул из кармана медиатор – стесанный о металлические струны, с эмблемой их группы. Повертел его. Опустил рядом. Димон вытащил нераспечатанную упаковку струн, также занявшую свое место среди предметов памяти. Последним попрощался соло-гитарист. Он оставил Воку слайд – этот инструмент звукоизвлечения, неизменно сопровождавший виртуоза на всех концертах.
– Пусть хорошая музыка всегда сопутствует тебе. – Раф погладил рукой холодный камень.
Они просто смотрели на отрешенное лицо, изображенное на памятнике, не зная, что делать дальше.
Из ниоткуда, фальшивой нотой выскочил Фак. Музыканты думали, что все уже давно разошлись. Вечно красные глаза, сегодня придающие образ страдальца своему владельцу, оглядели парней. Взгляд опустился на предметы, оставленные рядом с венками.
Минуту Фак стоял неподвижно. А затем, достав из кармана перочинный ножик, срезал одну из своих многочисленных кос. Свернул в кольцо и положил рядом.
– Фак! Ну, ты в край конченный!– Слайд дернул головой в сторону, под неодобрительные выдохи парней.
– Оставил с ним частицу себя…– не въехав, что перегнул, грустно сообщил он
Слайд чуть не дал ему подзатыльник, но подумал, что сейчас не время.
Пришла пора уходить. Они уже порядком замерзли. Опять начинался дождь. Музыканты медленно развернулись, с горечью отрывая взгляды от места, где Вокалист в последний раз был окружен толпой.
– Подкинешь? – Фак попытался заглянуть в глаза Слайда.
Тот молча ускорил шаг…
♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪
Избавлю текст от пафосных слов о том, что мир потерял выдающийся талант, и все в том же духе. Это не так. Мир ничего не потерял. Мир, вообще, лишен событий, способных хоть как-то повлиять на него. Но они – да. Они – потеряли. Ветер исчез. И воздух стал душным.
В их старых студийных записях Вок все еще был жив. А инструменты музыкантов преданно хранили в памяти написанные им ноты. В насмешку над ними и над их будущим, по непонятной причине, людей все больше привлекала бесцветная монотонная хмарь речитатива.
Наверно, вы сможете вспомнить детей, наблюдающих за грозой, или, даже, себя в том возрасте. Я помогу:
Они стоят с открытыми ртами и распахнутыми глазами, пораженные мощью, забыв обо всем, стремятся уловить яркую вспышку молнии и восхищенно вскрикивают от каждого удара грома. Почему же эти величественные раскаты перестают поражать людей?! Куда подевалось наслаждение бушующим хаосом стихии, когда ощущаешь свое единение с водоворотом энергии?! Неужели, скучное серое покрывало, испускающее мелкую морось, действительно более притягательно?!
Эта история началась, как начинается дождь. С нескольких неуверенных попыток. С неловких пробных шагов, мелкими каплями бьющих мимо цели. Но, вскоре, набрав размах, она переросла в настоящий шторм, шквалистыми порывами сносящий препятствия на своем пути. Причина ее появления была той же, что и у любой бури – Катарсис, Большой Взрыв, требовавший высвобождения спящих внутри сил ради создания чего-то, ранее немыслимого…
И закончилась она тоже, как дождь. Резко. Неожиданно. Сразу, по достижении своей наибольшей силы…
Если вам интересно – тучи, лишенные ветра, больше не направляемые им, потеряли способность к движению. Они застыли на месте и, без подпитки влагой, поднимающейся из океанов, куда их мог доставить только воздушный поток, медленно растаяли в небе. А их последние капли творчества – высохли, не оставив абсолютно ничего на пыльном асфальте этого мира.
