Уровни опасности

А вот это уже интересно. Почему Данэм не упомянул об этом? Предоставил мне самой копаться в информации? Или имел какие-то другие причины? Но теперь мне еще более интересно, что именно он хочет, чтобы я нарыла на этих конкретных Стражей?

Отстраняюсь от вопросов, жужжащих в голове, словно рой назойливых пчел. У меня еще будет время подумать и разобраться с ними, но позже. Сейчас нужно уточнить другое. То, о чем Линкольн не сказал ни слова. Вернее, о ком.

– А как же Роудс и Маршалл?

О’Брайен ставит свою тарелку в посудомоечную машину, принимает мою и убирает ее туда же, только после этого уточняет:

– А что с ними?

– Откуда перевели их?

Собравшиеся молча переглядываются, и я не сдерживаясь высоко поднимаю брови. Любопытно.

– Ты закончила? – спрашивает Тревор, обращаясь к Шеннон. – Мне нужна твоя помощь до того, как ты уйдешь на тренировку.

– Конечно.

Девушка соскальзывает со стула одновременно с Тревором. Рыжий слабо улыбается мне.

– Прости, Тори. С утра я бука, пока кофеин не подействует.

– Ничего, – отвечаю и взмахиваю рукой, ведь и правда не вижу ничего такого в молчаливости парня.

Линкольн поведал мне достаточно много.

Шеннон и Тревор покидают кухню, а я продолжаю выжидательно смотреть на О’Брайена, наводящего порядок на горизонтальных поверхностях. Он косо смотрит на меня и вздыхает.

– Давай обсудим это позже? – миролюбиво предлагает Линкольн.

Размышляю всего пару секунд.

– А в этом какая-то тайна?

Парень снова вздыхает и качает головой.

– Вообще-то нет. Ладно, я скажу, только обещай не лезть с этим к Роудсу и уж тем более к Маршаллу.

– Хорошо, – отвечаю опасливо.

Еще любопытнее.

Линкольн некоторое время молчит, словно собирается с мыслями.

– Несколько месяцев назад в Центр поступил сигнал об угрозе синего уровня. По протоколу в таких случаях на место должна отправиться вся команда Стражей, что они и сделали. А когда прибыли к Барьеру, обнаружили больше полусотни метов, а такое количество приравнивается к красному уровню, если хоть одному из них удается уйти в направлении города. Не удалось, но цена была слишком высока. Из отряда, состоящего из восьми Стражей, в живых остались только Роудс и Маршалл. И то благодаря Охотникам, которые по счастливой случайности напали на след метаморфов и вовремя пришли на помощь. Роудс и Маршалл отказались от отпуска, решив никуда не уезжать из Центра, и набрали новую команду. Но прошло слишком мало времени, чтобы они смирились, поэтому лучше не распространяться на эту тему.

Понимающе киваю, ощущая горечь на языке. Барьер вовсе не безопасное место, Линкольн только что подтвердил это. Команда подготовленных Стражей погибла, защищая ценой своих жизней мирное население Нордена. А тут я со своим шпионажем. Прикрываю глаза и потираю веки. Как же невероятно сильно я хочу убраться подальше отсюда. К сестре. Но если не выполню чертово задание Данэма, не к кому будет возвращаться. Против воли стискиваю пальцы в кулаки и открываю глаза, тут же встречаясь взглядом с Линкольном.

– Ты в порядке? – с беспокойством спрашивает он.

Расслабляю руки и отвечаю максимально честно:

– Не знаю.

Парень поджимает губы и делает глубокий вдох через нос.

– Тебе нечего бояться, Тори, – совершенно серьезно говорит он. – Без подготовки никто не возьмет тебя к Барьеру. Кроме того, Ортега работает над каким-то новым веществом, оно будет отпугивать метов, а Миллер тестирует инновационные пули, которые способны уничтожить метаморфов с одного выстрела.

– Ладно, – отвечаю почему-то шепотом.

Линкольн переводит внимание мне за спину, и я оборачиваюсь. На пороге кухни появляется Хэйс, и он выжидательно смотрит на меня. Бросаю короткий взгляд на часы. Время почти восемь, и хоть он и не говорил, когда начнется курс теории, что-то подсказывает, что прямо сейчас.

– О’Брайен, тебя ждет Роудс. Брюст, ты со мной.

Сердито смотрю в ответ, потому что меня убивает его идиотское следование правилам. Почему другие легко пошли на уступку и согласились называть меня по имени, а этот не может? Возможно, кто-то другой бы смирился, но я не из их числа. Поэтому обращаюсь к своему куратору, делая акцент на последнем слове:

– Как скажешь, Люк.

Он бесстрастно разглядывает меня перед тем, как сообщить абсолютно спокойно:

– Для тебя я Хэйс.

– А я – Тори, – говорю твердо.

За спиной слышу негромкий смешок Линкольна, но, чтобы не терять достоинства, даже не оборачиваюсь. Обхожу Хэйса, собираясь покинуть кухню, но в последний момент понимаю, что не знаю, в какую сторону следует направиться. Притормаживаю рядом с мужчиной, который продолжает пялиться на меня, что уже порядком раздражает. Заглядываю в его карие, почти черные глаза и холодно спрашиваю:

– Куда идти?

Кажется, вопрос выводит Хэйса из ступора.

Он разворачивается и шагает вглубь дома. Иду следом, краем глаза замечая, как Линкольн скрывается в коридоре, ведущем к кабинету Роудса, продолжая посмеиваться.

Хэйс распахивает дверь в спортивный зал и заходит первым. Не успеваю спросить, зачем мы сюда пришли, ведь по плану у нас теория, а только потом тренировка. Он минует все тренажеры и направляется в дальнюю часть помещения, где располагается какая-то дверь, которую я сразу не заметила. За ней оказывается небольшая комната с круглым столом, заваленным какими-то картами и папками с бумагами. Две перпендикулярные стены занимают книжные полки, заставленные до самого потолка.

– Садись, – приказывает Хэйс, указывая на один из стульев.

Чисто из вредности обхожу его и устраиваюсь на другом. С вызовом смотрю в лицо куратора, оно не выражает ровным счетом ничего, но в глубине глаз на долю секунды появляется раздражение. Мысленно усмехаюсь и даю себе «пять». Так тебе!

Хэйс усаживается напротив, выуживает из кучи вещей на столе блокнот и ручку, сдвигает в сторону весь хлам, отчего образуется неустойчивая башня, грозящая развалиться в любой момент. Он открывает блокнот, кладет его передо мной и поясняет:

– Для записей. – Скрывая удивление, молча киваю. Даже не подозревала, что придется что-то записывать. Хэйс продолжает после небольшой паузы: – Чтобы приступить к твоей подготовке и не тратить время на кучу глупых вопросов, мне необходимо понимать, что ты знаешь из истории.

– Истории? – переспрашиваю недоуменно.

Он продолжает, не моргнув и глазом:

– Именно. Что ты знаешь о наступлении краха внешнего мира, об образовании Нордена, появлении метаморфов, защитного Барьера, а также Стражей и Охотников. Ну и, в конце концов, все, что тебе известно об уровнях опасности.

Некоторое время просто сижу, глядя в лицо Хэйса и пытаясь переварить все, что он только что сказал.

– Это что-то типа экзамена? – уточняю с подозрением.

Он тут же отрицательно качает головой.

– Нет. Я не буду тебя оценивать. Раз уж тебе предстоит жить вблизи от Барьера и в скором времени влиться в команду. – Хэйс делает паузу, и я понимаю, что он не особо доволен моим появлением в Центре Z. Кроме того, он даже не пытается это скрыть. – Ты должна быть готова к любому повороту событий, а для этого нужна осведомленность. Если ты чего-то не знаешь, я закрою пробелы.

– Хорошо, – вновь соглашаюсь я и прокручиваю в голове информацию о том, что Хэйс хотел бы от меня услышать. Пусть он по какой-то неведомой причине не рад тому, что меня спихнули на его попечительство, но, хотим мы этого или нет, нам придется сотрудничать. А Альварес многому научил меня и никогда бы не упрекнул в том, что я была неспособной ученицей. – Итак, начнем с истории?

– Начинай, – милостиво разрешает Хэйс.

Даже не думаю тяжело вздохнуть, хотя очень хочется.

– Думаю, мне, как и остальным жителям Нордена, которые посещали школу без пропусков, известны общераспространенные факты о том, как практически наступил конец всего человечества. – Выдерживаю паузу, но куратор никак не меняется в лице. Еще бы, ведь я толком еще ничего не сказала. – Несколько сотен лет назад в крупнейшей лаборатории одной из развитых стран шла разработка какого-то инновационного лекарства, способного победить рак, и в том же здании изучали новое искусственно выведенное биологическое оружие. То ли ученые что-то напутали, то ли кто-то попытался устроить диверсию, уничтожив обе работы, об этом история умалчивает, но случилось так, что образцы смешались. – Замолкаю, погружаясь в мысли.

Интересно, каково было в тот момент человеку, сотворившему то, что в итоге практически уничтожило весь мир? Что он испытывал? Возможно, ничего. Откуда ему было знать, что все так обернется?

– Дальше? – командным голосом произносит Хэйс, отчего я едва не морщусь.

– В общем, скрестившись, образцы мутировали до чего-то совершенно нового, отчего в итоге почти не стало спасения. Первые ученые, получившие слишком высокую дозу страшного вируса, просто умерли. Лабораторию запечатали, чтобы не выпустить наружу неизученную опасность. На несколько лет все почти забыли об этом страшном инциденте, если бы однажды другие идиоты-ученые не захотели вскрыть лабораторию. Это решение было началом конца. Вирус никуда не исчез, к тому же, он мутировал, научился выживать, а потом вырвался на свободу и распространился по всему миру со скоростью лесного пожара. Заражались все без исключения – люди, животные, птицы. Но умирали только самые слабые особи, остальные очень быстро мутировали под воздействием вируса и претерпевали колоссальные изменения. За что их и назвали метаморфами. Метам не нужно спать, есть или даже отдыхать. Из-за воздействия вируса они постоянно мутируют и регенерируют клетки, поэтому практически бессмертны. Кроме того, меты все время находятся в движении, чтобы найти нового носителя для вируса. Друг друга они не трогают, потому как чувствуют «своих», а вот люди для них не только потенциальный носитель, но и угроза. Поэтому они рвутся к Барьеру, чтобы в конце концов остаться единственными хозяевами планеты.

Заканчиваю, обдумывая, не упустила ли что-то важное. Вопросительно смотрю на Хэйса, к моему удивлению, на его лице читается что-то вроде одобрения.

– В целом все так. И этой информации на данном этапе достаточно. Ты рассказала о появлении вируса и, как следствие, метаморфов. Теперь давай выясним, что тебе известно об образовании Нордена и Барьера.

Постукиваю пальцами по столешнице, вспоминая историю Нордена, который, по сути, стал последним «живым» городом-страной на Земле. По крайней мере, нам ничего неизвестно о других подобных местах. Если верить учебникам по истории, поначалу старые власти Нордена, что были до появления Синдиката, регулярно отправляли поисковые экспедиции, в надежде найти других людей, но ни одна из них так и не вернулась. Поэтому было принято решение прекратить посылать людей на бессмысленную смерть.

– Норден, вернее, владения, которые раньше находились на его территории, славились тем, что к ним можно подобраться только с двух сторон. С третьей их подпирали неприступные горы, а с четвертой – бескрайнее море. Поэтому, когда вирус вырвался на свободу и принялся методично уничтожать город за городом, которые, к счастью, находились далеко отсюда, ученые совместно с инженерами разработали проект «Барьер». У них даже было достаточно времени, чтобы привести его в действие. В те времена Барьер был не таким надежным, как сейчас, и прорывы случались гораздо чаще, но власти позаботились о строительстве внутри города защитных убежищ, которые были настоящим спасением, пока инженеры занимались усовершенствованием Барьера. Именно тогда всю военную силу стянули к границе, часть из них осталась поблизости, чтобы не пускать метов в город в случае прорыва, а остальные бесстрашно вышли на охоту по ту сторону границы. Так произошло разделение на Стражей и Охотников.

Хэйс несколько раз задумчиво кивает.

– Все верно. Ты хорошо подготовлена.

Взгляд его черных глаз столь пронзителен, что я силой заставляю себя его выдержать, после чего сообщаю с показной небрежностью:

– Я люблю читать.

И это чистая правда. В те дни, когда Альварес был занят чем-то поважнее моих тренировок, я только и делала, что листала учебники и энциклопедии, хранившиеся в его личной библиотеке. С тех пор любовь к чтению никуда не делась.

– Хорошо, это сыграет положительную роль в твоем обучении, – говорит Хэйс.

И я не сдерживаю улыбку. Что это, если не похвала? Но все веселье пропадает в тот же миг, когда в голове проносится мысль – какого черта я рада, что он меня хвалит?

Натягиваю на лицо серьезное выражение и тут же сообщаю:

– А вот про уровни опасности мне практически ничего неизвестно, кроме того что их три. Желтый, синий и красный.

Хэйс раздумывает всего пару мгновений, прежде чем включить учителя.

– Верно, уровней три. И они появились примерно в то же время, когда Барьер, Стражи и Охотники. Чтобы зазря не гонять жителей Нордена по убежищам, было решено установить в городе систему оповещения, которая включалась только в тот момент, когда появлялась угроза самого опасного уровня – красного. Это значило, что метаморфы прорвались через Стражей и направляются в город. В последний раз прорыв красного уровня произошел восемь лет назад, после этого, чтобы избежать непозволительно большого количества жертв, было решено утроить численность Стражей и пополнить ряды Охотников после специального обучения. Что же касается остальных уровней, о них мирному городскому населению не поступает никакой информации, чтобы попусту не беспокоить жителей. Угроза желтого уровня существует всегда. Барьер испускает постоянные вибрации, которые и притягивают метаморфов. Ученые пробовали несколько десятков способов, чтобы это исправить, но выход так и не был найден. Метаморфы все равно целенаправленно идут в сторону Барьера. Выручает только то, что в одиночку они не могут преодолеть преграду, но постоянно к ней приближаются, отчего к нам и поступают сигналы, которые мы обязаны проверять. Ну и, наконец, средний уровень – синий. Это значит, что метаморфы все же сумели прорваться через Барьер и находятся где-то поблизости от него, восстанавливаясь после энергозатратного перехода. Как ты отметила ранее, метаморфы находятся в постоянном движении и практически не устают, но Барьер создан таким образом, чтобы не пускать на территорию Нордена носителей вируса, а если это все же случилось, отбирать у них всю энергию. Поэтому после того, как им удается преодолеть Барьер, меты вынуждены впасть в некое подобие транса, чтобы восполнить силы. Наша задача – вовремя добраться до них и уничтожить до того, как они придут в себя и бросятся в сторону города, что можно расценивать как красную угрозу. – Хэйс выдерживает паузу, затем спрашивает. – Все понятно?

Медленно киваю, ощущая, как по спине носятся колючие мурашки. После его слов о том, что произошло восемь лет назад, мне силой пришлось заставлять себя слушать, что он говорил дальше. Эта тема никогда не перестанет быть для меня болезненной.

Прочищаю горло, чтобы избавиться от сухости, но, когда заговариваю, голос все равно слегка хриплый, что конечно же не ускользает от внимания Хэйса.

– Да, я все поняла.

– В чем дело?

Отвечаю поспешно:

– Ни в чем.

Он сверлит меня проницательным взглядом.

– Ты побледнела, а еще вцепилась в ручку с такой силой, что она скоро переломится. Не надо врать мне, Тори.

Вскидываю глаза, едва сдерживаясь, чтобы победно не улыбнуться. Он впервые назвал меня по имени, и это по какой-то необъяснимой причине помогает справиться с предыдущим волнением. Но как выкрутиться я не знаю, поэтому решаю отделаться полуправдой:

– Восемь лет назад… – голос срывается, и я делаю глубокий вдох, чтобы справиться с эмоциями. – Я потеряла дорогих людей.

Хэйс без слов смотрит на меня, даже не пытаясь выразить сочувствие или что-то подобное, и я в какой-то степени благодарна ему за это. То, что кому-то жаль, моих родных не вернет, да и легче ситуацию не сделает.

– Это не помешает тебе? – спрашивает он спустя долгую минуту.

– Нет, – отвечаю твердо.

– Хорошо. Продолжаем. На начальном этапе тренировок наша задача очень проста. Во-первых, укрепить твое физическое состояние, чтобы ты смогла дать отпор, когда это потребуется. И, во-вторых, подготовить тебя к любому уровню опасности. Работы много, поэтому прохлаждаться нет времени. Роудс дал мне всего месяц до того момента, когда тебя нужно будет выпустить в полевые условия.

Не скрывая удивления смотрю на Хэйса. Месяц. Одновременно так много и настолько же мало. Хватит ли этого времени, чтобы собрать всю необходимую информацию для Данэма и вернуться домой до того, как меня повезут к Барьеру? Понятия не имею. Единственное, что остается, – работать.

Решительно встречаю взгляд Хэйса и спрашиваю, готовая к каким угодно нагрузкам:

– Когда начинаем?