РомФак. Факультет Романтики

«Осторожно, двери закрываются, следующая остановка Главный Корпус академии» Бип-бип-бип… раздался громкий звуковой сигнал, вместо которого я вполне могла вставить все самые нецензурные бранные слова. Словно это закрывались двери в мое несуществующее будущее… Хотя, подождите-ка!

– Вот, держите крепче! – с нервной улыбкой я торжественно вручила Самсону свой недопитый холодный кофе, а Диане – покусанный кекс. И пока те с недоумением пялились на них, я резко развернулась и со всей дури кинулась в закрывающиеся двери трамвая. Они захлопнулись прямо перед сморщенным от негодования хорошеньким носиком Дианы. Самсон был находчивее – он схватился своей правой, самой сильной рукой за заднюю фару трамвая, которая с треском оторвалась, едва машина тронулась с места. На мое счастье водитель не заметил потери и, весело насвистывая, продолжил увеличивать скорость.

– Ты должна с нами отправиться на Суд Старейшин, – пробормотала, прижавшись носом к заднему стеклу и с наслаждением глядя, как от нас быстро удаляется пара высоких фигур, застывших в ступоре на остановке. – Сами идите-ка в такую даль! Болваны!

Наконец, мои ошарашенные преследователи скрылись за первым поворотом, и я, глубоко облегченно вздохнув, развернулась, дабы посмотреть, кто же сейчас ехал со мной в этом спасительном трамвае. Самое главное – не нарваться в такой неудобный момент на контролеров. Но я совершенно не успела разглядеть своих попутчиков, даже не смогла толком обернуться вокруг. Мой взгляд застыл на ближайшем пустом сидении, точнее – на его мягкой спинке, обитой темным дерматином. Там с любопытством пялясь на меня своими темно-зелеными бусинами чинно восседала моя недавняя знакомая – та самая бесхвостая белка, которая в нужный момент открыла дверь в кофейню и спасла зубы Даниэля от моего кулака.

– Ты-то что тут делаешь? До дупла с нами решила прокатиться? – шепотом спросила я, наклоняясь над храбрым зверьком. Тот навострил свои острые уши с кисточками, словно понимая каждое слово, которое я ему сейчас говорила. – Может, ты дрессированная и ручная? Сбежала из цирка? Сможешь дать лапу?

Зверек возмущенно пискнул и быстро повернулся к огромному заднему окну трамвая и забарабанил по нему своей маленькой когтистой лапкой, словно пытался мне что-то сказать. Я посмотрела туда, куда он указывал, и обомлела, мои руки затряслись, а колени подкосились. На фоне ярко-красного неба, раскрашенного пожаром заходящего солнца, отчетливо были видны два темных силуэта. За нашим трамваем, словно бы он гнал не под семьдесят километров в час, а раз в десять медленнее, спокойно бежала знакомая мне парочка. Рыжая девчонка и парень с длинными волосами на один бок, пряди которых сейчас развивались по ветру. Легко, непринужденно, словно на утренней пробежке, они быстро догоняли наш общественный транспорт. Через пару ударов моего почти остановившегося от ужаса сердца тромвай и вообще стал предательски тормозить, подъезжая к следующей остановке.

– Мы в дерьме, пушистый! – только и смогла произнести я, опускаясь на четвереньки и заползая в узкое пространство между сиденьями.

– Гражданочка, вы что совсем рехнулись? – с брезгливым визгом накинулась на меня пожилая дама, которая в самый последний момент взяла из проема на руки своего пушистого пуделя, трусливо поджавшего хвост. – Фу, Баркли, фу! В следующий раз поедем на такси!

– Я эм… не трону вашего пса, – быстро промямлила я, оправдываясь, – я тут… уронила колечко… дорогое. Вот ищу!

Как только двери трамвая тихим шуршанием распахнулись, в салон влетели Диана с Самсоном, а за ними чинно на борт поднялась пара строгих коренастых контролеров, одетых в фуражки и темно-синюю форму. Все перечисленные, разумеется, вошли через переднюю дверь, так как остальные пары дверей работали только «на выход» и открывались строго по требованию. Пока легионеры «прочесывали» опытными взглядами салон, я успела подползти на четвереньках, дабы меня не было видно, к задней двери и нажала красную кнопку выхода. Водитель тут же получил сигнал и послушно открыл дверь. Первой из салона вылетела белка и ускакала в неизвестном направлении, затем по ступенькам кубарем выкатилась я и рухнула прямо на мокрые шпалы.

«Осторожно, двери закрываются, следующая остановка «Стадион и Бассейн» – звонко предупредил приятный женский голос. Солнце уже почти село, в трамвае давно горел свет, так что снаружи было отчетливо видно, как среди пассажиров мелькнули рыжие волосы Дианы, а затем и широкие плечи Самсона. Проклятье! Эта парочка все-таки успела меня заметить и теперь летела ко все еще предательски открытым дверям, грубо расталкивая ворчащих пассажиров и наступая всем на ноги, а пуделю – на хвост. Затем раздалось спасительное «Бип-бип-бип», самое долгое и громкое в моей жизни. Под жалобное скуление, громкие ругательства пассажиров и строгое контролерское «Молодые люди! Куда это вы собрались?! Предъявите свои проездные документы!» двери трамвая громко захлопнулись. Еще никогда в своей жизни я не была так рада видеть контролеров, которые только что поймали пару самых необычных «зайцев» нашей академии.

Солнце уже почти совсем село, еще две-три минуты, и его ярко-красная макушка совсем скроется за горизонтом. Несмотря на сумерки, вокруг было довольно светло – вдоль трамвайных путей над провисшими звенящими проводами горели желтые старинные фонари с современными электрическими лампочками. Они отлично освещали улицу и заставляли блестеть пару бесконечных рельсов, убегающих в даль. Отполированные колесами до блеска, они, словно бесконечные змейки, никогда не пересекались, оставляя между собой очень ровное и довольно широкое пространство. Но здесь точно было запрещено ходить пешеходам и ездить на велосипеде или мотоцикле. Нельзя всем, кроме меня, разумеется! Ничего удобнее, чем сократить свой путь, шагая по рельсам, я не могла себе представить.

Мой трамвай быстро уносился вдаль, сквозь запотевшее заднее окно я увидела недовольные рожи легионеров, их красивые юные лица, перекошенные гневом. Самсон пытался выломать дверь правой рукой, но, боясь привлечь к себе нежелательное внимание смертных, действовал очень осторожно, а потому – неэффективно и медленно. Рядом мелькали ярко-красные от возмущения рожи контролеров. Видимо, внутри разгорался настоящий скандал. Диана, не сводя с меня блестящих от ярости глаз, медленно провела указательным пальцем вдоль своей загорелой шеи – мол, тебе хана, смертная!

Мой ответ последовал незамедлительно. Высоко и гордо я подняла вверх обе руки, зажатых в кулаки с отогнутыми средними пальцами. Получайте, бессмертные! И никогда не думайте, что я вас боюсь! Вы никогда не станете моими богами!

В тот момент в порыве гнева, я совершенно не заметила, как Самсон прекратил барабанить по двери и вытаращил свои темные глаза от шока, как Диана в ужасе прижала свою ладонь к раскрытому рту. А позади меня едва не свалилась с самой высокой сосны зазевавшаяся бесхвостая белка…

Резкий рев мотора раздался за моей спиной, я опустила руки и, как могла, резко обернулась. Увы, как это часто бывает в такие моменты – слишком поздно. Меня мгновенно ослепил яркий дальний свет передней фары мотоцикла, я никогда бы не успела разглядеть его наездника в черной кожаной куртке. Раздался сильнейший удар, все вокруг опрокинулось, мое тело резко подбросило вверх и отнесло на несколько метров в сторону. Падая, я сильно ударилась виском о трамвайные рельсы и тут же, слегка дернувшись, навсегда затихла…

Почти добежавший до поворота трамвай резко затормозил – рыжая Диана все-таки смогла дотянуться до стоп-крана. Заклинившую заднюю дверь одним ударом выбил Самсон. У легионеров был четкий приказ – доставить эту смертную бунтарку на Суд Старейшин живой и целой. Они выскочили из трамвая под взгляды и «охание» остальных пассажиров: «Кошмар! Какое испорченное молодое поколение, Баркли!», «Вандалы бескультурные! Оплатите проезд! С вас штраф за порчу имущества!».

В нужный момент Диана резко захлопнула двери прямо перед самым носом рвущихся в бой контроллеров, а Самсон, пользуясь моментом, подошел сзади к трамваю и со всей силы толкнул его своей правой рукой. Пожалуй, это был первый в мире общественный транспорт, разогнавшийся за десятую долю секунды до ста километров в час. Как сыр по маслу, трамвай унесся в даль, высекая фейерверки ярких искр большими металлическими колесами, а самое главное – он забрал с собой всех ненужных свидетелей. Вагон резко остановился примерно через пару километров, оборвав своими рогатулинами паутину толстых и крепких проводов. Оставшись без питания, погасло сразу несколько уличных фонарей. Трамвай проехал бы дальше, если бы не одуревший от шока водитель, который все это время усиленно давил всем своим весом на тормоза. Законы физики никто не отменял – пассажиры кубарем катались туда-обратно по просторному салону. Шоу только начиналось. Совсем скоро оборванные тонкие металлические провода превратятся в невидимые прочные нити – самое страшное, что только могут встретить на пути лихие ночные байкеры.

– Дилан! Хочешь прикол?! Я только что сбил ту самую девку… ну страшную эту, что вечно путается под ногами у Косты, – ухмыляясь, закричал светловолосый парень, снимая свой фирменный красно-черный шлем. Под ним оказалось загорелое и очень симпатичное лицо юноши. Судьба всегда дает таким козлам красивую внешность, словно компенсируя ей гнилую душу. – Иди сюда, сделаем селфи, бро! Косте покажем!

Он достал из глубокого кармана своей кожаной куртки навороченный телефон, нетерпеливо ожидая, пока его рыжий приятель тоже слезет со своего дорогущего спортивного байка и встанет рядом. Дилан медлил, подозрительно осматривая край черного кожаного сидения позади себя. На ощупь оно было холоднее самого льда, а сверху сплошь покрыто белесым узором пушистого инея. Все дорогу рыжий байкер ощущал чье-то леденящее дыхание позади себя, будто кто-то невидимый и очень холодный сидел на его пассажирском сидении. Едва мотоцикл затормозил, как с него в сторону мелькнула черная тень – это спрыгнул его невидимый «ледяной» пассажир.

– Доминик, да ты просто псих! – пробормотал рыжий Дилан с опаской осматривая бездыханное неподвижное тело несчастной девушки. – А она что, того? Блин! А, вдруг, нас обвинят в чем-нибудь? Бр-р-р, холодно-то как!

– Да не сыкуй! У Косты везде связи, он нас, своих верных корешей нигде не бросит! – пожал плечами белобрысый, поправляя челку. Он передернул плечами от холода, с недоумением глядя, как его дыхание превращается в пар. – К тому же, у этой стремной девки нет ни друзей, ни родни! Ее и искать-то никто не будет! Давай скорее селфи, я замерз тебя ждать!

Он уже улыбнулся на камеру своей неподражаемой улыбкой, выровненной и отбеленной лучшими стоматологами города. Вдруг, в его модную белобрысую макушку откуда-то сверху прилетела крепкая сосновая шишка – небольшая, но довольно остроносая и твердая.

– Да что за фигня? Я не понял! – парень резко обернулся, его серо-голубые глаза взметнулись вверх и забегали вдоль высоченных вековых сосен. Вторая шишка прилетела прямо в его высокий лоб. – Ай! Блин! Вот дерьмо!

– Это… белка! Маленькая бешеная белка! – изумленно закричал Дилан, который только что тоже получил шишкой в свой рыжий висок. – Бесхвостая крыса! Чтоб тебя… Ай!

– Фоткай меня быстро! – прошипел сквозь стиснутые зубы белобрысый, – давай, типо, я наступаю ей ботинком на лицо!

– Микки! Черт, как же холодно! Коста будет беситься, что мы готовимся к Гонке без него! – воспротивился Дилан, от внезапно набросившегося на него панического страха он перешел на шепот. – Втихаря катаемся ночью по трамвайным путям… Блин, прекрати! Там вон кто-то сюда прется. Кажется, две девки. Валим!

– Не валим, а познакомимся! – остановил его Доминик, поправляя свою кожаную куртку. – Ты возьмешь рыжую, а я ее длинноволосую подругу. Люблю высоких. Ой, стой, блин… у нее пол башки лысая! Валим на фиг, это парень!

Подгоняемые холодом и внезапным паническим страхом, оба лихо вскочили на свои байки и с ревом укатили в обратном направлении – туда, откуда они тут появились. Туда, где только что потухли несколько фонарей и обвисли смертоносной паутиной острые, как бритва, оголенные металлические провода.

…

– Ауч! Моя голова… сейчас расколется! – простонала я, поднимаясь на ноги и делая несколько неуверенных шагов в сторону. Странно, я совсем не измазалась, хоть и провалялась на мокром асфальте добрых минут десять. Мне было совсем не холодно, ветер стих.

Я огляделась вокруг в поисках Самсона и Дианы и с облегчением вздохнула, увидев, как в даль с искрами из-под колес на бешеной скорости уносится мой трамвай. Легионеры тоже смотрели ему вслед, а потому стояли ко мне спиной. Нужно срочно уносить ноги, пока те не обернулись. Я уже приготовилась нырнуть в ближайшие кусты, но тут…

– Приветствую, смертная! – раздался за моей спиной звонкий мальчишечий голос, я обернулась так резко, что едва снова не свалилась с ног. Это был какой-то худой бледнолицый пацан сплошь закутанный в плотный черный… не знаю, что это – мантия или плащ какой. Он скинул со своей головы глубокий капюшон, раскидав по худым плечам угольно-черные нечесаные пряди довольно длинных волос. Довольно милый симпатичный подросток, пухлые губы, курносый нос, острые скулы и… я в ужасе отпрыгнула назад, увидев его глаза – огромные, иссиня-черные и абсолютно не имеющие белков. – Ты чего дрожишь, смертная? Самое страшное уже случилось…

– Ты… твои крылья за спиной… настоящие что ли? – пробормотала я, делая еще один шаг назад, в моей груди что-то панически сжалось при виде этих огромных черных и перепончатых, как у летучей мыши. – Ой… хвост… ты тоже тут из Зазеркалья, да? Да че вам от меня надо всем?

С этими словами я обернулась и кинулась бежать без оглядки прямо по шпалам. Закрыв глаза, ничего не видя перед собой и даже не слыша ветра в ушах, я летела вдоль шпал трамвайных путей, куда глаза глядят… и не глядят. Одна минута… две… три… Ну все, пора обернуться и посмотреть, гонится ли за мной этой крашеный Демоненок.

– Набегалась, смертная? – ехидно спросил он, находясь прямо в метре за моей спиной. Оказывается, все это время я бегала на месте, как в кошмарном сне, когда никак не можешь убежать от своего преследователя. – Я – Люциморт, младший и самый любимый сын Аида, пришел сюда за твоей душой. Ты имеешь права поистерить, поругаться и наложить страшное посмертное проклятие на своих врагов, которые остаются живыми в мире смертных. Однако, когда придет их час, все проклятия могут быть использованы против тебя. Ты имеешь право бродить призраком среди живых не дольше сорока дней. У тебя есть одно посмертное желание…

– Ты че, малой, с сосны рухнул?! – перебила я, не желая слушать такую околесицу. Вроде бы пацан был еще слишком молод, чтобы быть настолько пьяным. Проклятые тиктокеры со своими глупыми пранками! Я отвернулась и… тут мой нахмуренный взор упал на знакомую фигуру, которая сейчас неподвижно валялась на рельсах. Над ней склонилась пара неприятно знакомых парней. Дружки Косты! О, как же я сейчас была не рада их видеть! Оба в черных кожаных куртках и клевых шлемах, их дорогие спортивные мотоциклы стояли неподалеку. Белобрысый Доминик вытащил телефон и… уже позировал рядом с моим телом.

– Ах ты говнюк! – закричала я, кидаясь с кулаками на нахала. Потом разберусь, что происходит, а пока… с правой руки я заехала ему по носу, а левой – в челюсть, затем опять правой и левой… Но что это? Парень как ухмылялся, так и ухмыляется. Мои кулаки прошли сквозь его лицо, словно густой туман. И что самое обидное – он совершенно не заметил моего присутствия!

Я медленно обернулась на хмыкнувшего Демоненка. Как он сказал, его зовут? Люциморт, кажется…

– Добро пожаловать в мир духов! Теперь ты – призрак! Душа, которая покинула твое тело, сделав его легче на двадцать один грамм. С закатом твое сердце перестало биться, теперь ты не чувствуешь боли, холода и голода. Теперь тебя никто не видит и не слышит, как сильно бы ты не кричала, – ухмыляясь, произнес мальчишка, блестя своими черными глазами. Для него все происходящее было лишь игрой, забавой, которую он повторял из века в век, являясь в мир смертных за понравившимися ему душами. Ловкими руками с длинными музыкальными пальцами и черными острыми ногтями, Люциморт достал из бездонных складок своего плаща и показал мне старый пожелтевший свиток с нацарапанными на нем именами. Самое верхнее было криво перечеркнуто. Я его тут же узнала, еще толком не прочитав, «Антонина Эванс». Это словосочетание я слышала уже семнадцать лет подряд. Следом за ним шло знакомое «Леон Норгенштерн», еще пока не перечеркнутое, но кроваво красная линия уже начала постепенно проявляться, вот-вот грозясь оставить без тела еще одну молодую душу.

Я невольно отпрянула на пару шагов назад, собираясь снова по старой привычке кинуться наутек.

– Настоятельно рекомендую тебе смириться и подчиниться, – нетерпеливо процедил сквозь острые клыки Демон, сверля меня своими черными, как ночь, глазами. В руках он сжимал тонкую, еле заметную серебристую нить, которая тянулась по воздуху, словно крепкая блестящая леска с крючком… прямо к моему сердцу. Он слегка дернул за нить и я, будто невесомый воздушный шарик, послушно приблизилась к нему на пару метров. – Мы навсегда уходим из мира смертных. Прощайся, иди за мной и не оборачивайся.

– Стой! Не смей ее так быстро отсюда забирать! – разорвал тишину гневный мальчишечий голос. Он показался мне тоже очень знакомым. Где-то уже я слышала этот юный дискант.

В этот раз обернулась не только одна я, но и Демон тоже. Сверкая слезами в голубых, чистых, как небо, глазах, на нас гневно смотрел мой давно позабытый златовласый Купидон со вскинутым заряженным луком.

– Да у нее и жизни не было нормальной на Земле! Ни родни, ни друзей! – продолжал Джонас, его пухлые детские губы дрожали, а по щекам катились крокодильи слезы. – Она не знала материнского тепла, никогда не видела отца! У нее нет родного дома, даже уголка, который можно было бы назвать своим! Если остальные смертные могут сосчитать, сколько у них было в жизни счастливых дней или даже лет, то ей даже сложно вспомнить хотя бы свои счастливые минуты!

Люциморт покачал своей черной нечесаной головой и хмыкнул:

– Так стреляй же в меня, голубок! Чего же ты медлишь? Заставь меня влюбиться! В прошлый раз, когда твоя стрела застряла в темном сердце Аида, то появился я! Да-да, по твоей вине мой батя влюбился, и они с матерью сделали меня! Интересно, какие развлечения будут в Тартаре в этот раз?

Скаля свои вампирские клыки, Люциморт подошел так близко к Купидону, что острие тонкой золотой стрелы уперлось прямо в его. В том самом месте, где золотой наконечник едва коснулся иссиня-черного плаща, от толстой ткани, как от раскаленных углей, вверх с шипением потянулась легкая струйка серого дыма. Они столкнулись, две вечных противоположности – свет и тьма, добро и зло, любовь и смерть…

– Не подходи ближе! – прошептал Купидон, закрывая глаза, если он сейчас выстрелит, то, согласно законам вселенной, Люциморт влюбится в первую девушку, которую увидит, то есть – в Антонину. И еще не ясно, что окажется хуже для девчонки – любовь Демона или же смерть?

Но мне было не до этого, я не могла спокойно стоять и рассуждать о своей судьбе своей бессмертной души, видя, как двое дружков Косты глумятся над моим смертным телом.