Стражница Сумеречного перевала
– Задумаюсь, но позже, – коротко отозвался он и повернулся, добавив: – Давай спать, мне завтра вставать рано.
Он не видел, как скривилось от досады лицо женщины, только почувствовал, как теплое мягкое тело прижалось к его спине, а дыхание пощекотало шею.
– Спокойной ночи, – тихо произнесла Меральда.
Эргед почти сразу провалился в крепкий сон и не услышал, как она прошептала:
– Все равно ты станешь моим, демонов упрямец! Станешь…
Вскоре в спальне воцарилась тишина, нарушаемая лишь размеренным дыханием спящих. А утром, проснувшись с рассветом, Эргед быстро собрался, поцеловал в щеку сонно пошевелившуюся, но не открывшую глаза Меральду, позавтракал и выехал из Орвиша, отправившись к перевалу.
Ольгер, сгорбившись, сидел за дальним столом в ближайшей таверне и остановившимся взглядом смотрел на остатки хмельного меда в кружке. Перед глазами стояло застывшее лицо Вилены, ее последние слова… И сердце снова сдавила болезненная тоска, от которой хотелось выть раненым волком. Как же так получилось… Может, если бы он раньше обратился… Ольгер тряхнул головой и зажмурился, в несколько глотков допив уже третью по счету кружку, однако хмель не брал, он оставался совершенно трезвым. И ведь чувствовал – что-то не то… Еще когда по городу поползли слухи о растерзанных животных… Видел же как-то раз, как Вилена куда-то среди ночи уходила из дома. Но отказывался верить, запрещал себе даже думать о том, что в его жену вселилась сумеречная тварь. Не уберег…
– Еще одну, – скупо бросил он подавальщице, забравшей пустую кружку.
Жизнь вокруг шла своим чередом, приходили посетители, занимали столики, громко что-то обсуждали, смеялись, спорили – обычный вечер в обычной таверне. И никому не было дела до того, что он сегодня похоронил жену. Теперь у него вообще никого близкого не осталось.
– …Да врешь ты все, – неожиданно долетел до него изрядно пьяный голос от соседнего стола, где отдыхала компания наемников. – Невозможно вернуться с сумеречной стороны!
– Вот те истинная правда, – убежденно заверил его такой же пьяный собеседник. – Сам слышал, как в одной деревне говорили!
– И что тебе наплели? – насмешливо откликнулся третий. – Небось нужно совершить страшный ритуал на крови и пепле?
За столом послышался громкий смех, а Ольгер спросил себя, зачем сидит тут и слушает эту чушь. Но идти в ставший пустым и чужим дом не хотелось, и он отпил глоток душистого меда, совершенно не ощущая вкуса.
– Нет, шепнули, что страж перевала властен над духами и может вернуть ушедшего, – внезапно слишком серьезным голосом ответил первый. – Если, конечно, дух ушедшего чист и не запятнан ни убийствами, ни какими другими преступлениями.
Ольгер вздрогнул, едва справившись с порывом обернуться и посмотреть на того, кто это сказал. В душе вспыхнула безумная надежда, прогоняя тоску, и решение родилось мгновенно: страж, ему нужен страж. Ведь Вилена была чиста душой, как никто, она и мухи не обидела. Значит, ее дух можно вернуть. Отодвинув недопитую кружку, Ольгер достал из кошелька несколько монет, оставил на столе и решительно поднялся. Что ж, значит, Сумеречный перевал. Ольгер не сомневался, что страж поможет, – Вилена слишком молода, чтобы умирать! Эта проклятая тварь убила ее, лишив возможности прожить жизнь и родить еще много детей.
Вернувшись домой, он не стал откладывать на завтра, сразу собрался, оседлал коня и выехал прямо в ночь. Верный меч не даст пропасть, в окрестностях Орвиша спокойно, а к утру он успеет уехать достаточно далеко. Страж поможет, обязательно. Ольгер готов был отдать что угодно за возвращение Вилены.
Ула резко вынырнула из сна, распахнув глаза и едва не застонав: кожу жгло огнем, комната плыла, а в голове настойчиво звучал тихий шепот сотен голосов, которые она хотела забыть навсегда. «Наша… наша… Вернис-с-сь, избранная… Мы ждем…» Всхлипнув и скрипнув зубами, стражница кое-как сползла с кровати, проклиная все на свете: это не должно было случиться так скоро! Ведь она была у священного озера всего пару недель назад! Еще один тревожный сигнал? Ула стянула насквозь мокрую от пота рубаху и уставилась на горевшие рубином знаки на коже. Выдохнув очередное ругательство, она оделась, превозмогая боль и ломоту в костях, пристегнула меч и вышла во двор. Есть не хотелось, при мысли о пище желудок скручивал спазм, и Ула сунула в дорожную сумку пару головок твердого сыра, краюшку хлеба и флягу с ягодно-травяным настоем. У озера поест…
Как садилась на лошадь, стражница помнила смутно, сил хватило лишь выпустить духа-хранителя, и белая призрачная тень увела на тайную тропу. Только так можно было попасть к священному Шатурскому озеру, куда ходили шаманы и она, Ула. По легендам, когда-то сюда упала слеза девы Ономэ, оплакивавшей павшего в бою брата, и с тех пор эти воды исцеляли любую хворь. Почти любую. Все же стражницы коснулось крыло смерти, она одной ногой уже стояла в сумеречном мире, а эти проклятые знаки не мог убрать ни один ритуал. Только воды Шатурского озера успокаивали шепот демонов, на время усмиряли бушующую в знаках силу и заставляли их исчезнуть.
Время для Улы словно остановилось. Вцепившись в поводья гнедого, она ничего не видела, кроме мерцающей призрачной фигуры волчицы, уводившей вперед по тропе. В голове настойчиво шептали голоса, становясь все громче, а знаки нещадно зудели, заставляя крепче стискивать зубы. Нет, она не поддастся! Не дождутся, твари сумеречные! Она – стражница, она справится! Собрав в кулак всю волю, Ула мысленно рявкнула: «Я не ваша!» И призраки отпрянули, притихли на время, дав ей возможность перевести дух. А там уже и тропинка вывела на берег идеально круглого озера, лежавшего в широкой чаше горы, с удивительно яркой бирюзовой водой. Лошадь, рысью сбежав по узкой тропе, остановилась у берега, и Ула соскользнула на землю, с трудом удержавшись на ногах.
Непослушные пальцы едва справились с застежками и одеждой, оставив девушку нагой. Багровые знаки ярко горели, шепот в голове взорвался тысячью голосов, и Ула, зажмурившись, упала в бирюзовые воды, раскинув руки и позволив ласковым объятиям озера окутать безвольное тело. И сразу все прекратилось: блаженная прохлада невесомым шелком прошлась по коже, стирая отвратительные символы, шепот разом стих, и барьер, отгораживавший от духов предков, исчез, возвращая прежнее ощущение силы. Ула улыбнулась под водой и мощными гребками выплыла почти на середину, где перевернулась на спину и облегченно выдохнула, раскинув руки и ноги. Тишина, спокойствие и блаженное умиротворение. Как же здесь хорошо!
Стражница провела у озера не меньше получаса, отдыхая и приходя в себя, потом выбралась на берег и как была, без одежды, устроила привал: собрала по окрестностям сухих веток, протянула к ним ладонь, беззвучно обратилась к силе внутри себя, и на хворосте тут же заплясали оранжевые искорки. Духи откликнулись, поделившись силой и помогая разжечь костер. Подогрев настой и поджарив хлеб, Ула с аппетитом уплела нехитрый завтрак, добавив сыр и найденные неподалеку свежие ягоды. Напряжение ушло почти до конца, растворившись в целебных водах озера. Окончательно придя в себя, Ула оделась и почтительно поклонилась, прежде чем сесть на коня.
– Благодарю, – слетело с ее губ единственное слово.
Тихий шелест ветра в кронах деревьев послужил ответом, и Ула решительно направила животное на тропинку – пришла пора возвращаться. А у собственного дома ждал сюрприз: посланец из деревни. Мысленно поморщившись, стражница спешилась и скупо кивнула.
– Приветствую. Что-то случилось? – спросила она высокого гибкого юношу, взволнованно переминавшегося и не знавшего, куда девать руки.
– Госпожа, мы сочтем за честь, если вы приедете к нам в деревню, – выпалил он и поклонился. – На свадьбу, – добавил паренек, выпрямившись. – Моя сестра замуж выходит.
Глава 3
Ула чуть расслабилась, губы тронула улыбка. Деревенские относились к ней с уважением и время от времени звали на свои праздники, почему-то считая, что ее появление принесет им удачу и спокойствие. И Ула никогда не отказывала, отвечая таким же уважением.
– Хорошо, когда свадьба?
– Сегодня вечером. – Посланник радостно улыбнулся. – Спасибо, госпожа! – Он еще раз поклонился и быстрым шагом направился прочь с поляны.
Ула же, коротко вздохнув, занялась делами, а заодно и обдумыванием подарка. Без него никак, это традиция. Пожалуй, самое лучшее – оберег молодым. Их стражница делать умела и щедро делилась с деревенскими, благодаря за свежие творог, масло, сметану, молоко и прочее. Самой-то ей некогда всем этим заниматься, разве что на огороде позади дома росли неприхотливые овощи вроде морковки и зелени, не требующие особого ухода.
Прихватив лук и кинжал, Ула отправилась на охоту, пока есть время – в леднике закончилось мясо, да и на завтра следовало еды приготовить. В лесу она нет-нет да и оглядывалась, бросая настороженные взгляды, хотя природа оставалась спокойной, и никаких тревожных признаков Ула не заметила. Из головы не выходила растерзанная туша оленя на снегу… Настреляв зайцев и парочку куропаток, на обратном пути стражница набрала ягод, немного грибов и трав для настоя и вернулась в дом. Разделка дичи и приведение себя в порядок после похода в лес как раз заняли оставшееся до вечера время. Поплескавшись в теплой воде – спасибо предыдущему владельцу, благодаря ему и духу-хранителю в доме она имелась – Ула достала из шкафа одно из немногочисленных платьев. Да, иногда стражница все же вспоминала, что она девушка, особенно на таких вот деревенских праздниках. Хорошо, жители имели к ней достаточно уважения и немножко страха, чтобы не досаждать ненужным вниманием со стороны мужчин, поэтому Ула и не боялась приходить и даже принаряжаться.
Вот и сейчас на кровать легла тонкая льняная рубаха с красивой вышивкой по краю рукавов и подолу, рядом – верхнее платье из тонкой мягкой шерсти темно-зеленого цвета, тоже украшенное вышитыми желтой нитью мелкими цветами. Переодевшись, Ула надела на ноги мягкие сапожки из замши, переплела косу лентами и цветными нитями с бусинами и заглянула в кладовую, где выбрала оберег на счастье и удачу. Сжав вырезанную из душистой сосны фигурку, прикрыла глаза и беззвучно прошептала несколько слов – духи рода откликнулись, наполняя оберег силой, и он на несколько мгновений вспыхнул мягким желтым светом.
Спрятав подарок в поясной мешочек и прицепив на тот же тонкий кожаный ремень ножны с кинжалом, Ула вышла из дома и легко вскочила на коня – платье совершенно не мешало ей уверенно держаться верхом. Солнце почти касалось брюхом вершин гор, кое-где лежали густые вечерние тени, однако оставалось еще светло. Тропинка петляла по лесу, то ныряя в мягкий сумрак подступающего вечера, то выводя на полянки, залитые золотисто-розовыми закатными лучами. Ула сама не заметила, как внутри поселилось умиротворение, тревоги последних дней отступили, затаились, дав время отдохнуть. Она наслаждалась свежим воздухом, привычными звуками леса вокруг, и в какой-то момент на губах стражницы появилась легкая задумчивая улыбка, разгладившая морщинки и убравшая настороженность из взгляда.
Через час с небольшим девушка добралась до деревни, а там веселье уже набирало обороты. Звучала задорная музыка, веселый смех, выкрики, на большой поляне на окраине деревни собрались гости – человек сто, не меньше. Яркие одежды, блестевшие от хмельного меда и травяных настоек глаза, столы, ломившиеся от блюд с угощениями, пирогами, разнообразно приготовленным мясом с душистыми травами и подливой.
Улу узнали, едва она появилась, приветствовали почтительными возгласами, и улыбка стражницы стала шире. Пока она шла к молодым, гости расступались, пропуская. Невеста, молодая девушка не старше восемнадцати, в богато расшитом золотой нитью ярко-красном платье смущенно и взволнованно улыбалась, прижимаясь к парню чуть постарше, обнимавшему ее с гордым и счастливым видом.
– Счастья вам и благополучия, – немногословно поздравила Ула и протянула оберег.
– Благодарю, госпожа! – Девушка осторожно приняла деревянную фигурку. – Спасибо, что пришли к нам!
Ула кивнула и направилась к столам с угощением – пахло умопомрачительно, а обедала она довольно давно. Веселье шло своим чередом, краем глаза стражница видела, как гости и новобрачные проводят свои простенькие обряды, и пару раз невольно улыбнулась, наблюдая за ними и не забывая отдавать должное еде. А чуть позже даже влилась в общий хоровод – почему бы и не присоединиться к танцам, раз пригласили?
Как же давно она не отпускала себя вот так, чтобы беззаботно кружиться среди обычных людей, уже слегка хмельных, но скорее от общей атмосферы, чем от меда. Как давно не улыбалась просто потому, что на душе хорошо, не смеялась звонко, заливисто, ловя на себе слегка удивленные взгляды окружающих. Внутри и правда воцарилась легкость, никакие хмурые мысли не омрачали праздник…
Ровно до того момента, как Ула, решив отдохнуть, отошла немного в сторону от поляны, чтобы, скинув сапожки, побродить босиком по прохладной траве. Солнце давно зашло, однако большие костры вокруг давали и свет, и тепло, несмотря на бодрящую ночную свежесть, сползавшую с окружающих гор. Прикрыв глаза, – на губах так и блуждала легкая улыбка – Ула подняла голову и даже успела сделать несколько шагов, как вдруг над поляной разнесся истошный крик. Музыка и гомон разом стихли. Стражница мгновенно подобралась, легкость и веселье как рукой сняло, и дух-защитник внутри тихо зарычал, вздыбив шерсть.
Не задумываясь, что и зачем делает, Ула, сжав кинжал, сорвалась с места, доверившись чутью призрачной волчицы – она вела вперед, словно ищейка, идя по следу. Там, впереди, в ночных тенях среди деревьев происходило что-то нехорошее, с душком сумеречных тварей, и уж если ее дух ощутил это, значит, дело серьезное. Ула и не вспомнила об оставленных где-то в траве сапожках. Пробегая мимо поляны, повелительно бросила в звенящей тишине:
– Не выходите за костры!
После чего метнулась прямо под темные деревья, окончательно отпустив духа-защитника. Мир тут же изменился, стал глубже, обрел запахи и звуки, впереди вспыхнули десятки красных глаз, а у ствола дерева обнаружилась дрожащая испуганная девушка. Хорошо, что живая и вроде не пострадавшая. На ходу глухо рыкнув и мотнув головой в сторону поляны, белоснежная волчица сосредоточилась на опасности: проводники. Еще не подселенцы, но предвестники сумеречных тварей, мелкие бесы, можно сказать, жалкие отрыжки настоящих демонов, просочившиеся сквозь завесу на перевале и пробравшиеся в мелких зверей. Лисицы, волки, зайцы – то, что когда-то было ими. Сейчас это сплошь оскаленные зубы, капающая из пастей слюна, горящие злобой и предвкушением алые глаза и внушительные когти, вспарывавшие землю. Стая… Плохо. Штук пятнадцать особей, не меньше.
Нет, волчице они, конечно, на один зуб, плохо то, что эта стая вообще собралась так близко от людей и в таком количестве. Надо будет потом поговорить со старейшиной… Когда закончит здесь. Ула остановилась, растопырив лапы, дернула ухом, услышав быстрые шаги – девушка поняла посыл и побежала к поляне, пока твари отвлеклись на новое действующее лицо. Точнее, морду с оскаленными клыками в палец длиной каждый.
Чуткий слух уловил шипение, будто сотни змей свились в клубок, красные точки глаз ярко вспыхнули, и твари единой волной ринулись на волчицу. Она же чуть припала на лапы, не издав ни единого звука. Едва первые твари приблизились, шерсть зверя вспыхнула серебром, с нее посыпались искры, и Ула превратилась в настоящую комету, с легкостью разрывая не только физические, но и призрачные тела бесов, высасывая из них подобие жизни, лишая энергии и превращая в бесплотные сгустки, мигом растворявшиеся в ночном воздухе. Сейчас вся сила духов рода и стражей перевала была с ней, и ни один коготь не добрался до сияющей фигуры, ни один ядовитый зуб не коснулся шкуры.
Вскоре все закончилось, среди деревьев снова воцарилась тишина и темнота. Волчица замерла, чутко принюхиваясь и прислушиваясь, однако вокруг было спокойно, больше никто не таился за кустами и стволами. Шумно выдохнув, зверь мягко растаял, и Ула вернулась в свое тело, тяжело дыша и сжимая кулаки. Эмоции еще бурлили, нехотя успокаиваясь, но оставалось последнее дело: сжечь тушки, оставшиеся после схватки. Пропитавшись ядом смерти, они больше ни на что не годились, да и за собой Ула привыкла убирать. Подняв руки, она беззвучно выдохнула несколько слов, и воздух перед ней засеребрился от проявившихся знаков, они подплыли к разорванным телам, залитым кровью, и опустились, заставив их ярко вспыхнуть тем же серебристым светом. Через пару мгновений на траве остался лишь невесомый пепел, вскоре растаявший тоже, и ничто уже не напоминало о налетевшей стае.
Стражница встряхнула кистями, еще раз вздохнула и побрела обратно к поляне с кострами, откуда доносились голоса – люди обсуждали случившееся, но благоразумно не совались в лес. Суровый закон: они все равно не смогли бы помочь, а пострадать вполне, и… они доверяли своей стражнице. Ула невольно улыбнулась, в груди разлилось странное тепло, а когда она подошла к границе, освещаемой огнями, ее встретили взволнованные жители во главе с новобрачными – девушка испуганно жалась к жениху, а он обнимал ее, словно хотел укрыть от всех бед.
– Что там, госпожа? – осторожно спросил старейшина, выступив вперед и опираясь на узловатый посох, до блеска отполированный его пальцами.
– Уже ничего, – отмахнулась стражница и внимательно посмотрела на него. – Мы можем поговорить, уважаемый?
– Конечно, госпожа, – ответил статный, хоть и в летах, мужчина с седой гривой и пышной бородой почти до пояса.
Ула со старейшиной отошли к крайнему дому и присели на лавку, пока гости потихоньку разбредались по поляне, негромко переговариваясь и то и дело оглядываясь на них.
– Скажите, вокруг деревни в последние недели не происходило ничего странного? – негромко спросила она, глядя, как народ снова начинает улыбаться и танцевать.
Старейшина нахмурился, взгляд его сделался задумчивым.
– Ну… охотники вроде говорили, зверья в лесах разорванного больше стало, – протянул он. – На окраинах пару раз собак находили, грешили на волков да лис. – Старейшина помолчал, рассеянным движением медленно огладил посох. – У нас все знают, что лес не терпит легкомысленного отношения, после заката никто из деревни не уходит. Охотники поодиночке тоже не ходят, артелями обычно отправляются. Так что люди все целы. Правда, кое-кто шептался, что тени странные по вечерам мелькают среди деревьев, но дураков сходить и проверить, что там, не было. – Мужчина крякнул, помолчал и осторожно спросил: – Госпожа, так оно как, безопасно теперь, да?
– Теперь – безопасно. – Стражница кивнула, подавив вздох. – Я оставлю обереги, больше сюда никто из сумеречных тварей не сунется. – Она поднялась. – И все же последите некоторое время, понаблюдайте и, если что, дайте весточку.
– Обязательно, госпожа, – старейшина тоже поднялся и почтительно склонил голову, – все сделаем, как скажете. Благодарствую за все.
Ула выскользнула за границу костров и занялась защитой деревни. Обошла кругом, оставляя печати и наполняя их силой. На несколько месяцев хватит, а за это время она надеялась разобраться с творящимися странностями и выяснить, с чего это сумеречные духи распоясались и как ухитряются просачиваться через границу. Закончив, стражница посмотрела в сторону поляны и тихо свистнула, подзывая коня. Лучше уйти тихо и незаметно, тем более что после случившегося веселиться уже не хотелось. Вряд ли кто-то обидится, если она не попрощается.
Конь бесшумно появился из теней, она легко запрыгнула на него и отправилась домой, не боясь натолкнуться на очередную напасть, – дух-защитник внутри прислушивался чутко. Но вокруг было спокойно. Тропинку освещали несколько светящихся шариков – Ула просто подозвала светлячков и сделала из них живые фонарики. Да и гнедой отлично знал все окрестные тропинки и мог безошибочно найти дорогу домой даже в полной темноте.
По пути Ула напряженно размышляла и хмурилась, снова и снова вспоминая случившееся, пытаясь понять, откуда взялась эта стая. Однако придется снова идти к шаману. Уже с конкретными вопросами. Растерзанная туша, непонятная стая… Прибавить ее кошмары, и картина вырисовывалась нерадостная. По всему выходило, что назревает нечто крайне неприятное. Осталось выяснить, что именно. Может, хоть теперь Шаари скажет что-то вразумительное, не отделываясь намеками? По мнению Улы, знаков более чем хватало… Только разобраться, что они означают, не получалось.
К дому она добралась почти в полночь, уставшая и задумчивая. Прежде чем лечь, Ула все же перекусила парой кусочков сыра и холодной грудинки, запила травяным настоем и мысленно попросила духов уберечь ее от кошмаров и дать нормально выспаться.
И они ее услышали, а может, стражница слишком выложилась накануне – никакие дурные сны не смогли проникнуть в сознание.
Утро же принесло сюрпризы, а вот неприятные или наоборот, Ула пока не могла определиться.
Проснулась она позднее обычного, однако отдохнувшей и бодрой. Занимаясь завтраком, окончательно уверилась, что нужно ехать к Шаари и на сей раз не дать ему отделаться намеками и загадочными фразами. Дело принимало слишком серьезный оборот. Приятной мелочью оказалась приличных размеров корзинка со всякой снедью, которую стражница обнаружила, выйдя из дома, – деревенские умели быть благодарными. Посмотрев на ярко светившее солнце, Ула решила устроить завтрак на свежем воздухе. Расставив тарелки на столе, с аппетитом принялась за кашу с ягодами и оладьи с золотистым медом, запивая их душистым травяным чаем.
Едва закончив с трапезой и убрав посуду, Ула неожиданно услышала шум во дворе и поспешила обойти дом, надеясь, что это не очередные деревенские с приглашением. Поселений-то вокруг достаточно, несмотря на близость перевала… Только это оказался вовсе не посланец от селян.
Высокий, крепко сложенный, с грубоватыми, словно рублеными чертами, темной щетиной и коротким ежиком таких же темных волос мужчина вряд ли жил в деревне и занимался охотой и скотоводством. Потертая кожаная куртка, перевязь через грудь и плечо, эфес внушительного меча, торчавший из-за спины… И тяжелый пристальный взгляд неожиданно ярко-золотистых, как у волка, глаз. Только зрачок обычный, человеческий. По виску вниз вилась прихотливая татуировка, немного залезая на скулу, похожая на растительный орнамент. А еще от незнакомца веяло силой, почти такой же, как у нее самой.
Дух-защитник внутри встрепенулся, волчица чутко повела носом, принюхиваясь, и Ула, окинув гостя настороженным взглядом, коротко вопросила:
– Ты кто?
– Эргед, гончий, – так же коротко обронил мужчина, и стражница едва сдержалась, чтобы не рассмеяться нервно.
Это что, ответ на ее случайную мысль, что ли?! В совпадения она не верила.
– Зачем ты здесь? – Ула скрестила руки на груди, чуть прищурившись.
– Мне надо к перевалу, – прямо ответил Эргед, не отводя взгляда и изрядно удивив стражницу.
Даже в ее сопровождении мало кто рисковал подходить к границе между мирами, а этот сам просит.
– Зачем? – повторила вопрос, продолжая разглядывать воина.
– Это дело мое и стража, я могу поговорить с ним? – твердо произнес гость.
Ула развела руками и невозмутимо отозвалась:
– Ну так мы и говорим, разве нет? – Темная бровь выгнулась, а в глазах девушки мелькнула насмешливая искра.
Всего на миг зрачки в золотистых звериных глазах расширились от удивления, а потом физиономия Эргеда вновь стала каменной.
– Ты – страж? – уточнил на всякий случай.
– Стражница. – Она кивнула, поймав себя на том, что мысленно посмеивается над ситуацией.
Это местные знали, что перевал охраняет не мужчина, а дальше соседних долин сведения не уходили. Да и отец вряд ли рассказал, что случилось с его дочерью…
Не дав грустным воспоминаниям заполнить сознание, Ула вернулась в настоящее.
– Так зачем тебе на перевал, Эргед? – спросила, снова став серьезной.
– За последние недели случаев вселения столько же, сколько было по долинам за пару месяцев. Последний я обнаружил в столице практически под боком у князя. – Гончий нахмурился. – Что-то неладно на той стороне, и я хочу посмотреть на перевал.
«Знаки, Ула», – вспомнилось предупреждение шамана, и стражница едва не вздрогнула. Ее кошмары, разодранный олень, проводники, теперь вот вселения…
– Я была там не так давно, все тихо. – Ула медленно прошлась по поляне. – Печати целые, никто с той стороны не пытался вырваться.
– Но ты покажешь мне границу? – настойчиво повторил Эргед, глядя ей в глаза.
– Хорошо. – Коротко кивнув, Ула свистнула.
Конь бесшумно появился из-за деревьев и остановился рядом, заслужив уважительный взгляд гостя. Стражница легко вскочила на гнедого и, понукнув его пятками, направила к едва заметной тропинке, уходившей в лес.
