Останься. В плену у зверя

Девочка растерялась, но при моём появлении встала с кровати.

– Иди сюда.

Подошла к столу, на который я водрузил нехитрый завтрак.

– Садись.

Послушно села, продолжая отводить глаза и дрожать так, словно перед ней не тарелка с едой, а живой и голодный бенгальский тигр. Чего можно так сильно бояться?

– Ешь.

А нет, измученного, грустного взгляда я всё же удостоился.

– Бери ложку и ешь, Элисса. У меня нет много времени долго возиться с тобой.

И хотя это было правдой, даже самому стало как-то не по себе от того, как говорю и веду себя. Но зато явно подействовало. Потому что девочка опустила голову и зачерпнула горячую жидкость, отправляя в рот и нехотя глотая. Я хмыкнул. Может она просто по-другому и не понимает?

– Вот видишь, как всё легко решается. Или ты хочешь, чтобы я так приходил к тебе каждый раз сам? Может ещё с ложечки тебя кормить, Элисса?

Мотнула отрицательно головой. Хотя я на самом деле рассматривал такой вариант, что она делает это всё специально, чтобы обратить на себя моё внимание. Только не мог понять, зачем. Ещё недавно она готова была терпеть от меня грубость, лишь бы говорил с ней и не оставлял одну больше. Я воспринял это как подтверждение её ко мне симпатии, а сейчас вот думал, что может ей просто нравилось, что я постоянно перед ней прыгал на задних лапках? Скрипнул зубами.

– Ещё ешь.

После третьей ложки, когда решил было уже отправиться по делам, раз всё нормально, а не так, как пытался меня убедить врач в центре, она вдруг закрыла рот ладошкой и бросилась в уборную. Что за…

Войдя за ней, понял, что её стошнило только что съеденным. И даже сам растерялся. Такое имитировать сложно, а значит всё это время она действительно не притворялась и не капризничала, как я подумал.

– И давно у тебя это?

Покачала головой.

– Как долго?

– Несколько… недель…

Значит с тех пор, как едва меня не убила. Неужели правда так сильно переживала? Но если и так, то явно не за меня. Что-то даже не подумал, что для неё в принципе может быть тяжело стрелять в человека. За своей обидой я совсем забыл, кто передо мной. Сам-то после той бойни в лаборатории отходил не один день, а тут…

– Немедленно едем в клинику, тебя проверят. Собирайся.

Она явно хотела что-то сказать, но только сжалась и кивнула. В центр я отвёз её сам. Всю дорогу пара тряслась на заднем сиденье, ничего не говорила, не спрашивала. Вела себя тихо, хоть и утирала слёзы украдкой.

Когда приблизился врач, Элисса посмотрела на меня жалобно и качнулась тоже ко мне, но видимо вспомнила, что не там ищет защиты, и не попыталась отойти или сбежать. Зато взгляд изменился с грустного и испуганного на решительно-колючий.

– Дайте руку, пожалуйста, – попросил доктор, и она побледнела сильнее, но не шевельнулась.

Лишь когда я сам повторил просьбу, медленно обнажила вену, закатав рукав, и подставила под иглу, вновь затравленно глянув на меня.

– Не переживайте, это для Вашего же блага, всего лишь анализы.

На её лице отразилось удивление, будто произошло что-то из ряда вон. Если честно, я понял сразу, что она решила, что везу её в лабораторию. И тут тоже посчитала, что буду сам контролировать очередной эксперимент. Но всё равно ничего не сказал ей. Она мне не верит, тогда толку-то? Пусть убеждается лично. Но всё равно этот страх и боль в её глазах, а потом жуткое смирение моим командам и злость добрались до самых глубин моей души.

– У Вас что-то болит? – начал врач опрос, но она теперь вовсе на него не реагировала.

Тогда пришлось опять подключаться самому.

– Отвечай на вопросы, Элисса. Что у тебя болит?

Вздрогнув, она покачала головой отрицательно. Создавалось ощущение, что кроме меня вообще ничего не слышит и не воспринимает. И с учётом принятых мною решений, это мне больше не нравилось. Я хочу, чтобы она уже начала общаться хоть с кем-то ещё. Чтобы у неё появилась отдельная от моей жизнь. Чтобы я не ощущал себя привязанным к той, кто ненавидит меня настолько, что готова убить. От связи нам не избавиться, но я не хочу носиться с ней каждый день!

Ведь стало бы гораздо проще, если бы она занималась тем, чем занимаются обычно другие молодые девушки – гуляла с подругами, ходила по магазинам, салонам, что там ещё бывает? Могла бы рисовать, проводить время со своей собакой. А я, зная, что у неё всё отлично, перестал бы дёргаться вечно!

– Мы все видим, что с тобой не всё в порядке. Скажи, что тебя тревожит.

Голос отдавал металлом. Хотелось скорее со всем разобраться и закончить эту неприятную для всех встречу. Но она опять покачала головой и ни слова не сказала. Словно специально!

Как лечить человека, который всеми силами отказывается от помощи?! Какой толк во врачах, если она делает вид, что кроме нас двоих тут вообще никого нет?!

– Ты так и будешь молчать? – рявкнул я от бессилия, за что словил её презрительный взгляд.

Она? На меня? Вот так. Смотрит?!

Резко встал.

– Результаты сообщите мне по телефону. Идём.

Пара безропотно пошла за мной.

– Что с тобой не так, Элисса? Даже после того, что ты сделала, я пытаюсь тебе помогать, но ты и в этом умудряешься вставлять мне палки в колёса. Что ты за человек такой?

Она открыла рот, изогнув губы так, словно собиралась сказать что-то едкое, но передумала и молча села в автомобиль. Наверное, подумала, что иначе разозлюсь и оставлю её тут. И опять эта давящая тишина. Ладно. Как хочет! Пусть молчит!

– Иди к себе, – отдал приказ по приезду.

Она подчинилась. И снова пролежала до вечера в одном положении, подтянув колени к груди и глядя в стену. Даже не рисовала ни разу, хотя до этого не оттащить было. Вот что на этот раз?! Она же дома, убедилась, что я возил её на обследование, а не для наказания. Так что это за сцена?! Будто специально заставляет меня чувствовать себя уродом и тюремщиком!

Врач, которого я перед приёмом заставил снять белый халат, как и всех остальных в клинике на сегодняшний день (снова делал это на автомате, создавая ей более комфортные условия), перезвонил мне позже и рассказал, что её невозможность усваивать пищу – это скорее результат нервного истощения, чем какой-то физической болезни. Он проконсультировался с человеческими врачами и прописал целый список разных препаратов. Позже я занёс ей все прописанные лекарства с инструкцией по применению и несколько раз повторил, что запрещаю пропускать. Безразлично она при мне приняла всё необходимое и снова молча села на постель.

– Если не станешь принимать всё сама, придётся снова везти тебя в клинику. Думаю, ты этого тоже не хочешь, поэтому будь послушной, как обещала когда-то.

За все свои усилия я удостоился целого… кивка… Разобрался. Блядь.

Глава 6

Следующим днём один из моих ребят наконец-то притащил коробку с Эмином. Собакой-Эмином, разумеется. Брать его на руки без неё ни один из барсов не мог – мало того, что мы на генетическом уровне не выносим собак, так ещё и шерстяной комок будто бы ненавидел нас всех по умолчанию. Просто весь в хозяйку.

И я поспешил с этим ценным грузом к ней в комнату. Мне хотелось уже убедиться, что сейчас с ней всё станет как раньше, до этого выстрела. Она будет общаться с собакой, рисовать, говорить со мной иногда, я – заниматься делами и просто нормально жить, лишь изредка проводя с ней время. И тогда у меня перестанет ныть внутри предчувствие чего-то нехорошего.

Когда я вошёл, Элисса смотрела с непониманием и испугом, лишь встала, снова вытянувшись по струнке, но молчала. Тогда выпустил пса на пол, и он с радостным визгом кинулся к ней.