Отбор. Элита. Единственная

Некоторое время я остолбенело таращилась на свою руку, еще хранившую тепло поцелуя, потом обернулась к Максону, но он уже ушел, оставив меня в вожделенном одиночестве.

Глава 11

Утром я проснулась не оттого, что пришли служанки, хотя они пришли, и не от шума набиравшейся в ванну воды, хотя она набиралась. Разбудил меня свет, упавший на лицо, когда Энн раздвинула роскошные тяжелые шторы. Горничная негромко мурлыкала под нос какую-то песенку, радуясь своей работе.

Не хотелось даже шевелиться. Мне потребовалась уйма времени, чтобы прийти в себя после вчерашнего нервного срыва, и еще больше усилий для сохранения спокойствия, когда я в полной мере осознала, чем может обернуться для меня разговор в саду. Я собиралась извиниться перед Максоном, если представится случай. Но вообще-то, будет чудом, если после всего, что произошло, он даст такой шанс.

– Мисс? Вы проснулись?

– Не-е-е-ет, – промычала я в подушку.

Я совершенно не выспалась, да и из уютной постели не хотелось вылезать. Но Энн, Мэри и Люси рассмеялись над моим стоном, и этого оказалось достаточно, чтобы я улыбнулась и решила, что пора вставать.

Мне подумалось, что из всех девушек во дворце с этими тремя поладить будет легче всего. Интересно, получится у меня сделать их кем-то вроде своих наперсниц, или дворцовая выучка и правила этикета запрещают им даже такую малость, как чашку чая со мной выпить? Хотя по рождению я Пятерка, теперь меня возвысили до Тройки. А их положение выдавало во всех троих принадлежность к касте Шестерок. Впрочем, меня это вполне устраивало. Мне общество Шестерок всегда нравилось.

Я медленно прошла в гигантскую ванную комнату. Каждый шаг эхом отдавался в этом безбрежном царстве стекла и кафеля. В длинном зеркале увидела, как Люси подозрительно косится на перепачканный землей подол моей ночной рубашки. Потом его заметили бдительные глаза Энн. И Мэри. К счастью, ни одна не стала уточнять, откуда взялась грязь. Вчера, когда они забросали меня вопросами, я подумала, будто за мной шпионят, но теперь поняла, что ошиблась. Они просто искренне заботились о моем удобстве. Интерес к тому, что я делала за пределами своей комнаты – про дворцовые стены вообще молчу, – не вызвал бы ничего, кроме неловкости.

Они осторожно сняли с меня пеньюар и подвели к ванне.

Я не привыкла находиться раздетой при других – даже при маме и Мэй, – но никакого способа отвертеться не видела. Этим троим предстояло одевать меня все время, что я пробуду во дворце, так что не было иного выхода, кроме как терпеть. А что с ними станет потом? Перейдут по наследству к одной из девушек? Наверняка ведь ближе к финалу оставшимся понадобится больше внимания. Или у них есть другая работа во дворце и их просто на время от нее освободили? Спрашивать, что они делали раньше, как и намекать на то, что скоро уеду, показалось невежливым, поэтому я и не стала.

После ванны Энн высушила мне волосы и сделала красивую прическу, вплетя в нее ленты, привезенные мной из дома. Они были голубого цвета и отлично подходили к одному из дневных платьев, которое сшили служанки, так что именно его я и выбрала. Мэри сделала мне макияж, такой же легкий, как и накануне, а Люси намазала руки и ноги кремом.

Мне на выбор предложили россыпь драгоценностей, но я попросила принести мою шкатулочку. Из нее я вытащила тонкую цепочку с подвеской в виде птицы, подаренную отцом. Так как она серебряная, то хорошо сочеталась с именной брошкой. Серьги я все-таки позаимствовала из королевских запасов, но выбрала самые маленькие.

Энн, Мэри и Люси осмотрели меня с головы до ног и удовлетворенно улыбнулись. Видимо, я выглядела достаточно прилично и могла спуститься к завтраку. Они поклонились и пожелали мне удачи. Руки у Люси почему-то опять дрожали.

Я вышла в холл второго этажа, где мы все собирались накануне. Поскольку я оказалась первой, то присела на диванчик и стала ждать. Мало-помалу девушки начали подтягиваться. Все как одна смотрелись сногсшибательно. Волосы убраны в сложные прически из кос или локонов, лица тщательнейшим образом накрашены, на платьях ни единой складочки.

Для сегодняшнего дня я выбрала едва ли не самый скромный наряд, тогда как все прочие разоделись в пух и прах. Только у меня на платье не было блесток. На моих глазах две девушки вышли в холл и обнаружили, что одеты практически одинаково, после чего обе отправились менять туалеты. Все хотели выделиться, и каждая по-своему добилась этого. Даже я.

Все выглядели как Единицы. Я же была Пятеркой в красивом платье.

Я-то думала, что опаздываю, но все остальные претендентки собирались куда дольше. Даже когда явилась Сильвия, чтобы отвести нас вниз, пришлось ждать Селесту и Тайни. Причем последней понадобилось срочно ушить платье, оказавшееся великоватым.

Когда все наконец собрались, мы пошли к лестнице. На стене висело зеркало в позолоченной раме, и девушки тут же повернулись к нему, чтобы в последний раз окинуть себя взглядом. Я успела заметить свое отражение рядом с Марли и Тайни. В сравнении с ними я определенно выглядела бледно.

Зато, по крайней мере, была похожа на саму себя, и это хотя и слабое, но утешение.

Мы думали, что идем в столовую, где, как говорили, должен был состояться завтрак. Однако вместо этого нас привели в Главный зал, в котором были расставлены отдельные столики, сервированные тарелками, бокалами и столовым серебром. Только еды не наблюдалось. Ею даже и не пахло. Впереди, в закутке, я заметила диванчики. Несколько операторов с камерами с разных точек снимали наше прибытие.

Строем мы вошли в зал и расселись, кто где хотел, поскольку карточки с именами отсутствовали. Марли оказалась напротив меня, а Эшли справа. Больше я никого высматривать не стала. Судя по всему, часть девушек нашли как минимум по одной союзнице. Например, я приобрела подругу в лице Марли. Поскольку Эшли тоже расположилась рядом, я заключила, что она не против моего общества. И тем не менее заводить беседу она не спешила. Наверное, расстроилась из-за вчерашнего репортажа. С другой стороны, она и при знакомстве не была особо разговорчивой. Характер у всех разный. Я решила, что самое страшное, что она может сделать, – это не ответить, поэтому поприветствовала ее первой.

– Эшли, прекрасно выглядишь!

– Спасибо, – отозвалась она негромко. Мы обе оглянулись удостовериться, что поблизости нет операторов с камерами. Не то чтобы нам было что скрывать, просто кому понравится, когда каждый твой чих снимают? – Правда, классные драгоценности? А ты почему ничего не надела?

– Ммм… Показались слишком тяжелыми. Так что я выбрала полегче.

– Они в самом деле тяжеленные! У меня такое чувство, как будто к голове подвесили двадцать фунтов! И все равно я не смогла упустить такую возможность. Кто знает, сколько каждая из нас здесь пробудет.

Это странно. Эшли производила впечатление спокойной, уверенной в себе. С ее внешностью и манерой держаться из нее должна была выйти первоклассная принцесса. Удивительно, что она в себе сомневалась.

– Ты не убеждена в победе? – спросила я.

– Разумеется, убеждена, – прошептала она в ответ. – Просто говорить это вслух невежливо. – Она подмигнула мне, и я прыснула.

Это была оплошность. Мой смешок привлек внимание Сильвии, которая как раз вошла в зал.

– Леди никогда не возвышает голос громче нежного шепота. – Она укоризненно прищелкнула языком.

Все смолкли. Я подумала, что, наверное, камеры запечатлели мой прокол, и щеки заполыхали.

– И снова здравствуйте, девушки. Надеюсь, вы все хорошенько отдохнули в свою первую ночь во дворце, потому что сейчас мы приступим к делу. Сегодня я начну обучать вас правилам поведения и этикету, и этот процесс продолжится на протяжении всего вашего пребывания здесь. Пожалуйста, имейте в виду, что обо всех ваших промахах я буду докладывать королевской семье. Знаю, это прозвучит жестоко, но все происходящее – не игра, и не стоит относиться к этому легкомысленно. Одна из присутствующих в этом зале станет следующей принцессой Иллеа. Это большая ответственность. Каждая из вас обязана неустанно работать над собой, какое бы положение она ни занимала в прошлом. Все вы должны стать леди до мозга костей. И сейчас вам предстоит получить свой первый урок. Умение вести себя за столом очень важно, и прежде чем вам будет позволено есть в присутствии королевской семьи, вы должны усвоить определенные правила. Чем быстрее мы уясним их, тем раньше вы получите свой завтрак, так что развернитесь все прямо, пожалуйста.

Она принялась объяснять, что еду нам будут подавать справа, разные виды бокалов предназначены для определенного сорта напитка, а сладости ни в коем случае нельзя брать руками. Для этого есть щипцы. Руки, если ничем не заняты, следует держать на коленях, на предварительно расстеленной салфетке. Говорить можно только тогда, когда к нам обращаются. Разумеется, мы можем беседовать с соседками, но вполголоса, как подобает во дворце. Последние слова Сильвия произнесла, многозначительно глядя на меня.

Сильвия продолжала все дальше и дальше углубляться в тонкости застольного этикета, а мой желудок между тем все настойчивей заявлял о себе. Дома я привыкла есть три раза в день, пускай и не досыта, и теперь мой живот требовал пищи. Я уже начинала терять терпение, когда раздался стук в дверь. Два охранника расступились, и на пороге показался принц Максон.

– Доброе утро, дамы, – произнес он.

Перемена атмосферы в зале была прямо-таки ощутимой. Спины распрямили, локоны перебросили на плечи, юбки расправили. Мой взгляд был прикован не к Максону, а к Эшли, которая учащенно дышала. Она смотрела на Максона с таким выражением, что мне вдруг стало неловко.

– Ваше высочество, – опустившись в глубоком реверансе, произнесла наша учительница.

– Привет, Сильвия. Если ты не против, я хотел бы представиться девушкам.

– Конечно. – Она снова поклонилась.

Принц Максон обвел взглядом комнату и остановился на мне. Наши глаза на миг встретились, и он улыбнулся. Такого я не ожидала. Должно быть, он решил, что вчера ночью неправильно вел себя, и сейчас меня перед всеми отчитают за непочтительность. Хотя, может, он вовсе на меня не злился. Наверное, я его позабавила. Скорее всего, его жизнь здесь очень тосклива. Как бы там ни было, этот мимолетный знак приободрил меня. Надеюсь, все будет не слишком ужасно. Изменить уже все равно ничего нельзя, так что оставалось лишь молиться, чтобы принц Максон принял мои извинения.

– Дамы, если не возражаете, я буду вызывать вас по одной. Уверен, вам, как и мне, не терпится скорее сесть за стол. Так что надолго не задержу. Прошу простить, если я не с первого раза запомню, как кого зовут; все-таки вас немало.

Послышались приглушенные смешки. Максон направился к девушке, сидевшей в первом ряду справа, и пригласил ее пройти к диванчику. Они несколько минут пообщались, после чего оба поднялись. Он поклонился, она сделал книксен. Затем претендентка вернулась на место за столом, что-то сказала соседке, и все повторилось снова. Эти беседы длились всего несколько минут и велись вполголоса. Он пытался составить впечатление о каждой девушке менее чем за четверть часа!

– Интересно, о чем он их спрашивает? – обернулась ко мне Марли.

– Например, хочет узнать, какие актеры кажутся тебе самыми красивыми. Так что составь мысленный список, – посоветовала я шепотом. Марли с Эшли дружно прыснули.

Мы были не единственными, кто переговаривался. В зале стоял негромкий гул; конкурсантки пытались как-то отвлечься в ожидании своей очереди. Кроме того, телевизионщики, сновавшие повсюду со своими камерами, задавали девушкам вопросы о том, как прошел их первый день во дворце, как им нравятся их служанки, и о прочих подобных вещах. Когда они остановились перед нами с Эшли, я предоставила отвечать ей.

Сама же все время поглядывала в угол, где принц беседовал с очередной кандидаткой. Некоторые держались спокойно и с достоинством, другие ерзали от возбуждения. Когда настала очередь Марли идти к Максону, она залилась багровым румянцем, а на обратном пути сияла как начищенный пятак. Эшли несколько раз одернула платье, как будто не знала, куда деть руки.

Когда она вернулась, меня едва не прошиб пот. Пришел мой черед идти на диванчик. Я глубоко вдохнула и собралась с мужеством, ведь я намеревалась просить принца об огромной милости.

При моем приближении он поднялся и попытался прочитать мое имя на брошке.

– Америка, я не ошибся? – На губах у него играла легкая улыбка.