Одержимость

Глава 3

Крылатая машина выныривает из темноты, струей воздуха приглаживая пламя, и зависает над зданием. Но огонь тут же набирает силу и взмывает вверх с ещё большей злостью. Со стороны кажется, что его необузданную мощь усмирить невозможно.

И тут происходит чудо. Вертолёт замирает на мгновение и… сбрасывает на дом потоки воды. Огонь моментально захлебывается. Редкие языки ещё выглядывают из чёрных окон, но бушующее пламя подвержено другой стихией.

Толпа на тротуаре сначала дружно охает, а потом неистово начинает аплодировать. Раздаются восторженные крики. Я тоже чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы, смахиваю их и поднимаю микрофон.

– Уважаемые зрители, вы сейчас в прямом эфире наблюдаете за слаженной работой наших доблестных пожарных, – неожиданно для себя начинаю говорить я и вижу, как Максим поворачивает ко мне камеру. – Это чудо! Это не поддаётся описанию словами.

– Все! Снято!

Потрясенная зрелищем, на секунду забываю, что нахожусь на месте пожара, делаю несколько шагов назад и…

– Осторожно!

– Нет!

Я спотыкаюсь о пожарный шланг, теряю равновесие и всем телом падаю на асфальт. Последнее, что вижу, летящий на меня сверху кусок горящей панели…

Миг – страшная тяжесть ложится на плечи и спину и придавливает меня к земле.

– А-а-а! – изо всех сил кричу я и начинаю отчаянно барахтаться. – Люди, спасите!

– Перестань кричать, дура! – раздается над головой низкий голос. – Все нормально, успокойся!

Но паника полностью овладевает сознанием. Я бьюсь, словно живу последний миг своей жизни.

– Пусти! Пусти!

– Вот идиотка!

Звук оплеухи я не слышу, только дергается в сторону голова и чем-то обжигает щеку. Боль накатывает волной и переключает сознание: истерика сменяется злостью. Я бью локтем во что-то мягкое надо мной, и кто-то вскрикивает, а потом тяжесть исчезает.

– Вот и спасай таких ненормальных! Тьфу!

Я открываю глаза, потом сажусь и осматриваюсь. Вокруг ничего не изменилось. Также снуют пожарные, полицейские и медики, чуть поодаль оператор прильнул к камере, а рядом со мной поток воды из шланга заливает обломок сайдинга. Я во все глаза смотрю на лужу, образовавшуюся на асфальте, и ручеек, который подбирается ко мне.

– Вставать собираешься?

Перед носом появляется перчатка. Я больше не капризничаю. Мне стыдно за истерику. Просто опираюсь на широкую ладонь и поднимаюсь на ноги.

– Что это было? – спрашиваю у пожарного и старательно отряхиваюсь, чтобы не смотреть мужчине в лицо.

– Ты ворон считала, а я тебя спас. Разве можно глазеть по сторонам во время пожара?

Наконец я решаюсь взглянуть в лицо пожарного и вздрагиваю: таких ярких синих я еще не встречала. Они осуждающе сияют на чумазом от копоти лице, и я чувствую, как краской заливаются щеки.

– Простите.

– Лиза, ты как? – подбегает ко мне оператор, наклоняется и шепчет: – Я все заснял.

– Зачем?

– Сделаешь потом репортаж о подвиге пожарного.

– А он согласится? – я с сомнением смотрю на спасателя, который уже бежит в подъезд. – Я его даже не узнаю.

– Захочешь, найдешь!

В телестудию мы возвращаемся в возбужденном настроении. Я счастлива, что получился хороший репортаж, Анна злится, потому что стажер обошел известную диву, а Максим доволен, что все сделал в срок и не испортил.

Продюсер и правда щедрой рукой рассыпает похвалы, и от каждого его слова наша прима кривится, словно жует лимон.

– Селезнева, ты молоток! – вскрикивает Сан Саныч. – Двенадцать надписей с первого раза! А за то, что быстро сориентировалась, когда увидела вертолет, выпишу тебе премию. Небольшую. На многое не рассчитывай.

– А откуда взялся этот вертолет? Я не слышала, чтобы у наших пожарных была на вооружении такая техника.

– Сам удивляюсь, – пожимает плечами продюсер. – Вот, пытаемся выяснить, кого благодарить за помощь.

– Сан, Саныч! Я узнала.

В кабинет, как вихрь, врывается Вера, помощница босса, шустрая, немного суетливая, но очень предприимчивая девушка. По сравнению с крупным Сан Санычем, она выглядит кнопкой, поэтому носит пиджаки на два размера больше, чтобы компенсировать неказистый вид и маленький рост.

– Что ты узнала, Гаврилова?

– Это был вертолет Арсена Тавади.

– Тавади? О боги! Сам Тавади! – босс вскакивает и опрокидывает со стола органайзер. – Это нужно немедленно дать в новостях! – он хватает в руки телефон.

– А кто это? Какой-нибудь олигарх? – спрашиваю я, все же никогда не приходилось сталкиваться с человеком, имеющим личный вертолет.

– Инвестиционная компания «АРС КОМПАНИ». Не слышала разве?

– Вроде нет, – пожимаю плечами.

– Эх, темнота! И каким ветром тебя, Селезнева, на телеканал занесло? Медийных персон надо знать в лицо! – он машет нам рукой. – Идите уже!

– А ты везучая сучка! – шипит Баусова, как только мы покидаем кабинет продюсера. – Первый репортаж и сразу в точку.

– Это все благодаря вашим стараниям, – не сдаюсь и я, хотя таю от счастья.

Мы спускаемся вниз, и я смотрю на время: час ночи. В ресторан ехать поздно, Подруги уже разошлись по домам, значит, и мне придется. Баусова мелькает мимо на своем роскошном авто. Вот стерва, могла бы и подвезти! Знает же, что метро закрыто. Черт, придется вызывать такси, а денег – я лезу в кошелек – кот наплакал, зарплату еще не получила, а у родителей просить стыдно. И что делать?

Вздыхаю, не обращая внимания на шелест шин за спиной, берусь за ручку двери: придется ночевать на телестанции. Даже шорох опускаемого стекла не заставляет насторожиться: мало ли кто приехал!

– Лиза, вас подвезти? – мягкий, с легким акцентом голос раздаётся за спиной, как гром с ясного неба.

– Что?