Измена. Жизнь заново

– Могу я побыть с тобой? Мы давно не разговаривали нормально.

– Ну, давай.

В голосе Ляльки сквозит неуверенность, но я настаиваю, а пока еду в городскую квартиру.

Такси сворачивает в арку старого московского дома на Садовой. Здесь все дышит советским временем: скамейки, клумбы, маленькие газоны. Только детская площадка отличается новизной и яркими красками.

Родительскую квартиру Глеба мы не продали и часто оставались в ней, когда бывали на приемах, деловых вечерах и корпоративах.

Подъезд начинается с холла, а на этажи ведет широкая лестница. Я поднимаюсь по гранитным ступеням, до блеска отшлифованным временем. Здесь чисто, на подоконниках стоят горшки с зеленью, нанятая консьержка тщательно следит за порядком.

Квартиру открываю своим ключом, кладу сумочку на комодик в прихожей и вдруг настораживаюсь. Мне кажется, что я слышу скрип и стоны. Сердце замирает в груди, а потом начинает усиленно биться. Адреналин волной поступает в кровь, шумит в ушах, туманит взгляд.

Я снимаю обувь, беру в руки металлическую ложечку для обуви и бесшумно крадусь по коврам по коридору. У спальни замираю на мгновение, отсюда звуки доносятся явственно. Теперь уже нет сомнений, что там происходит.

Я резко распахиваю дверь и столбенею.

Перед глазами смятая постель, одеяло, сброшенное на пол, и смачно, с оттяжкой, работающие ягодицы мужа – вверх-вниз, вверх-вниз.

А на белом ковре посередине спальни лежат кружевные трусики.

Черные трусики.

Чужие…

Я пытаюсь втянуть воздух, а вдоха нет. Раскрываю рот, как рыба, выброшенная на берег, а вдоха все нет. Наконец грудь расправляется, живительный кислород поступает в легкие. Я закашливаюсь, дергаю воротник блузки.

– Как же ты мог?! – хриплю, горло все еще сдавливает спазм.

– Дина? – Глеб вскакивает, его партнерша ныряет под одеяло.

Я смотрю на обнаженного мужа, красивого, атлетически сложенного, а взгляд невольно цепляет эрегированный орган. И тошнота подкатывает к горлу, руки трясутся, лопатка задевает поверхности и звенит от мелких касаний.

– Как ты мог!?

Я размахиваюсь и бью лопаткой по шкафу-купе для одежды, хотя очень хочется ударить по кровати, по голому заду Глеба. Зеркало рассыпается вдребезги. Один осколок впивается мужу в ногу, я это отмечаю лишь краем глаза, но удовлетворенно хмыкаю.

– Дина, что ты творишь? – рявкает он, лихорадочно нашаривая рукой трусы.

Я вижу панику в любимых глазах, его пассия визжит под одеялом, как поросенок, крутится и, не видя ничего, сваливается на пол.

– Т-так тебе и надо, стерва! – выдавливаю из себя и снова замахиваюсь.

– Глеб, убери эту сумасшедшую! – вопит из-под кровати любовница.

Но муж уже приходит в себя. Он бросается на меня, вырывает лопатку из рук. Я сопротивляюсь, не отдаю.

– Кто там у тебя? Кто? – кричу и сама не узнаю свой голос.

Пытаюсь пробиться к кокону на полу, ныряю под одну руку, под другую. Глеб удерживает меня, потом захватывает локти, и мы со всего размаха падаем на кровать.

Что-то под нами трещит, матрас проседает, девица визжит.

– Динка, спятила? – пыхтит Глеб.

Он так и не успел напялить трусы, елозит по гладкой простыни влажным телом. Его горячее дыхание обжигает кожу, я кручу головой, не хочу ни видеть его, ни слышать.

– Пусти, сволочь! Пусти меня!

– Нет, пока не успокоишься.

Я замираю, меня трясет, внутренности будто превратились в кисель и дрожат мелкой дрожью.

– Пуст-и-и-и! – кричу как одержимая, кажется, что голова сейчас лопнет от напряжения.

И тут вздрагиваю, захлебываюсь от воды, отфыркиваюсь, зажмуриваюсь…

– Легче стало?

Голос Егора доносится будто издалека.

– Что? Что это было?

С трудом открываю глаза, накрашенные ресницы не желают повиноваться. Егор сидит рядом и держит в руках пустой стакан, а по кровати на пол стекает вода.

– Зато ты пришла в чувство, – криво улыбается он и протягивает руку.

Я машинально подаю ладонь, он помогает мне сесть. И тут я снова цепляю взглядом его обнаженное тело.

– Я-я подаю на развод, – говорю первое, что приходит в голову от шока.

– Не неси чушь!

Муж встает, неторопливо находит боксеры, вытаскивает осколок, промокает кровь углом простыни, натягивает штаны. Он уже спокоен, лицо расслаблено.

– Я подаю на развод!

– Дина, – Глеб бросает на меня виноватый взгляд и тут же смотрит в сторону, – это не то, о чем ты подумала. Когда успокоишься, я все объясню.

– Не то? – я захлебываюсь глотком воздуха, не могу отдышаться, хватаюсь за грудь. Глеб бросается ко мне. – Не смей прикасаться!

Мой визг бьет по ушам и воспаленному мозгу.

– Окей, как скажешь, – поднимает руки муж.

– И шмару свою вытащи. Она что-то притихла.

– Твою ж мать!