Короткая история Бунги

В стаде, к которому принадлежали маленький Бунга и его мать, было пять взрослых носорогов. Вожаком была пожилая самка, которую мы назовем Рунга (хотя, на самом деле имен у животных не было), чей возраст приближался к шестидесяти годам. Её массивная фигура, покрытая длинной, почти седой шерстью, внушала уважение даже самым крупным хищникам степи. За свою долгую жизнь она вырастила множество детёнышей и теперь делилась своей мудростью с молодой матерью Бунги.

Мать Бунги, которой едва исполнилось пятнадцать лет, была самой молодой среди взрослых носорогов стада. Её первенец появился на свет в самом начале лета, когда степь расцвела всеми красками и наполнилась сочными травами. Как и все молодые матери, она была особенно внимательна и заботлива к своему детёнышу, постоянно прислушиваясь к его тихому сопению и следя за каждым неуверенным шагом.

Старая Рунга наблюдала за тем, как растёт малыш Бунга. Она знала, что первые три года жизни будут временем самого быстрого роста для детёныша. За этот короткий срок он должен набрать достаточно сил и веса, чтобы выжить в суровых зимних условиях степи. Затем наступит период более медленного роста, словно передышка перед следующим рывком развития после пяти лет.

Взрослые носороги возможно помнили в глубинах своей памяти, как сами проходили через эти этапы взросления. К семи годам молодой носорог уже считался подростком, способным самостоятельно защищаться от хищников, но всё ещё нуждающимся в поддержке стада. Полная зрелость наступала только к пятнадцати годам, когда шерсть становилась особенно густой и длинной, а рост и рог достигали своего максимального размера. Жизнь шерстистых носорогов была неспешной и размеренной, как и подобает существам, способным прожить до семидесяти лет. Они бережно передавали своим детёнышам знания о безопасных тропах через степь, о местах с самой сочной травой и чистой водой, о признаках приближающейся опасности. Каждый взрослый носорог в стаде участвовал в воспитании молодняка, создавая вокруг детёнышей надёжный круг защиты.

В эти летние дни Бунга только начинал познавать мудрость своего древнего рода. Он ещё не знал, что его вид пережил множество климатических изменений, научился выживать в самых суровых условиях, и что густая шерсть и мощный рог, которыми природа наградила его предков, помогали им процветать в этих бескрайних степях на протяжении многих тысячелетий.

Глава 3 Осенние туманы

Осень окутала древнюю степь серой вуалью дождей и туманов. От великой реки, которая медленно катила свои темные воды вдали, по утрам поднимались молочно-белые облака влаги, стелились над пожухлой травой, цеплялись за редкие кусты и деревья. Ветер гнал по небу, совсем близко к земле, тяжёлые тучи, и они роняли на землю множество холодных капель, превращая почву в вязкую жижу.

Бунга, подросший за лето, теперь весил как годовалый телёнок тура, хотя ростом всё ещё напоминал крупную степную собаку. Его детская шёрстка начала удлиняться, готовясь к приближающимся морозам, но все еще оставалась недостаточно теплой и теперь он, в некоторые особо промозглые дни, чувствовал холод. Маленький носорог трусил за своей матерью, стараясь держаться в середине небольшого стада, направлявшегося к небольшой реке на водопой.

Накануне стадо носорогов двигалось вдоль великой реки, чьи воды, тёмные и глубокие, хранили память миллионов лет. Подобно времени, река текла неспешно и величественно, унося в своём потоке опавшие листья, сломанные ветки и целые стволы деревьев, а также истории бесчисленных существ, живших на её берегах. Она была свидетельницей рождения и смерти целых видов, видела, как менялся климат и ландшафт, как одни животные сменяли других в бесконечном круговороте жизни.

Высокий берег реки обрывался крутым уступом, и найти спуск к воде оказалось непростой задачей. Когда наконец подходящее место было найдено, стадо осторожно начало спускаться по осыпающемуся песчаному склону. Копыта взрослых носорогов оставляли глубокие борозды в рыхлом грунте, создавая своего рода ступени для идущих следом. Маленький Бунга с тревогой смотрел вниз, не решаясь последовать за старшими. Его мать, заметив нерешительность детёныша, поднялась обратно и встала позади него, осторожно подталкивая мордой. Когда песок начал осыпаться под ногами Бунги, она придержала его, чуть придавив своей массивной мордой, не давая скатиться вниз. Так, шаг за шагом, они преодолели крутой спуск.

Подъём оказался ещё сложнее. Песок предательски уходил из-под ног, и даже могучим взрослым носорогам приходилось напрягать все силы. Бунга несколько раз соскальзывал назад, но каждый раз мать была рядом, поддерживая его своим телом и создавая своими ногами опору для него. Её длинная шерсть была покрыта песком. Она терпеливо ждала, пока детёныш переведёт дух, чтобы продолжить подъём.

Когда стадо наконец выбралось наверх, их ждало новое испытание. Обширный участок степи, где обычно росла сочная трава, был занят большим стадом овцебыков. Эти приземистые, но невероятно сильные животные с длинной чёрной шерстью и загнутыми рогами уже изрядно потоптали и выщипали траву, но всё ещё не собирались уходить.

Старая Рунга, оценив ситуацию, повела стадо носорогов прямо к центру пастбища. Овцебыки, заметив приближение гигантов, сначала сгрудились плотнее, выставив рога наружу. Но когда носороги, не замедляя шага, продолжили наступление, мудрый вожак овцебыков увёл своё стадо в сторону. Противостояние закончилось без борьбы – природный авторитет шерстистых носорогов был неоспорим.

Однако победа оказалась горькой – овцебыки оставили после себя вытоптанное пастбище с редкими клочками травы. Бунга старательно выискивал уцелевшие стебли, пока взрослые носороги осматривались, куда двигаться дальше. В конце концов было решено идти к небольшой речке, где трава обычно росла гуще.

По пути им встретилось семейство пещерных медведей – мать с двумя подросшими медвежатами. Медведица, заметив приближение носорогов, поспешно увела детёнышей в заросли. Хотя эти доисторические медведи питались почти всегда растительной пищей, но были в два раза больше современных медведей и своей силой представляли опасность. И даже эти грозные животные предпочитали не связываться с могучими обитателями степей – шерстистыми носорогами.

Серое осеннее небо постепенно светлело, обещая ясный день. Прохладный ветер доносил запахи увядающих трав и далёкого дыма – возможно, где-то горела степь. Стадо ускорило шаг, стремясь достичь водопоя до того, как огонь загонит всех животных к воде одновременно.

Впереди, разгребая мощным рогом спутанные стебли высохших кустов и вьющихся трав, шла старая Рунга. Её опыт и мудрость вели маленькое стадо безопасными тропами через осеннюю степь. За ней следовали остальные носороги, образуя живой щит вокруг единственного детёныша. Их было всего пять взрослых особей – немного, но достаточно для выживания. Шерстистые носороги редко собирались большими группами, а детёныши появлялись не чаще одного раза в несколько лет.

Когда стадо спустилось к небольшой реке, туман на ней уже начал рассеиваться, открывая взору противоположный, местами обрывистый берег. Там, в утренней дымке, паслось небольшое стадо диких лошадей. Их длинные гривы развевались на ветру, а копыта выбивали глухой ритм по влажной земле. Эти грациозные создания ещё не знали узды и седла, были вольны как ветер и быстры как молнии. Жеребята, родившиеся весной, уже окрепли и резвились среди взрослых, играя друг с другом в догонялки.

Бунга с любопытством наблюдал за лошадьми, пока пил холодную речную воду. Его мать стояла рядом, погрузив массивные ноги в илистое дно. В непрерывном потоке древних веков эта небольшая быстрая река, стремительная, как испуганный олень, проложила свой путь от гор через степной ландшафт, словно серебряная змея извивающаяся в тесных объятиях вечной земли.

Вдалеке, у излучины реки, виднелось стадо мамонтов – главных гигантов степи. В легком тумане их тёмные силуэты напоминали движущиеся холмы, а могучие бивни светлели даже в пасмурном осеннем свете. В прибрежных зарослях мелькали тени волков, но они держались на почтительном расстоянии от взрослых носорогов.

Напившись, стадо медленно двинулось вдоль берега, оставляя глубокие следы в размокшей земле. Бунга старался ступать в отпечатки материнских ног, но его маленькие следы терялись в огромных углублениях. Впереди их ждал долгий путь к местам зимовки, где трава была гуще, а укрытий от ветра больше.

Осенняя степь провожала их криками перелётных птиц и шорохом сухих трав. Где-то вдалеке раздавался протяжный рёв древнего тура, а в низинах, заполненных туманом, слышался таинственный шёпот увядающих растений. Природа готовилась к долгой зиме, и вместе с ней готовились все её дети – от крошечных полёвок до могучих шерстистых носорогов.

Глава 4 Смертельная коррида посреди зимней стужи

Ледяной ветер безжалостно гнал поземку по древней степи, закручивая снежные вихри между редкими кустарниками. Небо, затянутое серой пеленой, словно прижималось к земле, делая мир вокруг маленьким и тесным. Метель то утихала, то вновь набирала силу, швыряя в воздух новые порции колючего снега.

Маленький Бунга, чья короткая шерстка еще не успела отрасти достаточно длинной и густой для суровой зимы, дрожал от пронизывающего холода. Он жался к теплому боку матери, пытаясь укрыться от безжалостного ветра под ее массивным телом. Мать, покрытая длинной густой косматой шерстью грязно-серого цвета, напоминавшей распутанный войлок, старалась защитить детеныша под своим брюхом или согревая его теплым дыханием.

Стадо из пяти взрослых шерстистых носорогов и одного детеныша медленно продвигалось против ветра, разгребая снег в поисках пищи. Их мощные рога, как плуги, раздвигали снежный покров, обнажая промерзшую землю с остатками высохших трав. Бунга пытался подражать взрослым, но его маленький рог был еще слишком мал для такой работы. Он довольствовался тем, что подбирал остатки растений после того, как мать расчищала для него участок земли.

Время от времени носороги находили небольшие пучки высокой засохшей травы, торчавшие сквозь снег, или добирались до веток низкорослых кустарников. Бунга с жадностью хватал жесткие стебли, но его нежные десны были еще слишком чувствительны для такой грубой пищи. В такие моменты он снова прятался под брюхом матери, согреваясь ее теплом и пытаясь забыть о голоде.

Снежная буря усиливалась с каждым часом. К вечеру небо стало совсем черным, и только белые вихри снега, кружащиеся в воздухе, создавали призрачное свечение. Ветер выл, словно стая голодных волков, а порывы его были настолько сильными, что даже массивные тела взрослых носорогов чуть покачивались. Бунга, совсем замерзший и напуганный, крепче прижимался к матери, пытаясь найти убежище от леденящего холода и пронизывающего страха перед этой бесконечной холодной тьмой.

Внезапно поведение взрослых носорогов резко изменилось. Их головы одновременно поднялись, ноздри затрепетали, втягивая морозный воздух. В нем явственно ощущался запах смерти – характерный мускусный аромат крупного хищника.

Не прошло и мгновения, как взрослые самцы и самки, повинуясь древнему инстинкту, выстроились вокруг матери Бунги и его самого. Их массивные тела, покрытые толстой шкурой и длинной шерстью, образовали живые бастионы крепости, а острые рога были направлены наружу, готовые встретить любую угрозу.

Из темноты, словно материализуясь из самих снежных вихрей, появилась огромная кошачья фигура. Пещерный лев, опаснейший хищник эпохи плейстоцена, возвышающийся над снежным покровом, был поистине устрашающим зрелищем. Он был крупнее современных львов. Его песчано-серая шерсть почти сливалась с метелью, делая его похожим на призрак. Отсутствие гривы только подчеркивало внушительную мощь его мускулистого тела. Хищник остановился в нескольких прыжках от круга носорогов, его глаза горели голодным огнем в темноте. Он издал низкий, утробный рык, от которого, казалось, сам воздух завибрировал. Его не интересовали взрослые носороги – с ними ему было не справиться, но ему был нужен детеныш носорога, Бунга, который был бы для него идеальной добычей, если бы не его взрослые сородичи.

Бунга чувствовал, как дрожит тело его матери – не от страха, а от готовности защищать своего детеныша до последнего вздоха. Остальные носороги тоже напряглись, готовые отразить атаку в любой момент. Их фыркающее дыхание создавало облака пара в морозном воздухе, смешиваясь с воем ветра и рычанием льва. Это была древняя, как сама земная жизнь, сцена противостояния между хищником и его потенциальной добычей, разыгрывающаяся в первобытной мгле ледникового периода.

В кромешной тьме безмолвия ночной зимней степи, прорезаемой лишь белыми всполохами метели, разворачивалось величественное противостояние древних титанов. Снежная пурга, словно серебряная вуаль, окутывала фигуры могучих существ, превращая их в призрачные силуэты в молочной пелене. Массивные силуэты шерстистых носорогов, казалось, слились в единую несокрушимую стену. Их могучие рога, отполированные временем и бесчисленными схватками, угрожающе поблескивали в темноте, готовые превратиться в смертоносное оружие.

Вожак маленького стада, старшая из самок Рунга, издала пронзительный боевой клич – звук, похожий одновременно на рев и свист, от которого даже снежные вихри, казалось, замерли в воздухе. Она размахивала своей огромной головой, увенчанной двумя острыми рогами, демонстрируя готовность биться насмерть за единственного детеныша их семьи. Остальные носороги вторили ей, их коллективный рев эхом разносился по заснеженной степи.

Пещерный лев, гигант с песчано-пепельной шерстью, припорошенной снегом, кружил вокруг сомкнутого строя шерстистых носорогов. Его мускулы перекатывались под толстой шкурой, как волны под ледяным панцирем, а глаза горели янтарным огнем голода и охотничьего азарта.

Маленький Бунга, прижавшись к теплому боку матери, ощущал, как её большое сердце гулко стучит в огромной груди. Его собственное сердечко трепетало, словно маленькая пойманная птичка, но страх отступал перед уверенностью в неприступности живой крепости из его сородичей.