Гений из Гусляра (сборник)

– Вы все о теореме Ферма? – спросила мама из-за занавески.

– В частности.

– Я вам многим обязана, профессор, – сказала мама, – я давно не могла позволить себе даже рюмку этого зелья… Понимаете, мы с Бруно столько лет боялись, столько лет таились, что начали записывать некоторые результаты своих размышлений лишь недавно, с начала девяностых годов. Кое-что осталось от папы…

– Я не получил настоящего образования, – сказал Бруно. – Приходилось самому проходить университеты.

– А ваш отец?

Дверь из коридора открылась, сунулась рожа Марии Семеновны, женщины пожилой и толстолицей.

– Я вам сама скажу, они от страха врать будут, – заявила она. – Василий Генрихович – чистой души человек. Он всегда здесь жил, еще с тех времен…

Бруно Васильевич кинулся к двери и захлопнул ее, чуть не прищемив нос соседке. И уже сквозь дверь закричал:

– И не смейте вмешиваться в нашу жизнь!

– А сколько можно трепетать? – слышалось из-за двери. – Времена у нас другие пошли!

Из-за занавески послышался стрекот пишущей машинки.

Это настолько удивило Льва Христофоровича, что он сделал шаг и заглянул за занавеску. Он увидел, что мама поставила на колени старинную портативную машинку и строчит на ней.

– Не обращайте внимания, – сказал Бруно. – Это у нее рефлекс. Это у нее от волнения и от шампанского.

– А нельзя ли мне ознакомиться…

– Ничего интересного вы не найдете, – сказал Бруно Васильевич. – Не надо копаться в прошлом.

Мама оторвалась от машинки.

– Я вечно воюю с мальчиком, – сказала она. – Но он у нас кормилец. Куда мне без него? Возьмут в приют, машинку отнимут. Вот я и помру.

– Времена изменились. – Минц повторил слова соседки. – Чего вы боитесь? При удачном стечении обстоятельств доказательство теоремы Ферма принесет вам сотни тысяч долларов.

– Вы думаете, что мы – выжившие из ума анахореты! – закричала мама. – Мы не хуже вас знаем, что времена изменились. Мы уже семь лет как посылаем наши статьи и заметки в серьезные журналы. Нам даже не отвечают.

– Но почему?

– Что бы вы сделали на месте редактора журнала «Природа», если бы получили статью о практических проблемах бессмертия с обратным адресом «Великий Гусляр, улица Кривобокая»? Не пожимайте плечами, у них там тоже есть мусорная корзина. Так что для нас нет разницы между террором и демократией…

– Вы преувеличиваете! – возмутился Минц. – Я сегодня же напишу письмо главному редактору журнала «Природа», кажется, там Александр Федорович. Чудесный человек, большой ученый…

– И подпишетесь: «профессор»?

– Разумеется.

– У вас мафия похлеще уголовной, – вздохнул Бруно.

Из-за занавески донесся мамин голос:

– Сынуля, напомни постоянную Планка. Совсем склероз заел.

– Мама, не позорь наше семейство! – воскликнул Бруно Васильевич. – Энергия равна аш эф, где эф – частота осциллятора…

– Аш и будет постоянной Планка. – Минц поддержал Бруно Васильевича.

– Спасибо, мальчики, – откликнулась мама.

На этажерке громоздилась кипа машинописных листов.

– Это все ваши… опусы?

– Никому ни слова! – прошептал Бруно. – У нас отнимут комнату. Мы живем как пенсионеры-инвалиды…

– А меня отдадут в богадельню, – сказала из-за занавески мама. – У меня паспорт просрочен.

– У меня тоже, – сказал сын.

– Отдадут, каждый день жду, когда участковый придет и освободит помещение. – Мария Семеновна вошла с подносом, на котором стояла вторая бутылка шампанского. – Я уж на них всюду написала. Только теперь все так распустились, что на сигналы не реагируют.

– Маме нельзя больше пить, – сказал Бруно. – Вы же знаете, что в ее возрасте…

– Ах, оставь, живем лишь дважды, – ответила мама, выезжая из-за занавески. – Разливайте, профессор.

– Как же это началось? – спросил Минц, отхлебывая из бокала. – Я имею в виду эти курсовые?

– Это я посоветовала, – сказала Мария Семеновна. – Негде повернуться от бумаги.

– Мы получаем в университете списки адресов, – сказал Бруно. – Раскладываем по конвертам никому не нужные статьи. И рассылаем.

– Значит, Гаврилов не исключение?

– Он один из сотни. Каждая статья приносит нам не меньше двадцати рублей чистого дохода.

– Нужда, – вздохнула мама. – Она чему хочешь научит.

– И вы не боялись разоблачения?

– Ну кто будет читать курсовые заочников, если они напечатаны без правки через два интервала? – спросил Бруно.

– Я замечательная машинистка, – похвалилась мама. – Я даже пыталась зарабатывать так деньги. Но случилась беда: с середины второй страницы я начинала печатать собственный текст. Меня выгнали.

Бруно поставил на стол пустой бокал и обернулся к Минцу:

– Ваше появление – тревожный сигнал. Это должно было случиться. Рано или поздно.

– Мое появление – замечательный сигнал! – возразил Минц. – Ваш талант вернется к людям.