Старый год

Третий бандит никак не мог придумать, как подобраться к Пыркину, и метался за спиной Мефистофеля.

– Убери его! – кричал Мефистофель.

Партизан толкнул Егора в сторону, где оказалась дыра, прикрытая стоявшей под острым углом гигантской плитой.

Люська прыгнула внутрь первой, за ней – Партизан, который тянул за собой Егора, но Егор смотрел, как Пыркин сражался с бандитами.

И успел увидеть, как бандит по имени Мартын, поднявшись на ноги и с трудом балансируя на крутом склоне, вытащил из-за пазухи пистолет.

– Давай же! – крикнул Мефистофель.

Мартын прицелился, и больше Егор ничего не увидел и даже не услышал выстрела, потому что Партизан утащил его внутрь, в черную нору.

– Ползи! – приказал он.

Егор послушно пробирался в полной темноте, осыпалась земля, что-то холодное и скользкое упруго дернулось под рукой, Егор сжался от ужаса, а Партизан все торопил и торопил его:

– Ползи, ползи!

– Все, – глухо ахнула спереди Люська. – Здесь стена.

– Тогда сиди и молчи, – проговорил Партизан.

Наступила тишина.

Все слушали, что происходит снаружи, но нора, в которую они забрались, была достаточно глубокой, и не было слышно ни звука.

– Боюсь, – вдруг произнес Партизан, – что Жулик к нам побежит. Он их наверняка на нас выведет.

– Там что-то было, – сказал Егор. Он вытер влажные ладони.

– Не бойся, – сказал Партизан. – Здесь улитки бывают. Крупные улитки. Давно завелись. Они не кусаются. И слизь у них не опасная. Но если будут Марфуту пытать, она наверняка на нас покажет. Она это убежище знает. Лучше бы ее сразу убили.

– Ой, что вы говорите! – ахнула Люська.

– Фуражку потерял, вот что говорю, – ответил Партизан.

Было душно. Долго не просидишь.

– Нам долго здесь сидеть? – Люська как будто угадала мысль Егора.

– Пока не уйдут, – ответил Партизан. – Ты не бойся, не задохнемся. Мы как-то здесь вчетвером сидели. Часа два. Но живые остались.

– Что им от нас нужно? – спросил Егор.

– Вы им нужны, – сказал Партизан. – Они выследили, что у нас молодежь.

– А почему молодежь?

– Глупый, молодежи здесь нехватка. Молодежь всем нужна. И новенькие тоже. А если молодежь и новенькие, то тут цены нет.

– На что я им?

– Продать, – сказал Партизан. – Или использовать.

– Как?

– Как, как! Рано тебе еще знать как! – рассердился Партизан. – Твое дело сидеть.

– Уйду я от вас, – сказала Люська. – Нельзя мне с вами жить. Лучше уж дома.

– Надоело, – сказал Партизан. От него пахло немытым телом и дешевым одеколоном. Задохнуться можно от такого одеколона. – Никто отсюда не уходит.

– А кто нам скажет, когда выходить? – спросил Егор.

– Птичка пропоет, – ответил Партизан. – Помолчи.

Они молчали. Чтобы не было грустно, Егор стал думать. Он уже немного привык к своему положению и даже поверил в то, что стал как бы привидением. Ведь невероятно то, что происходит с другими. С тобой невероятного не бывает. Дядя Боря когда-то любил повторять: «Будем решать проблемы по мере их возникновения».

«Вот мы сейчас сидим в черной дыре. Я, один пожилой человек, которого не успели уменьшить до нужного ничтожества, девочка Люська, не очень образованная, по-своему симпатичная, и ее жалко. И надо отсюда выбираться. Как с необитаемого острова. Как из тюрьмы. Не может быть, чтобы отсюда нельзя было выбраться. Нет тюрем, из которых не убегали бы графы Монте-Кристо».

Совсем близко, как будто в ухо, залаял Жулик. Ну просто заливался отчаянно, будто хотел сказать что-то важное.

– Молчи! – зашипел Партизан.

Жулик замолчал, будто удивился.

Снаружи зашуршало.

– Ох и выдаст он нас! – прошептал Партизан.

Холодный нос Жулика ткнулся в щеку Егору.

– Ты чего? – спросил Егор.

Жулик попытался схватить Егора зубами за рукав.

– Он нас зовет вылезать, – сказал Егор.

– Он здесь? Гони его! Нет, не гони. Держи его! Не выпускай!

Жулик скулил, и Егору показалось, что он понимает его. Выходи, умолял Жулик. Чего ты сидишь в норе, словно червяк!

– Я выгляну, – сказал Егор.

– И не мечтай. Они рядом. Я чувствую, что они рядом.

– Нет, я пойду!