Когда Алиса упала

– Хорошо.

– И хоть у меня нет ребенка, я знаю, что Тоби не надо врать. Лидия его мать, и она его любила. Он должен это знать.

– Разве недостаточно, что он потерял Алису? Разве этого недостаточно для маленького мальчика?

Она проводит рукой по затылку и поворачивается, наблюдая за Тоби. Он машет ей, в руке у него зажата стрела.

– У меня не может быть детей, – говорит она, ковыряя кожаный ремешок, обернутый вокруг рукоятки лука, и пожимает плечами. – А у тебя могли быть, но ты решила иначе.

– Моя сестра…

– Твоя сестра не была ребенком. Кем только она ни была, но точно не ребенком.

– Как она забралась на крышу того дома?

Тяжело вздохнув, Кэти идет за другим луком.

– И в самом деле – как?

– Я хочу это знать.

– Ты замечаешь, что ни разу не заговорила о муже? И где он сгинул? В болоте? На поле битвы? Пуля его сгубила? Выстрел из винтовки? Дизентерия? Похоронила ли его по-христиански какая-нибудь другая женщина? Господи, ты вообще когда-нибудь закажешь ему памятник?

– Молчи.

– Слишком много потерь мы пережили, Мэрион. Нужно отпустить их и держаться за живых.

Мы с Бенджамином поженились удобства ради. Он заведовал кафедрой латыни (ему прочили должность директора академии) и подыскивал себе жену. Мой отец не мог дождаться, когда я выйду замуж и заберу Алису к себе. Алиса, «счастливая случайность», которую он баловал в детстве, стала смущать его, когда выросла и когда странности превратились в привычки. Как объяснить немую дочь? Дочь, которая замирает ни с того ни с сего и хлещет себя рукой по лицу, и не один раз, а шесть, всегда шесть, и только потом продолжает свой путь? Дочь, которая по утрам бьется головой об стену, а днем рисует изысканные миниатюры цветов в подарок?

Наши пути пересеклись в библиотеке Академии Сент-Олбанс, где книг было в пять раз больше, чем у миссис Браун. Алиса хотела книгу по астрономии. А у меня таких не было, не было и образования, чтобы давать ей уроки по этому предмету. Я уже много лет назад окончила школу миссис Браун, и музыка и литература волновали меня больше, чем звезды. Я подошла к стойке, потому что дальше женщин не пускали, написала свою просьбу на листке бумаги и стала ждать возвращения библиотекаря. Дверь за моей спиной распахнулась, и в комнату ворвались сухие листья и морозный воздух. На пороге стоял Бенджамин, от него пахло затхлыми книгами и кожаным портфелем.

– Мы с вами уже встречались, – сказал он.

Его подстриженная борода еще не совсем поседела, и он знал, что меня восхитят его высокие скулы и мужественный подбородок, поэтому, как актер, позировал в луче солнечного света. Я засмеялась и прижала кулак к губам, чтобы скрыть это.

– Почему вы смеетесь?

– Я не смеюсь.

– Смеетесь.

Бенджамин откашлялся и посмотрел на стеллажи за стойкой.

– Мистера Элиота никогда нет, если он нужен. – Потом взглянул на бумажку, которую я так и держала в руке. – Что вы ищете?

– Книгу. Для сестры. Она больна… я ищу для нее книгу по астрономии.

– Повезло вашей сестре. У нас есть из чего выбрать. – Прижал свои книги к груди и кивнул: – Идите за мной.

Пальто с лоснящимися рукавами натянулось на его широкой спине. Внезапно появился библиотекарь и яростно заморгал, заметив меня среди стеллажей, но Бенджамин отмахнулся от него.

– Эта молодая женщина… как вас зовут?

– Мэрион. Мэрион Сноу.

– Мисс Мэрион Сноу нужна книга, мистер Элиот. Рассуждение о бесконечности Вселенной. Такая книга у нас есть, – сказал он, продвигаясь между рядами. – Я вас встречал в читальне по средам. На прошлой неделе было особенно дождливо, не правда ли? Трактат о кукурузе. Кукурузе! Мы тут задыхаемся из-за странного пристрастия наших южных братьев к рабству, а нам присылают трактат о кукурузе.

Он оглянулся на меня и, подмигнув, продолжил:

– Не то чтобы у этого предмета не было своих достоинств, если вы находите, что у него есть достоинства.

– Свиньям без кукурузы никак не обойтись.

– О, безусловно, мисс Сноу. Именно так.

Он остановился до того внезапно, что его сумка качнулась и ударила меня в грудь. Достал толстый том с верхней полки и сказал:

– Вот. Это сложная книга. С формулами. Ваша сестра хорошо знает математику?

– Да, она…

– Потому что я нет. Но я великолепно знаю латынь. Так что она может воспользоваться моими уроками.

Он приходил к нам домой утром по вторникам, точный, как часы. Я сидела с ним в гостиной, а Алиса украдкой наблюдала за нами с верхней площадки. Не могу отрицать: я ждала каждого вторника и меня раздражало, что часы тикают так медленно. Голос у него был выразительный. Глаза – еще выразительнее.

– Вот превосходное изображение Нептуна, мисс Сноу, – сказал он однажды, извернувшись в кресле, чтобы его было слышно в коридоре. – Оставлю книгу открытой на этой странице.

– Вы нас балуете, – ответила я.

Он повернулся ко мне и произнес:

– Я хочу жениться на вас.

Комната загудела. Мои щеки горели. Алиса спустилась на две ступеньки и остановилась, когда скрипнула половица.

– Ваш отец дал согласие.

– Но почему я?

– Вы не жеманница. Ни разу не слышал, чтобы вы жаловались. По вопросу рабства мы единодушны.

Бенджамин набил трубку – я помню, что табак не занялся от спички, и он бросил ее на тарелку, стоявшую на столике. Но промахнулся, и спичка упала на ковер, оставив черное пятно, которое не удалось отчистить.

– И я хочу жениться на вас, мисс Сноу.

– Я не хочу замуж.

– Все женщины хотят замуж.