Красная коробка (Red Box)

– Иногда эти ублюдки бросают окровавленных людей прямо под окнами и уходят. Может, все дело в том, что вокруг довольно безлюдно, или в том, что моя забегаловка выглядит так, словно тут вечно закрыто. Но порой, когда я открываю утром двери, я вижу таких, как ты. Эти подонки точно заслуживают смерти.

– Послушайте, аджумма…[4]

– Если доел, ступай отсюда. Живи своей жизнью, только не совершай больше никаких ошибок. Я не буду никуда заявлять, так что можешь не переживать.

Доик понял, хоть и слишком запоздало, что женщина совершенно не желает вмешиваться в чужие дела. Поэтому он решил, что ему не следует больше пытаться задавать вопросы. Он был так сильно благодарен ей, что не мог выразить это никакими словами. Если бы не эта женщина, его не ждало бы ничего хорошего. Она была его спасителем. И он хотел отплатить ей хоть чем-нибудь. Доик считал, что так будет правильно.

– Аджумма, я…

Пока Доик пытался подобрать слова, он рылся в своих карманах, но внезапно осознал, что они пусты.

«Куда же он подевался?..»

Он обыскал все внутренние карманы и даже задние, но никак не мог найти свой бумажник. Доик был растерян, мало того что он не сможет заплатить за суп, он не сможет никак отблагодарить эту женщину. Он, конечно, думал, что она в любом случае откажется принимать его деньги, сколько бы он ей ни дал, но есть большая разница между отказом от благодарности и полной неспособностью поблагодарить человека.

– Извините, кажется, я где-то потерял свой бумажник. Я обязательно вернусь и отплачу вам хотя бы за суп…

– Хватить молоть чепуху. Даже не думай возвращаться сюда!

– Нет, но я ведь должен как-то…

Не успел Доик договорить, как женщина встала и ушла к дымящейся на плите кастрюле. Он понимал, что это не дело. Как бы то ни было, он обязан вернуться и отплатить ей, это его долг, а сейчас…

На стойке у входа пронзительно затрезвонил старый оранжевый телефон. Женщина вытерла руки о фартук и взяла трубку.

– Алло? О… да нет его у меня… Откуда ж мне знать? Говорю же, у меня его нет…

Женщина была увлечена телефонным разговором, как будто речь шла о чем-то действительно важном. Доик решил не упускать возможности. Он понимал: что бы он ни предложил женщине, она все равно не примет это. Поэтому Доик решился на отчаянный шаг. Он быстро снял часы с запястья, те самые, которые остались в память об отце. Самая драгоценная для него вещь. Доик подошел к женщине, которая продолжала говорить по телефону, и положил часы в карман ее фартука.

– Для меня эта вещь ценнее жизни. Я обязательно заплачу вам за суп, так что прошу, берегите их до тех пор.

– Нет, вот же…

Доик в спешке покинул ресторанчик, даже не дослушав женщину:

– Спасибо! Большое вам спасибо! Я обязательно вернусь!

И только тогда на лице женщины появилась улыбка. Она даже слегка засмеялась. Доик, увидев это, почувствовал облегчение и убежал прочь. Его тело все еще ныло от боли, но оно того стоило.

– Так и что? – спросил Ёнун, доставая из холодильника коробку со вчерашней курицей[5].

– Что «и что»? – спросил в ответ Доик.

– Ну так что?

– Да что ты заладил со своими «и что»?

– Я у тебя спрашиваю, что ты хочешь мне сказать.

– Что я должен хотеть тебе сказать?

– Ну, вдруг хочешь рассказать о том, как провалил экзамен, или о той жуткой красной коробке. Или, может, о том, как ты стал свидетелем того, как два человека в один день внезапно сбросились с крыши? Или о том, как тебя до беспамятства избили, а? Или… может, ты попросишь меня одолжить тебе денег?

– Все так и есть.

– Что все?

– Ну, это все одна история.

– Я тебе не говорил?

– Что не говорил?

– У тебя настоящий талант все дико усложнять.

– А я тебе не говорил?

– Что еще?

– Что ты умнее, чем можно сказать по тому, как ты выглядишь.

– Вообще-то, это звучит довольно пренебрежительно, нельзя судить людей по внешности.

– Это не пренебрежение, это комплимент твоему уму.

– Да ну тебя! – усмехнулся Ёнун, запихивая в рот последний кусок курицы.

На Ёнун (м), 27 лет, друг Доика, хакер.

– Ну, если не считать всего остального, коробка кажется довольно притягательной.

– Притягательной?

– Я имею в виду, что она довольно любопытна. Это как какая-то мистическая загадка в духе 90-х. Мне такое нравится.

Лицо Доика вмиг стало серьезным, и Ёнун сразу обратил на это внимание, но сделал вид, что ничего не заметил.

– Эта записка, что была в коробке, это что-то вроде пророчества или как?

– Я не могу сделать выводы, основываясь только на твоих словах. Этого слишком мало. – Ёнун открыл пакет с креветочными чипсами. – Но это не меняет того, что ситуация действительно интересная. Судя по тому, что твой адрес и имя указаны правильно, это не розыгрыш. Какими бы ни были намерения человека, отправившего ее, суть в том, что она была адресована именно тебе.

– Мне?

– Ты, случайно, не захватил с собой эту коробку с запиской?

– Ну… я вообще-то выбросил ее.

– Я так и знал.

– Что значит, ты так и знал? Ты мне не веришь или что?

– Я знаю, что ты не из тех, кто стал бы врать о таком, но сейчас мне немного сложно быть объективным.

– Ой, все. Я все равно не прошу тебя решать мои проблемы, так что давай закончим на этом.

– Да знаю, но я, как поклонник подобного рода тайн и загадок, очень хочу увидеть эту коробку. Если вдруг ты получишь еще одну, обязательно покажи ее мне.

– С чего это ты взял, что придет еще одна коробка?

Доик понимал, что может получить еще одну коробку, но старался не думать об этом. Поэтому слова друга потрясли его.

– Ну, если рассуждать об этом здраво, велика вероятность, что тебе все же придет еще одна коробка. Мы не знаем намерений человека, который отправил ее тебе, но наверняка он что-то замышляет.

– Думаешь?

– Кто знает, может, коробка уже ждет тебя у порога.

– Не говори глупостей.

– Чего это сразу глупости?

– А разве нет?

Ёнун продолжил говорить, закинув в рот горстку чипсов:

– Но почему ты считаешь эту коробку такой зловещей?

– Ну… – На мгновение Доик будто бы потерял дар речи, не зная, что ответить другу.

– Я понимаю, что это довольно неприятно – получить коробку со странной запиской, не зная, кто отправитель… Да и тот факт, что там такое четкое послание и больше ничего, можно считать довольно жутким. Но, если вдуматься в содержание записки, можно понять, что слишком негативно к нему относиться все же не стоит. «Ни в коем случае не говорите с мужчиной в черном костюме». Это ведь можно расценивать как предупреждение об опасности, своего рода совет. Так уж вышло, что события сложились таким образом, что тебе пришлось стать свидетелем самоубийства и тебя жестоко избили, но, похоже, сама записка не имела никакого злого умысла. Это не похоже на угрозу.

В какой-то степени Доик был согласен с Ёнуном, до сих пор он не задумывался об этом.

– И то правда. Может, я просто слишком остро на все реагирую.

– Раз уж мы об этом заговорили, может, мне стоит пойти к тебе и проверить, нет ли там еще одной коробки. – Ёнун был похож на ребенка, готового в любой момент броситься навстречу приключениям.

– Ладно, ладно. Пойдем вместе чуть позже, но сначала одолжи мне немного денег. Я должен вернуть свои часы.

– Сколько тебе нужно?

– Я даже не думал об этом, но с учетом стоимости медикаментов и еды… И мне показалось, что та женщина не в лучшем положении.

– Так сколько?

– А ты как думаешь, сколько стоит дать?

– Почему ты спрашиваешь об этом меня?

– Хм, ну, в таком случае одолжи мне около 500 тысяч вон.

– И где, по-твоему, я возьму такие деньги?

– У тебя что, нет никаких сбережений? Ты все потратил?

– Я то же самое могу спросить и у тебя! Ты что, не накопил даже 500 тысяч вон?

– Уж кто бы говорил!

Доик и Ёнун посмотрели друг на друга, а затем почти одновременно тяжело вздохнули.

– Кхе-кхек!

Сколько бы Чоннам ни сдерживался, ему не удавалось утихомирить свой кашель. Он знал, что Сильми, страдающая бессонницей, всегда принимает снотворное перед сном, но он все равно боялся разбудить ее своим кашлем.

– Кхе-кхе.

Каждый раз, когда он кашлял, он поглядывал на Сильми. А затем трясущимися руками достал коробку из-под печенья из ящика ее туалетного столика. Он не мог перестать думать и переживать о том, что Сильми как-то была связана с агентом безопасности службы разведки. И решил, что должен вмешаться. Нужно решить эту проблему во что бы то ни стало, пока не поздно. Среди множества удостоверений он легко нашел то, что искал, и быстро сунул его в карман брюк своими трясущимися руками. Но, когда он уже собирался закрыть коробку крышкой, его внимание привлекло еще одно удостоверение личности.

Чхве Доик, у забегаловки Сунчжи.

У Чоннама перехватило дыхание. Его охватила неконтролируемая дрожь, а голова, казалось, готова была лопнуть. И дело совсем не в алкоголе. Это совершенно иной вид тремора.

– Кхе-кхе-кхек!

Он сильно закашлялся и поспешил покинуть спальню Сильми. Достав бутылку соджу, он залпом ее выпил, но на этот раз это не помогло ему успокоиться. Беспокойство только усилилось. Он быстро повернул ручку старого сейфа, который был спрятан под столом в большой спальне, но руки тряслись так сильно, что у него никак не получалось его открыть. Тогда мужчина схватился второй рукой за свою же руку и наконец открыл сейф. Внутри лежала маленькая красная коробочка. Такая же, как та, что получил Доик. Пусть никто за ним не наблюдал, но Чоннам не ослаблял бдительности. Оглянувшись, он положил удостоверение Доика в сейф и снова запер его. Затем он заставил сейф так, чтобы его никто не мог заметить.

Лунный свет этой ночью был невероятно ярким, а Сильми смотрела в темноту широко открытыми глазами.

Примечания