Оранжерея на краю света

Та медленно повернулась в ее сторону. Аён показалось, что они раньше виделись. Но где и когда – не могла вспомнить.

– Мы с вами знакомы?

Аён проснулась, так и не услышав, что ответила женщина. Что за сон? Может, подсознание хотело навести ее на какую-то важную мысль? Немного придя в себя, девушка сделала вывод, что это просто причудливый сон. Хотя бы потому, что листья у мосваны не красные. Похоже, пересмотрела вчера фотографий осеннего плюща. Но все же лицо той женщины не давало покоя. Что она сказала? Во сне ее лицо казалось таким знакомым. Кто же это мог быть?

Взглянув на часы, Аён тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Пора было идти на работу.

«Ничего необычного. Все совпадает с информацией в базе данных», – подумала Аён. Она пришла на работу на час раньше, чтобы сделать дополнительные анализы образцов лианы, но результаты исследования не выявили ничего принципиально нового. Растение содержало токсичные вещества, вызывающие аллергические реакции, а также аллелопатические вещества, препятствующие росту других растений. Что и требовалось доказать: просто чрезвычайно назойливое растение, не более того.

– Я провела краткий сравнительно-геномный анализ и обнаружила кое-что странное, но делать выводы пока рано. Перепроверю, – сказала Юнчжэ, но в голосе ее не слышалось особой надежды выяснить что-либо сенсационное. – Еще я запустила полное секвенирование генома, результаты тоже вставим в отчет для Департамента лесного хозяйства.

В ожидании результатов Аён решила провести еще пару несложных опытов с гербицидами и отправить все данные.

В Департаменте выразили признательность Аён за проделанную работу: «Благодарим Вас. Мы опасались, что допустили ошибку, поэтому обратились за экспертным заключением в ваш НИИ. Наши результаты практически идентичны. Будем решать этот вопрос».

Немного жаль сотрудников эпидемиологической службы, которым предстоит борьба с мосваной, но результат вполне ожидаемый.

Когда пару дней спустя Аён после работы, растянувшись на кровати, как обычно, читала комиксы про Доктора Стрэнджа, ей позвонила Юнчжэ: «Нас попросили съездить в Хэволь и провести дополнительные исследования. Имеющихся на настоящий момент данных недостаточно. Пока все очень запутанно. Хэволь – не ближний свет, но в Департаменте все чрезвычайно озабочены этим вопросом, поэтому отказать мы не могли. Поедем вместе, соберем образцы. Лучше увидеть все своими глазами».

Аён положила в рюкзак инструменты для сбора образцов, бумажные конверты, средство от насекомых и плащ. Затем прислонилась к спинке кровати и задумалась: «Что же все-таки происходит? Разве это не обычный сорняк? Ох, что-то тут не так. В голове все перемешалось от кучи бесполезной информации, которую пришлось прочесть». Беспокойные мысли долго не давали ей уснуть.

Утром Аён встретилась с Юнчжэ возле центра проката транспорта перед исследовательским комплексом.

– Возьмем ховеркар? – предложила Аён.

– Хэволь в зоне ограниченного доступа, по воздуху туда не добраться. Даже для дронов нужно получать разрешение. К сожалению, придется на машине. У тебя были планы на вечер?

Аён покачала головой. Поездка на машине займет больше времени, вернуться рано не получится. Впрочем, она не расстроилась: в машине ей не грозит акрофобия, от которой она всякий раз страдала в ховеркаре. Каждый такой полет, казалось, отнимал у нее несколько лет жизни.

На неотремонтированных участках дороги в Хэволь, каких было немало, приходилось управлять машиной вручную. Решили, что туда поведет Аён, а обратно – Юнчжэ. Девушка положила ладонь на сканер устройства распознавания водителя. Идентификация прошла успешно. Как только они покинули территорию НИИ, Юнчжэ включила музыку. Выехав на оборудованную для автопилота трассу, Аён перешла на полуавтоматический режим управления.

– А ты на симпозиум заявку не подала. Не едешь, да? – поинтересовалась Юнчжэ.

– Ой, конечно, еду. Я же собиралась. Из-за этой мосваны все вылетело из головы. Как же так!

Переживания коллеги развеселили Юнчжэ. Симпозиум по случаю празднования шестидесятой годовщины Реконструкции, который пройдет в столице Эфиопии Аддис-Абебе через месяц, – самое долгожданное событие в научных кругах, в том числе и для Аён.

В дороге коллеги обсуждали подготовку к предстоящей командировке и финальный отчет, сроки которого поджимали. Однако по мере приближения к Хэволю разговор вновь возвращался к ситуации с мосваной.

– Сотрудник Департамента по телефону сказал кое-что странное, – вдруг вспомнила Юнчжэ.

– Что именно?

– Говорит, в Хэволе обитают призраки.

– А к чему он вообще это сказал?

– Из-за всей этой истории с мосваной люди выходят на работу даже ночью. Так вот, в месте, где ведется реконструкция, видели каких-то светящихся духов. Впрочем, неудивительно, ведь в деревнях всегда полно привидений.

– Юнчжэ, я тебя не узнаю. Ты же не веришь во все это.

– Скоро сами все увидим.

– В принципе, да, тем более что Хэволь – город-призрак.

– Бр-р-р, жутковато. Чудны?е растения, духи – безумство какое-то.

Юнчжэ намеренно нагнетала обстановку. Включив радио, она быстро перебрала музыкальные станции и остановилась на выпуске новостей. Аён слушала их вполуха, размышляя: «Светящиеся духи, глупость какая-то! А вдруг мосвана выделяет галлюциногены? Но в материалах ничего об этом не было». Юнчжэ, казалось, равнодушно отнеслась к слухам про призраков, но Аён была обеспокоена.

Сейчас Хэволь – один из заброшенных районов Кореи. А когда-то он был лидером по производству робототехники. Сразу после наступления эпохи Пыли именно Хэволь благодаря особенностям речного бассейна выбрали для строительства защитного купола. Но, к несчастью, из-за масштабного сбоя в системе от города остались лишь руины, и он превратился в кладбище роботов. После Реконструкции сюда сбежались нелегальные раскопщики, и теперь на месте когда-то процветающего Хэволя была свалка металлолома. Однако несколько лет назад начались восстановительные работы неподалеку от центра города, и кое-где начали появляться кафе и частные гостиницы.

Аён уже бывала в Хэволе. В университете их привозили сюда на практику по гуманитарному циклу предметов. Профессор отправил студентов гулять по городу, чтобы они посмотрели на последствия эпохи Пыли. В памяти у Аён остались зловонный воздух и груды металла. Тогда она не могла понять, откуда в заброшенном, необитаемом городе мог взяться омерзительный трупный запах. Позже ей рассказали, что зловоние исходит от диких животных, которые навсегда застревают в грудах разлагающегося металла. Город-призрак, затягивающий в свое жерло смерти все живое, – вот что Аён помнила о Хэволе.

Недалеко от города они встретились с сотрудником Департамента лесного хозяйства, который тут же начал причитать:

– Мы привлекаем к работам все больше людей, а результата нет. Почему оно так быстро распространяется? Мы имели дело с разными вредителями, но чтобы не спать ночами из-за какого-то сорняка – такое впервые. Сколько это может продолжаться? Мы уже не знаем, что делать. Может, у вас получится разобраться. Поехали, я покажу!

При подъезде к городу взгляду открывалось удивительное зрелище: лианы мосваны покрыли все – поля, холмы, деревья. Вскоре они подъехали к огороженной сигнальными лентами зоне. Именно здесь велись работы по реконструкции.

Машина остановилась. Аён не могла вымолвить ни слова.

– Здесь все началось. Как видите, дело серьезное, – сказал сотрудник Департамента.

За оградительными лентами заросли мосваны сплошным ковром покрывали груды металлолома. Создавалась иллюзия, что город вернулся в лоно природы. Совсем не таким Аён когда-то запомнился Хэволь.

– Отсюда оно распространилось даже на отдаленные сельскохозяйственные угодья. Ситуация критическая.

Обогнув гору металлолома, они пошли в другую сторону, и их взору открылись бескрайние заросли мосваны. Рядом стояли внушительного размера экскаваторы, которые тем не менее выглядели ничтожно маленькими на фоне неохватных зарослей лианы. В новостях все выглядело более заурядно. Через экран передавалось ощущение, что это растение можно контролировать, но это едва ли было так. Юнчжэ недоверчиво сказала:

– Пойдемте посмотрим поближе.

На открытых участках мосвана была примерно полметра высотой, а если на ее пути попадались деревья, то она забиралась на них и свешивалась с веток. По некоторым тропам передвигаться можно было, только предварительно расчистив себе путь серпом. Аён и Юнчжэ надели перчатки, собрали резинкой низ штанов и стали пробираться сквозь заросли. Юнчжэ присела на корточки и осмотрела мертвые растения, погибшие под лианами.

– Подай мне контейнер для образцов.

Аён протянула коллеге бумажный конверт. Темно-зеленые листья сплошь покрывали холм, не оставив ни единого свободного клочка земли. Юнчжэ выкопала мертвое растение. Его корни оказались опутаны другими, более темными корнями – вероятно, мосваны. Похоже, что она паразитировала на других видах, высушивая их корни. Получается, увитые лианами мосваны деревья тоже были на грани гибели.

– Жутковато. Не нравится мне все это, – сказала Юнчжэ, нахмурившись.

Аён кивнула в ответ. Представителей флоры и фауны не следовало ставить в один ряд с людьми, очеловечивая их и сопереживая им. Но порой это было неизбежно. Как на свете могло появиться такое чудовищное растение?

Буйство мосваны в эпоху Пыли было вполне объяснимо. В те времена выживали сильные и наиболее адаптивные виды, которые забирали питательные вещества у других растений, при этом они все равно находились на грани гибели. Но как это возможно после начала эпохи Реконструкции? Аён терялась в догадках.

Сотрудник Департамента рассказал, что подобные случаи распространения мосваны были зафиксированы также в Юго-Восточной Азии:

– Они поделились с нами своим опытом, но он нам не поможет. Здесь, в Хэволе, нечто иное. Методы, которые сработали в других местах, не дают никакого результата. Видимо, мосвана мутирует.

В его голосе чувствовалась явная тревога. Отчего-то в Хэволе мосвана распространялась беспрецедентно быстро.