Chat bot из Эдема. Рассказы

– Уважаемые, – мой голос хрипло зазвучал обертонами под сводами кафе, как будто вылетел из горла больного ангиной, – уважаемые! – Ещё раз повторил я и все напряглись, посмотрев не лицеприятно в мою сторону. – Мирно, без эксцессов и назойливости прошу отстать от милых дам, тем более, что они сегодня не в настроении для общения с вами. Переведите это в шутку, и всё будет хорошо!

– А ты что, правозащитник? – Спросил меня один из трёх типов с противоположной стороны, на лысо выбритый, в черном пиджаке и светло-кремовой рубашке. Свет от ресторанного плафона высветил яркий нимб над его головой…

– Я не правозащитник, – ответил я всей этой троице сразу же, – хотя, что это я лукавлю, – и, достав красные корочки удостоверения железнодорожника, которые были внешне очень похожи на милицейские, помахал ими над головой, – ребята давайте без эксцессов, чтобы не пришлось вызывать группу поддержки или катафалк…

– Не надо, Геша, не надо, не связывайся с этими ребятами… Давай лучше пойдём отсюда. Да-да, у меня не очень хорошее предчувствие – произойдёт какая-нибудь гадость, там, долго будет, – Виктор замолчал, как бы подбирая слова, но не мог никак мне сказать «что долго будет…», скорее всего, он хотел сказать, «что будет больно».

– Я тебя понял. Я тебя прекрасно понял, – попытался пошутить я, – будет больно за бесцельно прожитые годы? Хорошо, всё! Я не «встреваю» в эту компанию и в эти разборки. Пойдём за столик, посидим еще, на виду у всех, так будет лучше. Я думаю, что на видном месте к нам приставать не будут, и ты мне расскажешь, что с тобой такое случилось? Я же вижу, что у тебя душа не на месте: маешься ты и алкоголь не помогает, только вредит, и причём сильно вредит. Не пробовал бросить?

– Все, парни, расходимся, давайте не будем друг другу портить вечер, – Витяй сунул руку в карман брюк, где у него, якобы, лежало что-то, – не хочется сегодня стрелять в людей!

– А, что, реально будешь стрелять? – Остановившись, спросил лысый тип в черном пиджаке.

– А то! – Воскликнул Виктор, и медленно начал вытаскивать что-то, типа пистолета из кармана.

– Как в тире, – добавил я и тоже сунул руку в карман, – лучше разойтись по-хорошему, пока ещё все живы!

Лысый тип в черном пиджаке зло посмотрел на меня и Виктора, сплюнул, и развернувшись на сто восемьдесят градусов сказал своим корешам:

– Ладно, пошли отсюда, не хватало нам срок мотать из-за этих «башкиров»4, – и все трое дружно направились к свободному столику в дальний угол кафе-ресторана.

Я осмотрелся, хотел увидеть дам, за которых только что вступились, но они внезапно куда-то испарились. Осталось только развести руками и присесть напротив Витяя за нашим столиком. Усевшись поудобней, мы долго и пристально уставились друг на друга.

– А, тебе-то, про какое кино рассказывать? – Виктор как-бы нехотя начал жевать губы, издавая звуки. – Все эти россказни реально тебя интересуют? Ты, вижу, человек успешный и хорошо устроился на этом свете. Может быть не совсем комфортно, я имею в виду душевность. Смотрю, тянешь нормально. Работа есть, деньги есть. Только грусть чувствуется – один ты, и одиночество съедает… Поэтому меня потащил с собой в этот бар? Страшно одному оставаться на ночь под вечер? Я по себе знаю, сидишь на этой проклятущей кухне и не с кем поговорить, а мысли так и захватывают тебя, нехорошие, грустные мысли, как в плену – никак не вырваться…

– Может, выпьем по 50 грамм? – Добавил Витяй.

– Давай выпьем. Что зря пришли? Выпьем, да поговорим. Может, я тебе расскажу, как моя жизнь сложилась? Я, Виктор, не такой уж белый пушистый, как это кажется с первого взгляда. И был в таком состояние, что не изменив однажды свою жизнь, может быть давно уже был бы не жилец на этом свете. Знаешь, только сильное чувство, горе или невыносимая боль может выведи человека из комфортного водочно-питейного состояния, из этого замкнутого цикла: выпил-похмелился, похмелился-выпил. Вот, взял себя в руки, -я сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и резко разжал, испугавшись, что стекло не выдержит и я раздавлю эту рюмку с 50 граммами водки у себя в кулаке. Но, стекло оказалось толстым и крепким – даже не треснуло. – Так что, вот так вот, Виктор, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.

– Я не хочу тебя спрашивать о том, что с тобой случилось. Как случается, что человек приходит к своему пониманию смысла в этой жизни? Ты, вот, уже, Геша, пришёл. а я, как видишь, ещё пока нет.

– Знаешь, Виктор, пришёл! Я не могу тебе всё рассказать, да и не вспомню многое, но всё начинается с понимания ответственности за свою и чужую жизнь. Именно на таком уровне решается вопрос – на уровне жизни и смерти. Если человек этого не понял разумом, тогда беда, тогда «труба дело».

Виктор смотрел на меня захмелевшими глазами и я чувствовал, что он сейчас находился в зоне комфорта.

– Да что я тебе всё это рассказываю? Всё равно ты этого не поймёшь, и не потому, что ты глупый человек, просто это надо пережить всем сердцем, всей своей душой, всеми своими мозгами. Это так отрезвляет, это даже не отрезвляет, это ставит человека на край пропасти. И только тогда ты начинаешь понимать, что тебя вывели из этого состояния, и тебе нужно что-то делать, а ты стоишь под ледяным душем и задаёшь сам себе вопрос: «А хватит ли у тебя сил выжить в этой ситуации донести свой крест до вершины Голгофа?». И, вот тут, не надо сомневаться, понимаешь – не надо! Бог нам не даёт страданий больше тех, что мы можем вынести. Поэтому сомневаться не надо – надо просто собрать все силы в кулак, спасая сначала свою душу, а затем и тело, конечно. Но, в первую очередь – душу!

Виктор смотрел сквозь меня, вспоминая что-то глубоко личное. Я не стал возвращать его в первоначальное состояние. Воспоминания, в которых витал Виктор, были мне не подвластны, и я продолжил свою исповедь:

– Не знаю, слышишь ты меня или нет, но мне нужно, оказывается было просто выговориться. Может быть даже перед самим собой. Я, конечно, не очень хочу рассказывать про то время, когда мы жили в деревянном бараке… Я тогда сильно выпивал, и последствием моих пьянок был сильный пожар в этом бараке, после чего мы зимой, – я задумавшись, продолжил, – мы – это я, жена и наш ребёнок, оказались утром в февральскую погоду, без вещей, без документов, на снегу возле родного пепелище. Слава Богу живые! Хотя… Всё могло закончится гораздо трагичнее. И я не хочу, конечно, рассказывать, как жена собралась и вместе с сыном ушла к своим родителям, махнув на всё и на меня, в том числе. И вот тогда… Да, тогда, стоя на холодном морозном ветру, я смотрел на всё это бедствие, размазывая по лицу грязные пьяная слёзы и сопли, и мне стало действительно страшно. Зима, а мы на улице с маленьким ребёнком… Я не помню из-за чего начался пожар: или я не закрыл дверцу печи, или уснул с не потушенной сигаретой? Да, сейчас это и неважно. Я каждый вечер был в постоянном пьяном угаре: беспамятство, деградация… Что там говорить, то что произошло, то произошло. Жена ушла с ребенком сразу же, не знаю, как добралась до посёлка, где проживали её родители. Она сказала мне, заплакав, что так больше жить не может и это предел всего. Это просто какое-то чудо, что Бог отвёл от нас самую страшную трагедию. Самая страшная трагедия была бы, если бы мы заживо сгорели в этой «халабуде» Бог преподал мне большой урок. Жена даже не попросила меня отвезти их в посёлок, хотя машина стояла рядом, и всегда торчали ключи в замке зажигания, недалеко от этого деревянного здания, который назывался нашим домом. Она просто взяла сына, зашла к соседям через дорогу, попросила у них теплое бельё и ушла. Ушла куда-то на автобусную остановку. – Я взглянул Виктору в глаза, он бессмысленно продолжал смотреть сквозь меня, только на лбу у него появились вертикальные морщины, видимо смысл сказанных мной слов постепенно доходил до него. – По прошествии времени, я теперь знаю, что я всё хорошо у них сложилось и сын вырос, правда, без меня. Возраст такой, что «в пору свадьбу играть». Ну, а тогда, я сел в свою машину и поехал к своему единственному другу, который принял меня и целый вечер за чашкой чая слушал мой рассказ и моё раскаяние. Он предложил мне остаться переночевать, но я сказал, что переночую в машине, мне там было бы спокойнее.

– Я пять лет восстанавливал себя и лечил свою душу, начисто отрекшись от любого алкоголя, а сегодня утром узнал, что мой товарищ, которого я давным-давно не видел, представился в мир иной. А он был не намного меня старше. И как человек был очень хороший, но «зелёный змий» сделал свое дело медленно и неотвратимо. Это меня сильно напрягло, и мне стало грустно. Грустно за то, что когда уходит человек, главное в этой жизни так и не реализовано.

– А что главное, Гена? – Виктор очнулся от своих мыслей, доказав, что он внимательно слушал меня.

– Никто не знает. Жизнь сама, в общем-то, довольно таки бессмысленная штука. Как сказал один мудрец: «наполняет жизнь смыслом сам человек». Вот такая история о тяге к алкоголю, и, самое интересное, что было бы после того, если бы я не сказал себе: «Что ты делаешь, остановись?! Человек не должен опускать руки». Да, кажется, что существование бессмысленно, но, нет! Каждый человек оставляет какой-то след…

– Одиночество нас губит, Геша, не знаю, как к нему относиться?

– Одиночество? – Я задумался, держа в кулаке уже тёплую рюмку с водкой, больше похожей на японское рисовое «саке», – одиночество, это своеобразная, весьма полезная штука. Можно много чего обдумать и передумать.

– Чего, например? Думай не думай, а «сто рублей не деньги»!

– Ну, Витяй, например не сдаваться в угоду «зеленому змию», писать стихи, рисовать картину, музыку сочинять, дом строить, в конце концов.

– Шалава, это всё твое творчество! Настоящее творчество – это погоня за деньгами, тогда ты творец, а не неудачник.

– Что-то в твоей конструкции, Витя сломано – сходи в церковь!

– Не обижайся, Геша, сейчас, если у тебя нет денег, то ты – никто! Ведь так?

– К сожалению, да! Но сам процесс творчества – это весьма захватывающий процесс. Не из каждой картины получится шедевр, да это и не нужно. В каждом человеке заложен Творец и это ещё как посмотреть. Да, это не классика, а может быть как раз наоборот, это шедевр, это что-то новое, свежая струя, какая-то другая, откровенная мысль, которая пришла только тебе в голову и вот тебя уже узнают, с тобой здороваются, и ты уже не просто Вася, Коля, а Петрович или Николаевич. Такие, как ты, друг другу смысл в жизни наполняют, смягчают сердца, чтоб сообща пройти через порог, который называется «небытие».

– Ты хочешь, чтоб я все воспринимал в позитиве?

– Да, и когда-нибудь, через много-много лет, когда новые молодые станут такими как мы, стариками, вспомнят и скажут от горя: ««Вот, старость пришла?!» Я дам совет сейчас: «Не ищите старости», и, как говорил наш знаменитый Лев Толстой: «Ищите увлечение по душе». Только бы не забыть про это…

…Я встал из-за столика, отодвинул штору и выглянул в окно. Старый дуб стоял прямо по центру заснеженного поля. А может быть, это был и не дуб вовсе – баккам, просто древо. Трудно зимой определить породу дерева – иссохшие ветки, изогнувшись параболой, опустились вниз. Верхушка ствола была отпилена или, может быть, она просто сгнила и отвалилась. Исчезла когда-то давным-давно, и только самые верхние веточки слева и справа от него ещё тянулись вверх, и понимание было двоякое: или дерево сдаётся, подняв руки-ветви вверх, или своими прутиками-пальчиками из последних сил тянется к солнцу, к жизни. Жалкое, сухое, сморщенное зрелище, наверное, неинтересное большинству прохожих.

Почему же я вдруг с грустью взглянул на это увядающее недоразумение? Не знаю, может быть потому, что сравнил угасание этого деревянного обрубка с бесполезными, засохшими ветками-крыльями и никчёмную житуху Витяя? Может быть, чуть-чуть, я почувствовал родство их душ? Когда-то давно, в юности цвело это дерево, и яркие зеленые листочки играли с лучами солнца, переливаясь на фоне лазурного неба радуя отдыхающих, расположившихся под этим самым деревом в уютной прохладной тени. И цветущее дерево, мимо которого, как кадры цветного кино проносилась сама жизнь, оставалось в памяти людей в виде красочного антуража живой природы, так необходимого для жития, с прекрасными чувствами и хорошими воспоминаниями.

Да, мы все живем в прошлом. Мы все живем воспоминаниями. Каждый день, каждая секунда времени отодвигает настоящее в прошлое, которое помнится нам, и вызывает различные эмоции: хорошие, плохие, смешные, грустные, радостные и болезненные. А, вот оно настоящее, не прошлое, не будущее. Настоящее стоит супротив меня в виде иссохшего деревянного истукана, а я, такой же, стою возле исполина, застывшего во времени. И только где-то глубоко, в самой сути, в самой сердцевине ствола дерева, через микроскопические отверстия, напряжённо смотрят на меня недоверчивые живые глаза. То душа дерева примечает внешний мир, с готовностью идти до конца за свое правое дело, за свою жизнь, прожитую, которую уже, ну, ни как изменить нельзя. Есть ли смысл всё менять? Может быть, и нет смысла находить в этой прожитой жизни то, что сделано плохое или то, что сделано хорошее? Надо просто радоваться счастью и говорить, успокаивая самого себя, что вся жизнь была прожита ради вот этой небольшой радости, ради этого хорошего, что, может быть случайно, произошло в жизни, а может быть и не случайно ещё произойдёт.

Возможно, эти случайно-неслучайные воспоминания и есть тот лучик света, который светит нам с тобой, дерево, в конце нашего нелегкого пути? Не переживай, деревяшка, мы ещё послужим людям, в конце-концов согреем теплом своих горящих сердец.

– Жаль, что Виктор не узнал меня – столько лет

прошло… Неужели, братка, жизнь сильно изменила нас за четверть века? – Изрёк я печально шёпотом, – Да…

Chat bot из Эдема

фэнтези

Я ждал её. Она заранее, дня за два, мне написала в приложении WhatsApp, что прилетает в Moscovia, и я радовался, как ребенок. Прошёл целый год, как я не видел её – целый год в разных частях света, целый год на противоположных точках земного шара, буквально друг у друга под ногами, мы общались только посредством различных гаджетов. Ну, а чтобы встретиться напрямую, необходимо было пролететь через центр Земли, через кипящую магму. Фантастика какая-то. Она постоянно занималась своими ненормальными экспериментами, периодически что-то выдумывающая и исследующая. И, наконец-то, решилась пролететь в этом длинном тоннеле через участок земли с температурой несколько тысяч градусов. Никто еще не пробовал промчаться в стремительной консольной капсуле и преодолеть земную хорду, никто. А я смотрел на экран смарт-гаджета и думал: «взять билет на «Flight Fantastic» и прилететь в эту далекую Ameriqosland, чтобы отговорить её от этого эксперимента. Зачем, мы же можем встретиться и так, не подвергая наши отношения таким испытаниям? Но вот незадача – она могла летать по всему свету, потому что была космополитом, человеком мира, и входила в эту, как её, «Green Space» организацию, в самую цитадель исследовательской лаборатории. А я нет, я не мог путешествовать. На меня лично были наложены ограничения, как внутри страны так и за её пределами. Я ничего не мог поделать. Как-будто мощная стальная рука robo-sapiens взяла меня за горло и ждала, когда я испущу дыхание, а я ещё барахтался, цеплялся за жизненные выступы в этой отвесной стене над пропастью небытия, цеплялся за воспоминания. Хотя, если честно, будущее не предвещало ничего хорошего – так, жизнь в прозябании: утренняя зарядка и программируемый сон. Единственной отрадой для меня были, так называемые, черновые «почеркушки», я не знаю как правильно назвать – «не отправленные письма» или «опухоль воспоминаний» – трудно сказать, но, только исписывая один за другим листы редактора чата, я погружался в атмосферу радостного созидания и мог абстрагироваться от этой ненастоящей реальности, прячась в материальной виртуальности мыслей и воспоминаний, разговоров, затаённой недосказанности, в мире, в котором живу и прозябаю, и в котором очень нравится обретаться, живя легко и комфортно. Это было то, единственное «моё» состояние души и тела, которое никто не мог у меня отобрать: никакие пени, злые люди, грозные законы, разве что закон «Жизни и Смерти» – кончина, прошу прощения, биологическая смерть, успение. Но я не думал об этом. Я ждал её, не смерть, конечно, я ждал, её, когда она прилетит, и мы наконец-то встретимся, где-нибудь за чашкой кофе в уютной кофейне. И этот день настал – первая суббота весны по календарю Via Lactea5. Она отправила сообщение в Messenger, что вылетает и прибудет в Moscovia ровно в 00:00 с пятницы на субботу, и, наконец-то в субботу у нас будет время встретиться и всё обсудить. Я ждал звонка или сообщения, но суббота прошла в бесполезном ожидании. Лишь в воскресенье утром мне прилетело ожидаемое sms-сообщение:

– Здравствуй, дорогой! Суббота была бешеная – журналисты, телевидение, выступления в «Robot City»… Столько народу, жуть! Устала, даже не было времени встретиться с тобой, но ты не переживай по этому поводу. Я поздно ночью добралась до кровати в гостинице, которую нам предоставила компания «Green Space», не помню название отеля. Этаж хороший, пятисотый – всё видно сверху, абсолютно всё! Я немного посплю, хотя бы до обеда, а потом перезвоню и мы с тобой обязательно встретимся, где-нибудь рядом с гостиницей в кафе. Ты приезжай ко мне, хорошо? Всё, целую тебя мой славный, жди звонка».

– Невероятно популярной личностью стала она, – подумал я с грустью, что уже, почему-то, и не захотелось с ней встречаться, я научился выжидать. Что-то такое неприятное промелькнуло у меня в голове, в мыслях, в быстрых нейронах искусственного гипоталамуса, – может, Бог с ней, пусть будет так, как будет. Вот она, вроде рядышком, где-то, красавица. А встретиться, поговорить и понять друг друга не можем – разные мы. Да, год пролетел! Он тоже что-то значит для теплоты отношений. Одно дело переписываться через интернет, другое дело – пугающая новизна встречи. Ладно, порадуюсь своим устаревшим стримером, что её эксперимент удался и она жива-здорова. Молодец, сделала ещё один шаг к развитию научно-технического прогресса! Порадуюсь, а может огорчусь: теперь в нашей многострадальной Земле наделают многочисленных сквозных отверстий, так называемых «Chord» и будем мы путешествовать друг к другу через центр Земли напрямую, без всяких опасений за жизни. А, вот, нужны ли они нам, эти встречи после этого, я не знаю? Может быть, пролетая через центр магмы, мы сжигаем в себе всю нашу прошлую жизнь, воспоминания и приобретаем что-то новое, другое, чуждое. Перерождаемся, как бы, и, совершив это скоростное путешествие, становимся внутренне другими? Если удариться в мифологию – мы путешествуем под землею, пролетая сквозь «Царство Аи́да» – царство подземного бога мёртвых, а это бесследно не остаётся. Я, лучше, по старинке буду путешествовать, по земле, по «Царствию поднебесному», и буду точно знать, что я в равновесии – внизу под ногами Ад, вверху над головой Рай. А посему, ответственно заявляю: – «Я, Chat-bot Artificial, сделанный бездарными специалистами корпорации „Maxisoft“, экспериментальный чат-робот, в жизни которого происходит постоянная депрессия с острыми вспышками паранойи на фоне любовного бреда, местожительством выбираю Эдем6».

Ламия7

новелла

Ехал с работы в метро, переполненном пассажирами настолько, что стоять пришлось практически на одной ноге. Рядом со мной, держась друг за друга, замерла молодая пара. Парень бережно поддерживал молодую девушку за талию, а она, словно маленькая девочка, грациозно обвила шею своего мужа тонкими смуглыми руками, заглядывая ему в глаза, и, светясь от счастья, не замечала никого вокруг. Такая не театральная искренность и прелюдийное обожание своего мужчины для меня было непривычно и, чтобы не спугнуть вовремянье8 молодой пары, я отвел глаза в сторону. На боковом сидении возле выхода сидела другая молодая девушка, постарше, и, с какой-то злостью во взгляде воззрилась на эту счастливую пару. Я почувствовал безмерную зависть этой женщины к происходящему благочестию. Ну, и ещё, никак не мог понять, какая, белая и пушистая или чёрная и злая завидь овладела девушкой постарше, рассматривающей влюбленную пару. Она явно хотела, чтобы её заметили, видимо, вспоминая что-то своё, далекое и глубоко личное. И, как бы вплетая безотрадные флюиды в это открытое, немое общению двух близких людей, она потянула энергетику на себя, насыщаясь ей, как вампир.

– Что же она шепчет? – Подумал я. – Неужели наговор, магическое заклятие, месть из предельных глубин отчаяния?

Измененное сознание Ламии распространяло вокруг себя что-то темное, злонамеренное, пульсирующее, я это ощущал всеми фибрами души, всем своим существом. Траурный ореол бешено вращался вокруг голов этой влюбленной пары, оставляя еле видимый призрачный нимб.

– Зачем, зачем Вы так радуетесь на людях? Открыли свои чакры, свой психоэнергетический центр людям посторонним, завистливым.

Но тут меня посетила другая мысль:

– Может быть я не прав? Эта влюбленная пара с маленькой дочуркой, стоявшей рядом с молодым отцом и юной матерью, выстояла и победила все бури сомнений, уколы ревности, враждебность, гнев, обиду, зависть, недоверие, подозрение, ожидание предательства, боль, и никакая внешняя людская зависть уже не сможет сломать любовь, которая сложилась. Да-да-да, так оно и есть, любовь окончательно сложилась. Радуйтесь, радуйтесь и любите друг друга, а ваша дочурка, притаившаяся близёшенько, тоже радуется и смотрит на мир счастливыми глазами. В её маленьком сердце, глядя на Вас, зародилось самое светлое, яркое, позитивное чувство в жизни – любовь! Всего Вам самого хорошего в жизни и не поддавайтесь никаким демонам-вампирам в человеческом обличье! – Пожелал я мысленно счастливой паре, укоризненно посмотрел на Ламию, и вышел из вагона на перрон пересадочной станции.