Эхо забвения
Он оказался рядом в одно мгновение. Его руки стиснули мои плечи, мёртвой хваткой вцепились в футболку, потянули вперёд. Всё вокруг качнулось. Я почувствовал, как меня трясут, и от внезапности не мог даже сопротивляться.
Я не сразу понял, что он кричит. Его голос звучал оглушающе громко, напористо, будто пытался пробить какую-то невидимую стену между нами.
Что-то внутри скрутило, словно перетянутая струна, готовая лопнуть. В горле пересохло, и я даже не мог выдавить ни слова. Только смотрел в его лицо, которое сейчас казалось чужим, незнакомым, покрытым тенью ярости и… страха.
Голоса вокруг сливались в шум, кто-то тронул отца за руку, но он не отпускал меня, не отступал. Лишь когда кто-то резким движением оттащил его в сторону, хватка ослабла. Воздух с силой ворвался в лёгкие, но даже это не принесло облегчения.
И тут я увидел маму.
Её вели из кукурузного поля двое офицеров. Её платье испачкано землёй, волосы спутались, лицо бледное, измученное, с тонкими царапинами от жестких листьев кукурузы. Она шла медленно, её взгляд был прикован к высоким стеблям, которые скрыли в себе Макса.
Я стоял, не в силах пошевелиться.
Мир вокруг будто перекосился, стал неправильным, чужим. Всё, что было привычным и безопасным, вдруг рухнуло, превратившись в что-то тревожное, неконтролируемое.
Я не знал, что делать. Не знал, что говорить.
Я только смотрел.
Меня оттеснили в сторону, я оказался на границе всего происходящего – бесполезный наблюдатель среди людей, которые знали, что делать. Полицейские сновали по двору, задавали вопросы, переговаривались между собой, пытались быстро сориентироваться. Рации трещали, кто-то отмечал что-то в блокноте, другие осматривали участок, оценивая обстановку.
Ко мне подошёл один из офицеров. Мужчина в форме внимательно посмотрел на меня, затем склонился чуть ниже. Его взгляд скользнул по моей голове, и выражение лица едва заметно изменилось. Он поднял руку к рации, нажал кнопку и произнёс коротко: "У нас раненый, вызовите скорую." Я не мог разобрать выражение его лица – строгое, но не злое, он что-то говорил, но я слышал слова отрывками.
Мать сидела на ступеньках крыльца, согнувшись вперёд, её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Её руки лежали на коленях, сжаты в кулаки, ногти впились в кожу. Кто-то стоял рядом, пытался что-то сказать ей, но она не реагировала. Глаза были устремлены в одну точку – туда, где скрывалось поле, в котором пропал Макс.
Отец стоял чуть в стороне. Его осанка была напряжённой, пальцы скрылись в карманах, но я видел, как он сжал челюсти. Он не подходил ко мне, но его взгляд… Он смотрел так, будто пытался увидеть во мне что-то.
Полицейские продолжали работать. Офицеры в поле продвигались дальше, переговариваясь между собой. Где-то у дома уже остановилась машина скорой помощи. Парамедик вышел, быстрым шагом направился ко мне, опустившись на одно колено. Он осторожно провёл пальцами по волосам, аккуратно осматривая рану на голове. "Будет немного щипать", – тихо сказал он, прижимая к виску влажный компресс. Я моргнул, чувствуя, как холодная жидкость впитывается в кожу.
В этот момент ко мне снова подошёл тот же офицер, блокнот уже был раскрыт, ручка готова. Он внимательно посмотрел на меня, затем кивнул в сторону парамедика, продолжая наблюдать за моей реакцией.
– Ты можешь что-то вспомнить? – спросил он.
Я моргнул, пытаясь сосредоточиться. Воспоминания всплывали урывками, как нечеткие снимки в полумраке. Я вспомнил, как заходил в сарай, как позвал Макса, как услышал позади шорох. Затем – внезапный удар, вспышка боли, и темнота. Голова то всё ещё болела, но я заставил себя собраться.
– Я не знаю… – выдохнул я, скрещивая пальцы. – Я только зашёл в сарай… потом что-то упало… а дальше…
Я не мог найти слова. Полицейский не отрывал от меня взгляда, его ручка замерла над страницей. Он ждал. Я пытался вытащить из памяти хоть что-то, но воспоминания всплывали обрывками, ускользая прежде, чем я успевал за них зацепиться. Я не понимал, что от меня хотят. Чего ждут. Вопросы висели в воздухе, но я не мог собрать из разрозненных обрывков памяти цельную картину. В голове было гулко, мысли словно рассыпались, исчезая прежде, чем я мог их поймать. Офицер продолжал смотреть на меня, ожидание давило, но я просто не знал, что ещё сказать. Мысли путались, а язык словно не слушался. Он чуть наклонился, будто оценивая моё состояние, затем слегка похлопал по плечу и сказал что-то ободряющее, призывая меня не волноваться и немного отдохнуть. Я просто кивнул.
Машины стояли у дома, в воздухе висел запах нагретого металла, бензина, пыли, которой поднялось слишком много.
Я стоял посреди всей этой суеты, не зная, что делать. Люди вокруг двигались быстро, полицейские переговаривались, что-то отмечали, осматривали участок, но я был никем в этой картине. Только наблюдателем, лишним среди тех, кто знал, что делать. Я чувствовал на себе взгляды, но никто больше не обращался ко мне напрямую. В голове было пусто, мысли не складывались в цепочку, всё происходящее казалось нереальным, как сцена из фильма, где звук приглушён, а картинка размазана. Я пытался ухватиться за что-то, за любую деталь, но всё ускользало.
Тем днём всё изменилось.
Я вернусь сюда только двадцать лет спустя.
Глава 2. Возвращение
Дождь барабанил по стеклу, сливаясь в сплошной поток, размазывая заоконный мир в серые разводы. Я сидел за старым, потёртым столом, опершись локтями на холодную деревянную поверхность, и лениво листал дело, которое не имело для меня ни малейшего значения. Обычная супружеская измена, дешёвый мотель на окраине, камера с зернистым изображением.
Скука.
Жизнь частного детектива редко бывает похожа на то, что показывают в кино. Это не бесконечные погони и загадочные убийства – чаще всего это пыльные офисы, дешёвый кофе и подглядывание за теми, кто не хочет быть пойманным. Но меня это устраивало. Я привык к рутине, к размеренному однообразию. Это давало мне ощущение контроля.
Прошло двадцать лет с момента, как пропал Макс. Семнадцать лет, как я сбежал из дома, не оглядываясь. Годы стерли детали, превратили воспоминания в размытые пятна. Я научился не думать о прошлом, спрятал его глубоко, под толстым слоем работы, случайных женщин и дешёвого виски.
Несколько месяцев назад в Блэквуде начались убийства. Сначала – редкие заметки в местных газетах, пара строчек о найденных телах. Потом статьи становились длиннее, жертв становилось больше, а полиция топталась на месте. Я следил за этим не потому, что дело казалось мне особенным, а просто из-за любопытства.
Я давно отрезал себя от всего, что с ним связано, но, как ни старался, полностью вычеркнуть его из памяти не получилось. Когда в родных местах происходит что-то настолько громкое, невозможно не обратить внимания. И я обратил.
Читал всё, что мог найти. Анализировал детали, отмечал закономерности. Убийца работал хладнокровно, методично. Выбирал жертв без видимой связи между собой, исчезал, не оставляя полиции ни единого шанса. Возможно, во мне заговорил профессиональный интерес. Или просто что-то внутри требовало ответа.
Я связался с Томом Мейсоном – старым знакомым, когда-то работавшим в Блэквуде. Попросил его держать меня в курсе, если появится хоть что-то стоящее. Он не стал расспрашивать, просто согласился.
Прошло пару недель, прежде чем он дал о себе знать. Поздно вечером телефон завибрировал на столе, разорвав тишину. Я взглянул на экран – номер Тома.
Поднял трубку.
– Есть кое-что, – голос Тома был глухим, сдержанным. Без лишних слов, без привычных вступлений. Я сразу понял – новость дерьмовая.
Молча, ожидал продолжения.
– Получены результаты ДНК, – сказал он. – Нашли на месте последнего убийства.
Сжал телефон крепче.
– И?
Новая пауза. Теперь уже слишком длинная.
– Совпадение, – наконец произнёс Том. – С тобой.
Я не сразу понял, что он сказал. Вернее, понял, но отказывался принимать.
– Чушь, – выдохнул я. – Это невозможно.
– Это не ты, – быстро добавил он. – Но совпадение слишком точное. Кто-то из твоих ближайших родственников. Мужского пола.
В висках застучало.
– Алекс, не загоняйся, – голос Тома стал жёстче. – Это может быть кто угодно. Двоюродный брат, племянник, дальний родственник, которого ты даже не знаешь.
Медленно выдохнул.
– Ближайший родственник, Том, – напомнил я.
– Да, но не обязательно тот, о ком ты подумал.
Я не ответил.
Том говорил логично. По крайней мере, пытался убедить меня в этом. Но внутри уже закрутилась та самая холодная, липкая догадка, которую не выбросишь из головы.
Макс.
Я знал, что это Макс.
Но Том продолжал:
– Не строй себе теории раньше времени. Я просто сказал, что есть совпадение, но это ничего не значит, пока у нас нет чего-то большего.
Слушал его, но уже не слышал.
Если ДНК принадлежало Максу, значит, он был жив.
Или…
Я стиснул зубы.
Или его останки нашли там, в крови, среди улик.
Холод растёкся по позвоночнику.
– Алекс, ты меня слышишь?
– Да, – хрипло ответил я.
– Забудь об этом, пока не будет больше информации. Это просто ДНК.
Просто ДНК.
Только вот если это правда, то Макса нашли, живым или нет.
Через пять минут я уже сидел в машине, прокладывая маршрут до Блэквуда.
Парковку заливал дождь, капли стучали по крыше, стеклоочистители лениво скребли по лобовому стеклу. Я смотрел на экран телефона, на километры дороги, разделяющие меня и город, из которого я когда-то сбежал.
Я не думал.
Не задавал себе вопросов, не пытался осмыслить, что именно меня толкает туда.
Просто повернул ключ в зажигании.
Мотор загудел, и я тронулся с места.
Спидометр замер у восьмидесяти. Дворники лениво скользили по стеклу, оставляя за собой тонкие полосы. За окном тянулась бесконечная лента шоссе – редкие фуры, пустые заправки, приглушённый свет придорожных мотелей.
Семь часов пути.
Я не собирался раздумывать. Не анализировал. Просто поехал.
Руль был тёплым от моих ладоней, пальцы сжимали его крепче, чем нужно. В машине играло радио – тихий, убаюкивающий голос ведущего что-то рассказывал про политику, но я не слушал. Всё, что крутилось в голове, – имя, которое я давно запретил себе вспоминать.
Макс.
Я не знал, что жду в Блэквуде. Не знал, найду ли там ответы или только новые вопросы.
Но дорога туда уже началась. И назад я не сворачивал.
Глава 3. Хриплый, сбивчивый голос
На улице уже светало. Тёмно-синий оттенок ночи растворялся в первых бледных лучах рассвета. Фары выхватывали из тумана мокрый асфальт, редкие дорожные знаки и приглушённые силуэты придорожных зданий.
До Блэквуда оставалось меньше получаса.
Я почувствовал, как в животе неприятно сжалось – то ли от голода, то ли от напряжения, которое не отпускало с момента выезда. На обочине показался придорожный магазин с заправкой. Я свернул на стоянку, заглушил мотор и на несколько секунд просто посидел, сжимая руль.
Дождь прекратился, но воздух оставался тяжёлым, пропитанным сыростью.
Выйдя из машины, потянулся, разминая затёкшие плечи. Тусклые неоновые буквы над входом лениво мерцали, приглушённый свет проникал сквозь запотевшее стекло.
Толкнул дверь, и сразу в нос ударил запах кофе, бензина и чего-то жареного. Магазин был пуст, если не считать пожилого кассира за стойкой и дальнего угла, где высокий мужчина в кожаной куртке рассматривал полку с сигаретами.
Я прошёл к холодильнику, вытащил бутылку воды и наугад взял бутерброд в пластиковой упаковке. Времени выбирать не было, да и аппетита особого тоже.
Когда подошёл к кассе, кассир – худощавый мужчина лет шестидесяти, с редкими седыми волосами – бросил на меня беглый взгляд и щёлкнул кнопкой кассового аппарата.
– Далеко едешь? – спросил он, не особо интересуясь ответом.
– Блэквуд, – ответил я, не задумываясь.
Кассир перестал набивать чек и поднял на меня глаза. В них мелькнуло что-то странное, будто бы смесь удивления и… настороженности?
– В такое время?
– Работа, – бросил я.
Он молча кивнул, пробил покупку, но, когда я протянул купюру, вдруг заговорил снова.
– Если ты не местный, лучше не задерживайся там.0
– Почему?
Кассир пожал плечами, глядя в сторону, словно обдумывал, стоит ли продолжать.
– Говорят, последнее время там… неспокойно.
Я не ответил, просто забрал сдачу и вышел наружу.
Мужчина в куртке у полки даже не повернул головы, но почему-то я чувствовал, как он меня разглядывает.
Сел в машину, бросил еду на пассажирское сиденье и ещё раз взглянул на тёмное окно магазина.
Глупости.
Завёл двигатель и выехал обратно на шоссе.
Бутерброд был отвратительный. Хлеб сухой, крошился в руках, а колбаса заветренная, с кислым привкусом пластика. Я жевал его без аппетита, больше по инерции, но с каждым укусом становилось только хуже.
Когда впереди показалась облезлая табличка "Добро пожаловать в Блэквуд", я сглотнул, взглянул на остаток бутерброда в руке и с отвращением выкинул его в окно. Он полетел в придорожную траву, исчезая в сером утреннем свете.
Я сбавил скорость. Город встречал меня молча, без признаков жизни. Те же пустые улицы, обшарпанные фасады магазинов, вывески, облезшие от времени. Всё выглядело так, будто ничего не менялось здесь годами.
Не знал, куда ехать.
На первом перекрёстке я замедлил ход, оглядываясь. Полицейский участок? Отель? Или просто покататься по улицам, пока не почувствую, куда двигаться дальше?
Свернув в ближайшую аллею, заглушил мотор и вышел из машины.
Воздух был прохладным, пахло сыростью и пылью. Я опёрся на капот, почувствовав под ладонями его гладкую, остывающую поверхность.
Открыл бутылку, сделал пару глотков. Вода была тёплая, противная, но хоть как-то убирала липкое ощущение во рту после этого чёртового бутерброда.
Я наклонил бутылку и вылил остатки себе на лицо.
Тёплая влага стекала по коже, пробираясь к вискам, затекая за воротник. Я провёл рукой по лицу, стирая капли.
Сел в машину, захлопнул дверь и вытащил телефон.
На экране высветилось имя Тома. Я знал, что время не лучшее – утро было ранним, и, скорее всего, он ещё спал. Но меня это не волновало.
Гудки тянулись слишком долго. Я уже собирался сбросить вызов, когда на том конце послышалось раздражённое:
– Ты серьёзно?
Голос был хриплый, заспанный. Я даже представил, как он сидит у себя на кухне, потирая лицо и щурясь на экран.
– Я в Блэквуде, – сказал я, не тратя время на формальности.
Том промолчал пару секунд, а потом тяжело выдохнул.
– Ну и дерьмо, – пробормотал он. – Я думал, ты хотя бы день подумаешь.
– Нет времени думать.
– Ну да, конечно.
Я ждал, но он молчал.
– Где было последнее убийство? – спросил я.
На том конце повисла пауза, но я слышал, как он двигается – возможно, встаёт с кровати или идёт на кухню за кофе.
– Алекс, – начал он, но я перебил:
– Просто скажи мне.
Том снова выдохнул, но на этот раз более раздражённо.
– Окраина, старый район. Ближе к лесу. Дом пустовал лет десять, если не больше.
Я кивнул, хотя он этого не видел.
– Есть что-то ещё, что я должен знать?
– Да, – сказал он после короткой паузы. – Если ты туда поедешь, смотри, чтобы тебя никто не заметил.
– Почему?
– Потому что копам нужен убийца, Алекс. И если ты будешь первым, кто начнёт совать туда нос, им не составит труда решить, что нашли его.
Не ответил.
– Ты хотя бы выспался перед этим?
– Нет.
– Конечно, – пробормотал он. – Тогда удачи.
Сбросив вызов, убрал телефон в карман и завёл двигатель.
Окраина. Старый район.
Тронулся с места, выруливая на пустую улицу. Воздух был тяжёлым, пропитанным сыростью. Утро в Блэквуде было таким же, как я его помнил: серым, пустым.
Машина катилась по дороге, а я ловил взглядом знакомые здания. Где-то впереди мелькнул старый автосервис, дальше – заколоченная парикмахерская, магазин с облезшей вывеской. Всё выглядело так, будто за эти двадцать лет город просто стоял на месте, медленно загнивая изнутри.
Я свернул в сторону окраины.
Чем дальше, тем тише становилось. Дома здесь были старые, многие – заброшенные. Я сбросил скорость, оглядываясь.
Том сказал – ближе к лесу.
Дорога сузилась, асфальт сменился разбитым гравием. Впереди, за покосившимися заборами, начинался лес.
Посмотрел на навигатор. Дома, о которых говорил Том, должны быть где-то рядом.
И тут я его увидел.
Заброшенный дом, стоящий особняком.
Пустые окна. Покосившийся забор. Заросший двор, в котором давно никто не ступал.
Заглушил двигатель и остался сидеть в машине, изучая место.
Дом выглядел так, будто его бросили давным-давно. Крыша просела, окна зияли тёмными провалами, забор давно сгнил и покосился, а двор зарос бурьяном.
Убрал руки с руля и снова оглядел двор.
Здесь явно работала полиция. Трава у входа смята, повсюду отпечатки ботинок, грязь перемешана, будто здесь топталась толпа людей. В центре двора темнела размокшая земля – возможно, там стояла криминалистическая техника или передвигали носилки.
Калитка была вырвана с корнем и теперь просто валялась в траве. Дверь дома распахнута настежь, будто её даже не пытались закрыть.
Полиция здесь не церемонилась. Они обошли каждый угол, проверили каждый сантиметр, вытоптали всё, что могли.
Я выдохнул и открыл дверь машины.
Под ногами хлюпнула грязь – дождь ещё не успел полностью впитаться в землю. Я сделал пару шагов к дому, стараясь не наступать на самые глубокие следы.
Крыльцо было старое, доски потрескались и прогибались под весом. На них тоже были отпечатки – тяжёлые ботинки, несколько пар, хаотично разбросанные. Копы точно заходили внутрь.
Скользнул взглядом по двору. Где-то в стороне валялась пустая сигаретная пачка, недалеко – пластиковый стаканчик из-под кофе. Видимо, кто-то из патрульных не утруждал себя уборкой.
Дверь оставили открытой. Скорее всего, место больше никому не было интересно. Убийца ушёл, полиция сделала своё дело, а дом снова превратился в никому не нужное заброшенное место.
Я остановился у входа, давая глазам привыкнуть к полумраку внутри.
Запах ударил в нос первым. Спёртый воздух, сырость, гнилое дерево. Где-то в глубине дома витал ещё один оттенок – неприятный, липкий, металлический.
Кровь.
Она уже давно свернулась, но запах всё ещё оставался.
Сделал шаг внутрь.
Пол под ногами скрипнул, в воздух взметнулась пыль. Я медленно двинулся вперёд, стараясь не наступать на явные следы, оставленные полицией.
Гостиная была пустая. Старый диван с рваными подлокотниками, сломанный стул, выбитое окно. На полу разбросаны обрывки полицейской ленты – её явно срезали, когда снимали оцепление.
Прошёл дальше, оглядываясь.
На стенах были старые обои, местами отслоившиеся и потемневшие от влаги. Где-то в углу виднелись тёмные следы – возможно, плесень, а может, что-то другое.
Затем я увидел пятна на полу.
Засохшие. Чёрные от времени.
Я присел на корточки, провёл пальцем по шероховатой поверхности.
Копы уже забрали всё, что могли. Но здесь что-то осталось, что-то, чего они не заметили, я точно знаю.
Потом я двинулся дальше, осторожно переступая через мусор и сломанные доски.
Если полиция нашла здесь ДНК, значит, тело было где-то в этом доме.
Коридор был узкий, с облупившимися стенами. Свет из окон почти не пробивался, но даже в полумраке я заметил на полу тёмные пятна. Засохшие, расплывшиеся, частично втертые в древесину.
Проследил взглядом за пятнами – они тянулись дальше, как неровный след. Похоже, тело перемещали.
Медленно прошёл вперёд.
Справа была кухня – пустая, с выбитым окном и сломанной дверцей шкафа, слева – ещё одна комната, но мне нужно было в конец коридора.
Дверь в последнюю комнату была приоткрыта. Я толкнул её ладонью и она заскрипела, открывая вид на разгромленную спальню. Матрас был содран с кровати, вещи разбросаны по полу. В углу темнела лужа, которую явно не пытались стереть.
Сделал ещё шаг вперёд.
Воздух в комнате был тяжёлым, спертым, пахло сыростью и старым деревом. Всё здесь выглядело так, будто полиция просто собрала улики и ушла, оставив место гнить дальше. Перевёрнутый матрас, разбросанные вещи, тёмные пятна на полу, въевшиеся в дерево.
Я посмотрел на них.
И всё вспыхнуло перед глазами.
Она стояла у стены, прижавшись к ней спиной.
Дыхание резкое, короткое, плечи дёргались на каждом вздохе. Руки вытянуты вперёд, ладони раскрыты, как у человека, которого вот-вот столкнут в пропасть.
– Пожалуйста… – хриплый, сбивчивый голос.
Она боялась, и я видел это. Я видел, как дёргались её пальцы, как дрожал подбородок, как глаза метались по комнате в поисках спасения. Она не кричала, не просила, не умоляла. Она просто хотела жить.
Шагнул ближе, не отрывая от неё взгляда.
Она попыталась отступить, но позади была только стена, а дальше идти было некуда.
Сжал в руке что-то тяжёлое, чувствуя, как металл холодит ладонь. Он был гладкий, удобный, и я знал, что выбрал его не случайно.
Она поняла. В глазах мелькнула паника, но не столько от страха, сколько от осознания.
Она поняла, что я это сделаю.
Занёс руку и ударил.
Глухой звук удара металла о кость заполнил комнату. Голова резко дёрнулась в сторону, тело пошатнулось, но она устояла. Она застонала, тяжело опёрлась ладонью о стену, оставляя на ней красные мазки крови.
Ударил снова, только ещё сильнее.
Её ноги подломились, тело рухнуло вниз, а руки судорожно сжались в воздухе, пытаясь за что-то зацепиться. Она зашлась кашлем, с губ сорвалось что-то невнятное, но мне было всё равно.
Я не остановился, даже не подумал об этом.
Встав над ней, занёс руку, готовясь к последнему удару.
Она вскинула ладони, закрывая голову, надеясь хоть как-то защититься.
Инстинкт. Последний отчаянный жест.
Мне было смешно.
Металл с треском пробил защиту, удар пришёлся точно в висок, заставив её тело дёрнуться последний раз.
Короткий, хрусткий звук разнёсся по комнате.
Она обмякла, осела на бок, и пальцы разжались, словно наконец-то отпустили эту жизнь.
Я слышал, как кровь капала на пол, медленно, ритмично, будто тиканье часов.
Стояв над телом, сердце еле билось, было спокойно, пусто.
Моргнул.
И всё исчезло.
Комната снова была такой же, как прежде. Перевёрнутый матрас, разбросанные вещи, пятна крови, которые никуда не делись.
Резко отступив назад, ударился плечом о дверной косяк. Грудь сдавило, пальцы дрожали, а в горле сперло дыхание.
Я не просто представил это.
Я видел.
Я…
Судорожно втянул воздух, развернулся и выбежал из комнаты.
Глава 4. Кровь с привкусом металла
Я ехал куда глаза глядят. Руль был тёплым от моих ладоней, но пальцы всё равно сводило. Дорога передо мной размывалась в свете фар, и я даже не пытался понять, куда направляюсь. Главное – подальше от этого дома, от кровавых пятен на полу, от воспоминания, которое было слишком реальным.
Когда впереди вспыхнула тусклая вывеска отеля, я резко свернул, удар по тормозам качнул машину вперёд. Отель выглядел дешёвым, потрёпанным, с облупившейся краской и грязными окнами. Мне было всё равно.
Заглушив двигатель, вышел, натянув воротник повыше. Дождь закончился, но воздух был тяжёлым, насыщенным сыростью.
В холле пахло несвежим ковром и дешёвым кофе. За стойкой сидел администратор – седой, с мутным, пустым взглядом. Он даже не удивился, когда я подошёл.
– Номер на ночь.
Голос был хриплым, чужим. Человек за стойкой молча взял деньги, провёл карточку по журналу и протянул ключ.
– Второй этаж. В конце коридора.
Не ответил. Просто взял ключ и пошёл наверх.
Коридор был узкий, освещённый тусклыми лампами. Половицы скрипнули, когда я повернул ключ в замке.
Зайдя в комнату, сразу закрыл за собой дверь.
Пустое, дешёвое пространство. Узкая кровать с застиранным покрывалом, облезший шкаф, стол с пятнами от кружек, потрёпанная занавеска, слегка колышущаяся от сквозняка.
Бросил ключ на тумбочку, сел на край кровати.
Руки дрожали.
Я сжал их в кулаки, наклонился вперёд, оперевшись локтями на колени.
Немного успокоился. Сердце больше не колотилось так яростно, дыхание стало ровнее. Но внутри всё ещё что-то скреблось, оставляя липкий осадок.
Я встал и пошёл в ванную.
Включил воду, подставил ладони под холодный поток, чувствуя, как влага растекается по коже. Намылил руки, тщательно растирая пальцы, запястья, смывая что-то невидимое.
