Лорд в кандалах. Книга пятая

– Я идиот, – признался я жене, закуривая, и шагая к пристройке, выделяющейся на крыше.

– Не называй моего мужа идиотом! – тут же нашлась коротышка, – Это моя привилегия!

Черт, приятно.

Два удара гладийным клювом вороньей головы на трости превратили замок на двери, ведущей вниз, в разрезанную рухлядь. Сунув пальцы в получившееся отверстие, я нащупал деформированный язычок замка, выдрав последний без особого напряжения. Шумно, но в меру.

Когда тебя ищут – хочется спастись. Но, в моем случае, спасаться было не обязательно. Нужно было закрытое пространство, где не очень-то пуленепробиваемая Рейко может чувствовать себя в безопасности. Её кимоно в отличие от моего костюма, не так плотно зашито «ирландской паутинкой». А еще у меня в крови остатки регенерационного коктейля, что здорово повышает шансы на выживаемость в ближайшие дни.

– Прошу, – галантно пропустил я мокрую и озябшую даму вперед.

Внутри было темно, воздух был спертым, пахнущим дешевым сигаретным табаком и хорошо выдержанными носками. Нам, с слегка перенастроенными алхимией колбочками в глазах, было всё отлично видно, но запах моей жене определенно не понравился.

– Здесь что, пытают людей? – тихо прошипела Рейко, с подозрением смотря на лестницу вниз.

– Нет, это, скорее всего, бухгалтерская контора, – негромко отвечал ей я, возясь с дверью в попытках последнюю заклинить если не намертво, то так, чтобы она издала шум, если её кто-то верхолазный вздумает открыть.

– Какая религия запрещает вам, англичанам, проветривать помещения?!

– Страх сквозняка, полагаю. Услуги докторов очень дороги для обычных людей.

Здесь ей крыть было нечем. Медицинские услуги для низших и средних слоев населения – редкость, часто стоящая заоблачных денег по их нормам денег.

Мы начали аккуратно спускаться, не забывая прислушиваться к окружающей среде. Было тихо как в гробу, от чего во мне встрепенулись осторожные нотки оптимизма – скорее всего, мой пролет по крышам в образе гамадрила был категорически не тем, что можно предугадать и рассчитать, следовательно наш след оказался потерянным. Остается только выбрать кабинет, засесть в нем, да не шуметь, пока полицию не привлекут бандитские шевеления.

Когда мы уже вышли на второй этаж, оказавшись в длинном затхлом холле со множеством дверей, ситуация резко изменилась. Снизу прозвучал громкий хлопок, затем звук нескольких ударов и ломающегося дерева. Следом раздался тонкий сдвоенный писк, от которого слегка даже заложило в ушах. Финалом этой звуковой драмы стал низкий мужской рёв из пропитой глотки:

– Теар! Скримии учуяли запах! Они здесь! Зови всех! Бегом!!

…и звуки взводимых затворов.

Более чем паршиво.

До меня доходили слухи, что некоторые банды с окраин Лондона как-то умудряются приручить миазменных крыс, воруя новорожденных детенышей. Твари вырастали куда слабее своих диких сородичей, но остроту нюха сохраняли целиком и полностью, потому и использовались как ищейки, когда нужно было кого-то отыскать в смраде индустриальной столицы мира. Ну или «что-то», вроде тайного склада конкурентов или нечистых на руку подельников.

Тварям хватило слабейшего запаха, что достиг выломанной двери главного входа из-за движения воздуха в здании!

Жалея, что мы с Рейко сбросили нелепые, но такие надежные каски, я запихал жену в один из полуоткрытых кабинетов, заставленных шкафами с папками…, только вот дверь предательски скрипнула на всю округу, сразу же возбуждая толпящихся внизу бандюг, определенно ждущих сейчас подкреплений.

– Тебе Анжелика ничего не давала? – быстро прошептал вопрос я жене на ухо.

– Пыталась, – честно призналась та, – Но в кимоно места нет.

– Ладно, я пошёл.

– Аккуратнее!

Кивнув жене, я быстро и бесшумно проследовал к единственному лестничному пролёту, на ходу доставая из кобур «грендели». Последнее было чересчур, всё-таки самые настоящие ручные пушки, но увы, появиться в хоть сколько-нибудь приличном обществе с «атласами» в набедренных кобурах я не мог никоим образом. Тут даже не засмеют, а расславят на всю Великобританию и еще непонятно каким образом! Джентльмену, мол, хватает одного револьвера, иначе он недоумок.

Что красивого в дуэли или перестрелке? С моим ростом – буквально всё. Стоять, выпрямившись в героической позе, стреляя с двух рук, с волосами, треплющимися на ветру. Редкостный идиотизм. Особенно в том случае, если у тебя горничная с прошлым в качестве подрывника, помешанная на гиперопеке и норовящая запихать тебе даже в домашний халат парочку гранат. В смокинге, в котором я прибыл на приём к баронессе Дриссекс, не было ни гранат, ни пистолетов, но только потому, что я их оставил в ожидающем нас эфиромобиле.

Выбор передо мной стоял несложный – либо ждать, пока криминальные элементы соберутся в кучку поплотнее внизу, набираясь храбрости для штурма, либо не ждать.

Я решил не ждать. В перестрелке, а также кулачном и ножевом бою обычно побеждает тот, кто бросил гранату первым.

«АГП-01» люто рванула, будучи уроненной мной со второго этажа. Взрывом выбило несколько стекол, заодно подняв уйму пыли, побелки и табачного пепла. Раздались вопли контуженных, визг взбешенных крыс-поисковиков, ругань и несколько выстрелов.

Начало хорошее. А что дальше?

Глупость, конечно, но ответа на этот вопрос у меня просто не было. Дурное дело привычка – уничтожив недавно кучу народа, бывшего куда более опасными врагами, чем лондонские бандиты, я подсознательно забыл, что нахожусь сейчас в куда более невыгодной позиции. Обстоятельства сработали против – будь я один, то просто придавил бы здесь всё живое Тишиной, низводя обычных людей до задыхающихся и кровоточащих полутрупов, но наличие беременной Рейко в области поражения делало этот ход невозможным.

Ладно, будем наглеть.

Кинув вниз вторую, последнюю, гранату, я постарался, чтобы её полукилограммовая чушка прокатилась подальше перед взрывом. После того, как тот прогремел, я начал спускаться по лестнице, держа в одной руке «грендель», а второй прикрывая лицо рукой, защищенной бронированной тканью.

Зачем я это делаю…

Хороший вопрос. Наверное, чтобы никто не кинул гранату где-либо поблизости от моей жены, если нас «запрут» на втором этаже? Это ведь не Япония, где пейзанки даже после двухмесячного обучения норовят полировать свой автомат по часу в день, а то и возносить оружию молитвы. Здесь умеют грамотно драться.

Первого мужика, вывалившегося из комнаты с очумелым видом, встретил выстрел из «гренделя». Массивная пуля ручной пушки, неумело замаскированной под револьвер, просто разорвала торс бедолаги на две неровные половины, швырнув фонтанирующее кровью и ошметками плоти тело на стену. Вторым была обезумевшая крыса, двигающаяся неровными перебежками. Её, несмотря на габариты, просто размазало по полу кляксой, оставив в половицах здоровенный пролом. Сделав несколько шагов, я остановился, поводя оружием в поисках новой цели.

Она появилась в виде руки с пистолетом, вслепую стреляющим в моем направлении. Поймав две пули в грудь и живот, я дёрнулся вбок, уходя в дверной проем. Неприятно. Жаль, нет больше гранат.

– Том, ты попал? Попал? Ответь, Том!

– Заткнись! Не знаю! Где наши?!

– Идут! Идут! Их Вальтер собирает!

– И ты иди! Сюда иди! Где твой ствол, трус?!

– Здесь! Здесь! Сам трус!

Еще одна неимоверно дурацкая для аристократа ситуация. Мой подавляющий огневой перевес ничего не значит по сравнению с плотностью огня, что могут выставить бандиты. Гранаты в сумме поразили около десятка человек и тройку крыс, что сейчас вовсю кровоточат на полу. Впереди двое явно опасающихся идти вперед маргиналов, у одного из которого оружие точно серьезнее, чем стандартный девятимиллиметровый пистолет, пули из которого поставили мне пару синяков.

Дослав два увесистых патрона в «грендель», я сунул его в наплечную кобуру, доставая «пугеры». Так, штурм? А что остается?

Тьфу. Я точно идиот. Полный, заскорузлый, длинный и местами даже матёрый идиот, который никак не может догнать мозгами новую реальность!

Совершенно любой лондонец, от самых низов, которым едва хватает денег на еду, до самого верха, обладает одной заслуживающей особого внимания деталью. Он тепло одет в прочное сукно, способное пережить местные сквозняки, сырость, не допустить до кожи брызги из подозрительной лужи, ну и скверное железо самодельного ножа тоже желательно никуда не пускать. Проще говоря, любой житель Лондона представляет из себя прекрасный пуленепробиваемый щит, если у тебя достаточно силы, чтобы его перед собой вести, пресекая попытки удрать.

У меня сил хватало, чтобы его нести.

Бах! Бах! Бах-бах-клац!

– ААА!!!

– Сука, что это?!