Сладкий сон

Маттео протянул Марине стакан, она взяла его, отпила немного воды, и Пьетро заметил, что она все еще носит обручальное кольцо, и вздрогнул от удивления. Это кольцо он надел на палец женщине, которая последние два года даже не притворялась его женой…

– Пьетро?..

Звук ее голоса вернул его на землю. Марина так часто называла его по имени, но на этот раз все – и голос, и интонация – было другое: как будто одергивание, безэмоциональное привлечение внимания. Очевидно, она что-то сказала, а он ее не услышал, погрузившись в воспоминания.

– Да, дорогая? – поднял он голову, намеренно пропитывая ласковое слово сарказмом и удовлетворенно отмечая, что его удар попал в цель.

Марина резко выпрямилась, сжала губы в тонкую линию, ее глаза полыхнули зеленым огнем. Вот это настоящая Марина, с удовольствием подумал Пьетро. Всего на секунду, но она показалась из-под маски.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

Пьетро мрачно улыбнулся, и ее глаза стали еще больше.

– Ну, мы же договорились обсудить условия развода.

Марина сделала еще один глоток воды, и Пьетро заметил, что она прилагает все больше усилий, чтобы держать себя в руках, и все равно она не казалась такой спокойной, какой хотела казаться. Пьетро охватило желание рассмотреть ее поближе, повнимательнее.

– Нет, ты приказал мне прилететь на Сицилию и обсудить условия развода с твоим юристом. Я не соглашалась встречаться с тобой.

О, Пьетро отлично знал эту способность Марины, которая появлялась, когда она была в соответствующем настроении: она выслушивала его слова, трансформировала их и бросала их же ему в лицо, полностью извратив смысл, который он вкладывал в них. Странно, но по этой ее манере Пьетро скучал сильнее всего; он начал скучать по ней еще до того, как Марина ушла от него.

– Мы договорились, что наши юристы оформят документы и мы все отдадим им на откуп, если ты этого хочешь, – примирительно сказал он. – Но для этого нам нужен твой законный представитель. Где твой юрист? Опаздывает?

– Он вообще не придет.

«Понимай это как хочешь», – сказало ему вызывающее выражение ее глаз.

– К твоему сведению, Пьетро, не все могут позволить себе платить юристу столько, чтобы он прибегал по первому же слову. – Она мельком глянула на Маттео из-под ресниц и снова уставилась на Пьетро. Ей не надо было облекать свои мысли в слова, чтобы он понял, что она думает о нем. – Ты дал мне всего час на сборы, так что я просто побросала вещи в чемодан и выскочила из дома. Представляю, что бы сказал мой юрист, если бы я предложила ему последовать моему примеру.

Пьетро явно задели ее слова. Он так взглянул на нее, что ей показалось, что его одновременно ледяной и пылающий взгляд оставил красный след на ее щеке. Он сидел напротив нее спиной к свету, и все, что Марина могла различить на его красиво вылепленном лице, – глаза. Впрочем, ей не нужно было видеть его, чтобы представить во всех подробностях: она помнила каждую черточку его лица и тела. И если она даст слабину, эти воспоминания хлынут на нее, словно вода в прорванную плотину, и снесут так тщательно выстроенную оболочку отчужденно-холодной вежливости, которой она окружила себя. Они вернут ее в то время, когда она была готова целовать землю, по которой ходил этот человек, когда ее сердце еще не было разбито.

Когда Марина увидела его, стоящего за залитым дождем стеклом, она сразу вспомнила, как встретила его впервые, в Лондоне. Тогда их тоже разделяли струи дождя, сбегающие по лобовому стеклу, и Марину так поразила мрачная, монументальная красота незнакомца в дорогом автомобиле, что она буквально на секунду потеряла контроль над рулем, – и в следующую секунду услышала ужасный скрежет, когда ее машина задела его автомобиль.

Мир кружился вокруг нее, и она едва вспомнила собственное имя, когда они начали выяснять детали ее страховки. Однако в конце концов страховка ей не понадобилась: Пьетро сказал, что ущерб незначительный и он сам оплатит ремонт обеих машин, если Марина согласится поужинать с ним. С тех пор ее мир перевернулся с ног на голову, она словно попала в центр урагана. Иногда ей казалось, она спит, потому что все было слишком хорошо, чтобы быть настоящим. Ну, в конце концов выяснилось, что ей правильно казалось.

Да, Марина пережила несколько невероятно счастливых моментов, но тем сильнее оказалось разочарование, которым все закончилось. Страсть, сжигавшая их обоих, вырвалась из-под контроля и уничтожила их. Или, вернее, она уничтожила Марину, оставив ее во прахе и скорби, а Пьетро просто продолжил жить, как жил до ее появления в его жизни. Он даже не попытался связаться с ней после ее побега, только холодно велел ей вернуться, а когда она отказалась, забыл о ее существовании.

До недавнего времени, до этого властного призыва приехать, чтобы покончить с браком, которого на самом деле никогда и не было.

Когда Марина вошла в кабинет и увидела Пьетро, пристально следящего за каждым ее движением, годы, прошедшие с момента ее ухода, словно испарились. Она мгновенно вспомнила каждый день, каждую минуту их совместной жизни. Вся защита, которую Марина так тщательно выстраивала вокруг себя, вся броня, которую она так старательно выращивала, осыпались к ее ногам, оставив ее сломленной, беспомощной, как младенец, именно тогда, когда важнее всего быть сильной.

Еще до встречи Марина долго настраивала себя на равнодушный, флегматичный лад. В свое время она наплакалась, настрадалась по своей разрушенной мечте; пора официально положить конец отношениям, принесшим ей столько боли. Она думала, что готова: она прекрасно знала, что ей не удастся избежать встречи с мужем, ведь он не пригласил бы ее на Сицилию, если бы не планировал встретиться с ней лично. Он обязательно захочет присутствовать при оформлении окончательного и бесповоротного исключения Марины из его жизни. Поэтому она заперла эмоции на замок – и не смогла удержать их там.

– Значит, ты без юриста? Думаешь, тебе не нужен человек, который защитит твои интересы?

– А их придется защищать? – Марина сознательно подпустила в голос вызывающей интонации. Она знала, почему ей не нужен защитник, но не чувствовала в себе готовности рассказывать об этом.

– Ты моя жена. – Пьетро смотрел на нее тяжелым, внимательным взглядом.

– Еще чуть-чуть, и я перестану ею быть, – напомнила Марина, показывая, что ему не удалось смутить ее таким настойчивым вниманием.

Ему совсем не понравилась ее смелость, Марина сразу поняла это. Однако теперь он имел дело вовсе не с юной, неопытной девочкой, слишком наивной, чтобы не видеть его истинной сущности. Она очень выросла за последние два года.

– Ты моя жена, – упрямо повторил Пьетро, – и получишь то, что тебе причитается.

Как истолковать это замечание, Марина не поняла. Это обещание честной игры или угроза воздаяния за грехи?

– Но сначала мои условия.

– Разумеется, – пожала плечами Марина.

Ей следовало предвидеть такой поворот, она и предвидела его. С той самой минуты, как принесли письмо, она знала – Пьетро уверен в своем превосходстве и намерен продемонстрировать его ей и, что самое главное, использовать свое преимущество по полной программе. То, как уверенно он держался, заставляло что-то у Марины в груди мелко дрожать, и она снова отругала себя за слабость. Она ведь прекрасно знала, что собой представляет Пьетро. Она почти полгода прожила бок о бок с ним, видела его с разных сторон. Она знала, каким безжалостным, бессердечным он может быть, когда ему перечат. За то время, что она не видела его, ничего не изменилось: его губы сжимались так же яростно, в глазах горел тот же ледяной огонь. Он не пойдет ей навстречу, он сделает все, чтобы добиться своего и проучить свою непокорную жену.

– Разумеется? – жестко переспросил Пьетро.

– Я предполагала, что ты поставишь условия, глупо было бы думать, что ты просто подпишешь бумаги и отпустишь меня. Это не в духе князя Пьетро Динцео.

– Ты знала это и все-таки прилетела без юриста?

Марина задрожала. Она понимала, что он не причинит ей вреда, но нервы натянулись и зазвенели, а желудок противно сжался. Трудно было убедить себя в безобидности Пьетро, глядя в его жестокие глаза. У Марины в рукаве имелся козырь, но стоило ей только подумать о том, чтобы использовать его, как ее начинало подташнивать от страха.

Сицилийский князь, глава собственного банка и многих других организаций, с течением времени слившихся в могучую корпорацию, Пьетро Динцео был очень богатым и влиятельным человеком. Марина видела его в деле, знала, как он ненавидел дураков и людей, идущих против него. А она собиралась расстроить его планы на результат этой встречи, обставить его при свидетелях, при его юристе. Пьетро ни за что не спустит это ей с рук. Марину утешало только то, что Пьетро обладал здоровым чувством юмора, а его гордая сицилийская натура не позволит ему играть грязно. К тому же она не планировала требовать от него денег; ее беспокоила лишь собственная способность выдержать эмоциональный прессинг.

– Я не думала, что он мне понадобится. Ведь дела такого плана регулируются совершенно определенными законами.

Пьетро сердито нахмурился, и Марина вдруг с горьким чувством вспомнила, как менялось, смягчалось его лицо, как теплели его глаза, когда они оставались наедине. Когда-то она могла одним поцелуем разгладить суровые складки у него на лбу и между бровей.

– К тому же, – торопливо сказала Марина, – ты сказал, я получу что мне причитается.

– Да, я так сказал, – подтвердил Пьетро, ничего не прояснив.

– Так, может, наконец расскажешь мне о своих условиях?

– Разумеется, – неожиданно заговорил Маттео. Он взглянул на своего босса, получил легкий кивок в знак одобрения, сел напротив Марины и подвинул к ней бумаги, которые вытащил из папки: – Давайте приступим к делу.

Марина постаралась сосредоточиться на юристе и его словах, но это почти не представлялось возможным, когда Пьетро сидел так близко. Он как будто ушел в тень, предоставив Маттео действовать, но на самом деле это впечатление было в корне ошибочным. Он налил себе в стакан воды, оплел его длинными, изящными пальцами, но не сделал ни глотка. Он даже откинулся на спинку стула, но, даже не глядя на него, Марина чувствовала, как он напряжен и сконцентрирован. Он не сводил с Марины глаз, и скоро ее кожу стало покалывать. Он молчал, говорил Маттео, но сразу чувствовалось, юрист – лишь орудие, подчиняющееся едва заметным, но уверенным указаниям хозяина.

– Эти условия… – начала Марина, но ее голос сорвался, и она откашлялась, пытаясь представить, что Пьетро здесь вообще нет.

– Не думаю, что они покажутся вам очень тяжелыми, – сказал Маттео, постукивая по бумагам серебристой ручкой.

Эти самые бумаги ей передали в самолете, но она даже не открыла папку. От этого человека Марине нужна была лишь его любовь, которой, как выяснилось, она никогда не получит. Смысла в долгих обсуждениях и спорах об условиях расторжения их брака Марина не видела.

– Во-первых, – начал Маттео, отвлекая ее от невеселых мыслей, – вы должны отказаться от фамилии Динцео и взять свою девичью фамилию.

– Охотно.

Это было одно из тех условий, которых Марина ожидала, и она почувствовала облегчение оттого, что юрист начал с него. Она ответила абсолютно искренне: горькие воспоминания наполнили ее слова болью и глубиной. Когда-то она была счастлива носить это имя, с которым ассоциировалась долгая история знатнейшего, богатейшего княжеского сицилийского рода. Марину всегда поражал эффект, который оно производило, стоило лишь произнести его. Пьетро же относился к своей фамилии легко, иногда даже небрежно. Но самым главным для Марины было то, что это имя мужчины, которого она обожала, и должно перейти к их ребенку…