Вознагражденная любовь

Талос Петракис, сидевший за письменным столом, уставился на дочь с пугающе спокойным выражением лица. Она покраснела и отвела взгляд.

– Иоланта? Так больше продолжаться не может.

– Я знаю, – прошептала она. Прошел почти месяц после того, как отец застал ее с Алекосом Деметриу, и прошел он ужасно. Иоланта сидела практически запертой в своей комнате их афинского дома, всего несколько раз она видела отца, и всегда он держался с ней холодно и надменно. Но разве она могла его в этом винить?

Даже сейчас, четыре недели спустя, Иоланта не могла поверить, что вела себя так опрометчиво, так глупо. Такое впечатление, что Алекос Деметриу околдовал ее.

Это было настоящее безумие. Приятное безумие. В силу своей наивности она считала, что сексуальная связь предполагает эмоциональную. Даже сейчас воспоминание о том, как безжалостно Алекос растоптал ее мечту, заставило Иоланту невольно поморщиться. Конечно, для него это был всего лишь секс. А она видела в Алекосе возможность спастись от нежеланного мужа.

– Иоланта? – холодно окликнул ее Талос. – Надеюсь, ты понимаешь, в какой отчаянной ситуации ты оказалась.

Удивленный взгляд Иоланты вернулся к отцу.

– Отчаянной? – настороженно повторила она. Последний месяц она провела, как в заключении, в компании книг и альбома для рисования, пока ее отец занимался своими делами и почти не разговаривал с ней. Его физическое и эмоциональное отчуждение задело ее сильнее, чем она могла предполагать, особенно после того, как от нее отказался Алекос. Иоланта никогда не была близка с отцом, но теперь она поняла, что только его любовь и забота позволяли ей жить как за каменной стеной. Что делало ее поведение на балу еще более глупым и непростительным.

– Ты испорченный товар, – объявил Талос. – И этого не исправить. Какой мужчина теперь захочет тебя взять?

Иоланта вздрогнула от этих слов. Они словно пришли из другого века. Но в мире ее отца – и в ее собственном – именно так и было.

– Тот, который меня полюбит… – шепотом произнесла она.

– Но какой мужчина полюбит женщину, которая бесстыдно отдалась первому встречному? – Талос покачал головой, и в его глазах мелькнула боль. – По правде сказать, Иоланта, я до сих пор в шоке. Я никогда бы не подумал, что ты способна на такое непослушание и распутство.

Иоланта сцепила руки и сжала их с такой силой, что ей стало больно.

– Папа, я понимаю, что совершила ошибку.

– Ошибку с ужасными последствиями, – уточнил Талос. Он со вздохом опустился в свое кресло, потирая виски. – Что я сделал не так, Иоланта? Почему ты так обошлась со мной? – Талос пристально посмотрел на нее. – Ты должна выйти замуж, – объявил он. – К счастью, Лукас изъявил желание взять тебя.

– Даже теперь? – с горечью произнесла она.

– Тебе повезло, что он готов мириться с твоим проступком.

Значит, теперь она должна быть счастлива, что получит Лукаса Каллоса, с горечью осознала Иоланта.

– У тебя есть выбор, – невозмутимо продолжил Талос, – остаться сидеть в моем загородном доме и позорить мое имя. Мне бы этого не хотелось.

Иоланта на секунду закрыла глаза.

– Я даю тебе день, чтобы подумать об этом, – сказал Талос с таким видом, словно оказывает ей величайшую милость. – Но не больше. Я не хочу, чтобы Лукас передумал.

Но Лукас наверняка это сделает, когда узнает всю глубину ее позора. Прошло четыре недели с той ночи с Алекосом, но у нее так и не наступили месячные. Дурнота по утрам, набухание грудей – все указывало на то, что она беременна. Возможно, Лукас и согласился взять подпорченный товар, но согласится ли он признать своим ребенка Алекоса? И не заслуживает ли Алекос права знать о том, что у него будет ребенок?

– Я подумаю, папа, – пообещала Иоланта, хотя перспектива связать свою жизнь с Лукасом Каллосом наполняла все ее существо тоской и отчаянием. Нет, прежде чем думать о Лукасе, она должна повидаться с Алекосом. Конечно, они расстались ужасно, но он сказал, что, если будет ребенок, он хотел бы об этом знать. Может быть, он отнесется к ней иначе, если узнает, что она ждет от него ребенка.

– Папа, – неуверенно начала она. – А что ты думаешь об Алекосе Деметриу?

Талос застыл, лицо перекосила гримаса отвращения.

– А что мне о нем думать? – рявкнул он.

– Разве он… разве он не годится мне в мужья?

Лицо отца потемнело, глаза сверкнули гневом, невольно заставив Иоланту сделать шаг назад. Никогда она не видела отца в такой ярости.

– Ты понятия не имеешь, кто такой Деметриу, – бросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Он использовал тебя, чтобы досадить мне. Он меня ненавидел с тех пор, как я выпустил на рынок программную систему, опередившую ту, что разрабатывал он. Его фирма оказалась отброшена далеко назад, и он обвинил в этом меня. Ты для него лишь часть его мести мне.

– Нет… – шепнула она. – Не может быть, чтобы…

– Уверяю тебя, – оборвал ее Талос, – все именно так.

Иоланта покачала головой, не желая признавать ужасную правду.

– Но откуда он узнал, что я твоя дочь?

Талос пожал плечами.

– Он мог как-то это разнюхать. С него станется.

– Но…

Ей вспомнилось, как Алекос обнимал ее, как его пальцы гладили ее щеку. Его нежность была искренней. Но потом ему вдруг понадобилось как можно скорее выставить ее из своей постели и из своей жизни.

Иоланта с болезненной тоской осознала: маловероятно, чтобы такой человек, как Алекос, вдруг заинтересовался ею. Наверняка у него имелся какой-то скрытый мотив, и это вполне могла быть месть.

– Я не могу в это поверить, – машинально сказала она, хотя на самом деле уже верила.

– Даже не сомневайся, – отозвался Талос. – И выходи замуж за Лукаса Каллоса.

Алекос уставился на объявление во вчерашнем номере «Афинаполи» и сказал себе, что его это не касается. Значит, Иоланта выходит за Лукаса Каллоса – унылого кавалера, который был с ней на балу. Она же говорила, что отец собирается выдать ее замуж. Ее отец… Талос Петракис.

Он ощутил острый прилив желчи, вспоминая, как в последний раз столкнулся со своим врагом лицом к лицу. Головорезы Петракиса выволокли его из номера, затащили в соседний переулок и избили до полусмерти. Алекос приходил в ярость от мысли, с какой легкостью Петракис нарушал закон. Избить человека, не последнего члена бизнес-сообщества, как какую-то подзаборную уличную крысу. Тот факт, что в свое время Алекос, действительно, мало чем отличался от подзаборной уличной крысы, только добавлял ему решимости отомстить Петракису.

Теперь ничто его не остановит. Ничто – и никто – не заставит его отступить от своей цели. Даже на миг. А что до Иоланты Петракис… Кто знает, что таилось в ее хорошенькой головке? Возможно, она намеренно напросилась к нему наверх, чтобы ее отец застал их вместе. А как еще Петракис мог узнать, где она была? И где был он?

Иоланта буквально прилипла к нему. Оглядываясь назад, Алекос мог только удивляться, с какой поспешностью она отдала незнакомцу свою девственность. Возможно, ей просто хотелось взбунтоваться против отца. А может быть, она не понимала, чем все закончится. В любом случае не имеет значения, была ли она коварна или наивна. Алекос не мог доверять ей. Он не мог доверять никому.

– К вам пришла какая-то женщина, – сообщил появившийся на пороге его кабинета телохранитель Алекоса Стефанос. После нападения Петракиса он нанял телохранителя, не желая, чтобы его снова застали врасплох.

Алекос удивился. Он никого не приглашал, и адрес апартаментов, которые он совсем недавно снял в Афинах, нигде не значился.

– Как она представилась?

– Она назвала только имя. Иоланта.