Ты только моя

– Кто вы на самом деле?

– Я уже ответил, ваше высочество, и вы испытываете мое терпение. А теперь садитесь в машину. – Елена расслышала угрожающие нотки в его голосе.

Она видела холодное удивление в янтарных глазах мужчины, но никакой жалости, никакого проблеска сострадания. Значит, у нее нет другого выбора.

Тяжело вздохнув, она села в машину.

Мужчина сел рядом с ней, и двери с громким стуком захлопнулись, нарушив звенящую тишину пустыни. Он бросил туфли ей на колени:

– Они могут вам понадобиться. – Мужчина говорил без всякого акцента, но совершенно явно он был арабом. Кадарцем. Его кожа казалась бронзовой, волосы – черными как смоль. Об острые скулы можно было порезаться.

Все еще испытывая страх, Елена надела туфли. Ее волосы спутались, колено было ободрано, а юбка классического темно-синего костюма – порвана.

Сделав глубокий вдох, она заправила волосы за уши и стряхнула остатки песка с лица. Выглянула в окно, пытаясь запомнить местность, но сквозь тонированное стекло почти ничего не было видно. Все, что она могла различить: зазубренные очертания гор в темноте и чудовищно мрачную пустыню Кадара. Это была маленькая страна на Аравийском полуострове. Великолепное побережье соседствовало с безжизненной каменистой пустыней.

Елена краем глаза взглянула на своего похитителя. Он сидел, расслабленный и уверенный, но не потерявший бдительности. Кто он? Зачем похитил ее?

И как ей теперь освободиться?

Елена заставила себя сосредоточиться. Холодный рассудок – противоядие от паники. Мужчина, наверное, один из мятежников, о которых говорил Азиз. Незнакомец сказал, что является будущим правителем Кадара, а это значит, что он хочет захватить трон Азиза. Похоже, он похитил ее, чтобы помешать их браку, если он, конечно, в курсе условий завещания.

Елена узнала о них, лишь когда встретила Азиза несколько недель назад на дипломатическом приеме. Его отец, шейх Хашем, недавно умер, и Азиз отпустил несколько саркастических шуток о необходимости скорого вступления в брак.

Глава Верховного совета в ее стране, Андреас Маркос, давно хотел сместить ее. Он утверждал, что юная неопытная женщина не в состоянии управлять государством, и угрожал на следующем собрании совета поднять вопрос о существовании монархии в Талии. Но если к этому моменту она успеет выйти замуж… если у нее будет муж, принц-консорт… тогда Маркос не посмеет открыто противостоять ей.

К тому же люди любят королевские свадьбы и будут рады празднику. Она популярна в Талии. Именно поэтому Маркос так и не решился свергнуть ее за эти четыре года. Так что замужество только укрепит ее позиции.

Это было отчаянное решение. Она любила свою страну, людей и хотела оставаться их королевой – ради них, ради отца, который дал ей жизнь и право быть королевой.

На следующее утро Елена отправила Азизу письмо с предложением встретиться. Он согласился, и она, не чинясь, выложила карты на стол. Ей нужен муж, который удовлетворит всем требованиям Верховного совета. Азизу надо жениться в течение шести недель, или он лишится своего титула. Они договорились заключить брак. Удобный союз без любви, который даст каждому супруга и наследников – одного для Кадара, одного – для Талии.

Судьба Елены висела на волоске, и свадьба с Азизом аль-Бакиром казалась единственным способом сохранить власть.

Но для начала надо выйти замуж. А для этого ей необходимо освободиться. Из машины не выпрыгнешь, придется подождать. Понаблюдать, изучить противника.

– Как вас зовут? – спросила Елена.

Мужчина даже бровью не повел.

– Халиль.

– Зачем я вам?

Он ответил ей непроницаемым взглядом.

– Мы почти на месте, ваше высочество. По прибытии вы получите все ответы.

Чудесно. Она подождет. Останется спокойной, сдержанной и продолжит подыскивать возможности для побега. И не важно, что ей очень и очень страшно. Так уже было раньше: земля уходит из-под ног, а она ничего не может поделать…

Нет, все не так, как раньше. Она не допустит повторения. Она выберется. Как-нибудь. И не позволит какому-то там мятежнику отменить ее свадьбу.

Халиль аль-Бакир снова посмотрел на королеву Елену. Она сидела прямо, гордо вздернув подбородок, с широко раскрытыми от страха глазами.

Он невольно восхищался ею. Попытка сбежать была безрассудна, но смела, и он неожиданно проникся к королеве симпатией. Он знал, каково это – ощущать себя загнанным в ловушку, но не сдаваться. Разве он в детстве не пытался сбежать от своего тюремщика Абдул-Хафиза много раз, хоть и знал, что это невозможно? В пустыне не было ни единого места, где мог бы спрятаться ребенок. И все же Халиль не оставлял попыток. Пытаться – значило бороться, а бороться – значило напоминать себе, что ты жив и тебе есть ради чего жить. Шрамы на его спине – следы тех самых неудачных попыток.

У королевы Елены не будет таких шрамов. Никто не обвинит его в том, что он плохо обходился со своей гостьей, независимо от того, что думает сама испуганная королева. Он задержит ее всего на четыре дня, пока не минут шесть недель и Азизу не придется отказаться от своих притязаний на престол. Тогда будет созван национальный референдум, чтобы решить, кто станет шейхом.

И он как раз намерен им стать.

А до тех пор, пока не пройдет голосование и он не сядет на трон, принадлежащий ему по праву, он будет начеку. Впрочем, он никогда и не позволял себе расслабляться – с тех самых пор, как ему исполнилось семь и отец выгнал его прямо с уроков, швырнул на острые камни перед кадарским дворцом и захлопнул дверь перед его носом.

«Ты не мой сын».

Тогда он в последний раз видел и отца, и мать, и свой дом.

Халиль поморщился от воспоминаний, все еще заставлявших его сжимать руки в кулак и пылать гневом. Сейчас он не будет думать о тех черных днях. Не будет вспоминать отвращение и даже ненависть на лице отца, которого он обожал, отчаянные крики матери, которую выгнали, чтобы всего через несколько месяцев она умерла от простого гриппа, лишенная элементарной медицинской помощи. Не станет воскрешать в памяти ужас, который испытал, когда его бросили в фургон и увезли в далекое, открытое всем ветрам поселение в пустыне, или самодовольное выражение лица Абдул-Хафиза, когда маленького Халиля бросили к его ногам, как мешок мусора.

Лучше уж думать о перспективном будущем, когда он, сын своего отца, отвергнутый ради ублюдка от любовницы, воссядет на трон королевства, править которым он был рожден.

Спустя двадцать минут джип остановился у временного лагеря, который последние полгода Халиль называл своим домом – с тех пор, как вернулся в Кадар. Он открыл дверь и повернулся к Елене, с вызовом смотревшей на него.

– Куда вы меня привезли?

Он холодно улыбнулся:

– Почему бы вам не выйти и не посмотреть самой?

Не дожидаясь ответа, он взял ее за запястье и потянул из машины. Кожа была мягкой и прохладной. Елена приглушенно вздохнула.

Она споткнулась о камень, попавшийся под ноги. Халиль пришел ей на помощь, не дав упасть, и почувствовал, как ее грудь на мгновение прижалась к его грудной клетке. Прошло много времени с тех пор, как он последний раз был с женщиной, и его чресла напряглись, а глубоко внутри зажегся огонь желания. Ее волосы, коснувшиеся его лица, пахли лимоном.

Халиль твердой рукой отодвинул ее от себя. У него нет времени на подобные пустяки, и тем более с этой женщиной.

Из второй машины вышел Ассад, его правая рука.

– Ваше высочество, – сказал он.

Елена автоматически обернулась, и Халиль с мрачным удовлетворением улыбнулся. Ассад обращался к нему, а не к непокорной королеве. Хоть Халиль официально еще не заявлял претензии на титул, верные ему люди обращались к нему так, словно он уже обладал им.

Он был поражен и обрадован тем, как много людей были преданы ему, несмотря на то что помнили его взъерошенным зареванным десятилетним мальчишкой, которого выбросили из дворца. Полгода назад он впервые вернулся в Кадар после десятилетнего отсутствия. Но люди все помнили.

Племена, живущие в пустыне и чтущие традиции, всегда возмущались внезапным решением шейха Хашема избавиться от жены ради любовницы, которая никому не нравилась, и от сына, которого он публично объявил незаконным.

Когда Халиль вернулся, они нарекли его шейхом племени, из которого происходила его мать, и сплотились вокруг него, настоящего шейха Кадара.

Но все равно Халиль никому не доверял. Преданность непостоянна, любовь мимолетна. Эти уроки дались ему болезненно, но он усвоил их. Единственный, кому он полностью доверяет, – это он сам.

– Мы с королевой хотим освежиться, – сказал он Ассаду по-арабски. – Шатер подготовлен?