Записки на ёлке

Гоша вынул из кармана куртки небольшую плитку шоколада, протянув её Свете.

– Вот, это тебе. Чтобы выздоравливала, – угрюмо отозвался мальчик, не смотря на одноклассницу. Вдруг и эта шоколадка окажется ужасной. Папа иногда может ударить маму за то, что она невкусно готовит, хотя мальчику и было вкусно, и защищал он маму много раз. Но папе всё равно многое не нравилось. А вдруг и Свете это всё не понравится, и она так же как папа ударит его или накричит. Гоша настороженно посмотрел в её сторону. На личике, среди румянца и сияющих болезнью глаз, просматривалась настоящая улыбка. А губы сказали робкое словечко – "спасибо". Гоша с облегчением закрыл глаза и расслабился. Всё в порядке.

Они сидели ещё несколько минут молча. Боялись не угодить друг другу. Смотрели украдкой друг на друга и тут же отворачивались, когда наступала секунда поговорить. Гоша для себя запомнил, что Свете идёт с двумя хвостиками на голове. И этот белоснежный свитер очень украшает её. Он заметил, какие большие и яркие у девочки глаза. Запомнит и это, чтобы когда-нибудь рассказать Свете. Вдруг она не знает. Да и вообще она чем-то похожа на ту Снегурочку, которую он видел в первом классе на утреннике. Кукольные губы, румяные щёки и русые пышные волосы.

Света снова начала кашлять, отвернувшись от Гоши.

– Ну вот, опять поднимается температура, а я так устала болеть.

Без лишних слов Гоша приложил свою тёплую ладонь ко лбу девочки, затем к своему и громко цыкнул.

– Тогда и у меня поднимается. У нас одинаковые лбы. Значит, мы с тобой как в "Аватаре".

– Как где?

Гоша оживился, повернувшись всем корпусом к однокласснице.

– О, ты что не смотрела это кино? "Аватар". Да ну, не верю. Мы с папой уже два раза ходили. Там есть синие человечки, племя Нави. И они…

Он увлечённо, почти взахлёб, начал рассказывать то, о чём она не знала. Какой-то чужой киношный мир, который Света, как и школу пропустила по состоянию здоровья. И таким это упущение казалось интересным. Когда о нём, сидя уже совсем рядом рассказывает Гоша. Из окна было видно как замигала яркими точками гирлянда на больничной ёлке. В комнатке постепенно становилось тесновато, пациенты и люди с мороза собирались на вечернее свидание. Кот с батареи давно сбежал под ёлку, спрятав свою недовольную морду в шерстяных лапах. Гоша, жестикулируя руками, тараторил о фантастических вселенных, в существование которых свято верил. А Света слушала молча и, на удивление мальчишки, смотрела с диким интересом. В его разговоры она, нахмурив задумчиво брови, вставляла вопросы о "Звёздных войнах" и "Хоббитах". Ей было вправду интересно и очень смешно – глотая окончание слов, Гоша прыгал с темы на тему, будто голова его лопалась от очередной мысли и её срочно нужно было рассказать. В его горле давно пересохло от слов и глаза, наполненные азартом, бегали по людям вокруг. Мальчик долго говорил про игры, "Пиратов Карибского моря" и с умилительным для окружающих рассказывал, что в прошлом году у него появилась собака Чарли…

– Ты ешь шоколад, ешь, а то растает.

Девочка с улыбкой развернула плитку и отломила маленький кусочек. Они оба не знали, сколько прошло времени, в норме ли их температура. В маленькой комнатке, как на настоящем свидании без умолку оба болтали как давние друзья, вдыхая новогодний запах, который приносили в помещение посетители. Холодок и запах снега. Знакомый аромат праздника. Кажется, и Света стала его ощущать, когда делала глубокий вдох носом. Она умиротворённо закрывала глаза, когда открывалась дверь и края её губ невольно изгибались в улыбке. С ней улыбался и Гоша. У него не было в кармане денег на маршрутку и нужно снова топать целый час домой, но он улыбался. Она довольна. Та девочка, к которой он так неосознанно шёл пешком. Ради неё тратил последние деньги на шоколадку в магазине. Чтобы она была рада, сидя рядом.

Когда за окном вечерняя тьма накрыла больничную территорию целиком, Гоша посмотрел на часы у регистратуры и разочаровано вздохнул.

– Мне уже домой надо. Папа скоро вернётся с работы.

Света грузно вздохнула, опустив голову.

– Да, и мои родители скоро приедут ко мне.

Они оба сидели молча, смотря на уже пустую комнату. Её заливал неяркий свет от старенькой люстры и, благодаря тёмно-синим стенам с нарисованными снежинками, всё стало похоже на сонное царство. Вот и женщина в регистратуре, кажется, задремала.

Гоша знал, что останься он ещё на пару минут, дома получит подзатыльник. Хотя нет, получит он его и так, ведь со школы уже наверняка звонили. И эта надвигающаяся опасность перерастала в невообразимое ощущение радости. Каждый замеченный предмет, каждая случайная мысль вызывала в нём прилив счастья. Но уходить всё равно надо.

Напоследок, когда Гоша надевал варежки и натягивал шапку, он решил взять ещё одну попытку вызвать у одноклассницы приступ радости, вспомнив громко шутку из недавнего выпуска КВН.

Света поднялась со скамейки и тихо засмеялась.

– Смешно.

– И ещё одну помню…

Она взяла одноклассника нечаянно за руку и посмотрела с улыбкой в лицо. В самые глаза. Без испуга и смущения. С большой просьбой.

– Гоша, а ты ещё придёшь ко мне?

Мальчик вытянулся по струнке и крепко стиснул зубы. По голове как будто кто-то из ребят ударил тяжёлой подушкой, а от этого удара стало непонятно. Приятно. Тепло на душе. И странно ему становится от того, что ни единого слова не получается сказать. Ни единого звука издать. Тоненькие пальцы одноклассницы держат его за рукав и Света терпеливо, с надеждой ждёт ответа. А он не знает, не знает, что говорят в такие моменты. Зачем она так красиво смотрит на него?

– При… приду. У меня же ещё дома для тебя вторая шоколадка.

Света отпустила его руку и, кашлянув, расплылась затем в милой улыбке.

– Не надо шоколадку. Принеси конфетку. "Рачки" называется. Знаешь такую? – Гоша повёл плечами. Не знает, но постарается узнать. – Я её когда ем, представляю, что прямо сейчас Новый Год.

Скрипучая деревянная дверь со всей силы хлопнула и вытолкнула пятиклассника на тёмную тропинку под фонарь. Снег уже не кружил, лицо обдавал тёплый холод, а со всех сторон на него смотрел суетной вечерний город: он торопился с работы, летел по делам в новогодние магазины и засматривался на яркие огоньки, волны мишуры на ёлке за забором. Мальчик прошёл за ворота и обернулся, чтобы посмотреть в окошко палаты Светы. Она была там. Любовалась вечерними огнями и с улыбкой махала рукой своему новому другу. Рачки. Надо не забыть принести ей "Рачки".

Птица хочет быть свободной

Из окон больницы в любой год хорошо было видно, как в университете через два квартала запускают салют. Каждый год студенты начинают этот городской марафон фейерверков в середине декабря. После того, как прогремит последняя университетская дискотека.

Рома шёл по пустынным коридорам одного из корпусов и нёс в руках тяжеленную коробку. Широкий коридор, соединявший два корпуса, был словно портал в иные измерения. Переход с факультета испанского языка в факультет французского. В зимний период этот портал превращался в небольшое поселение – окна украшали рисунки с Эйфелевой башней и круассанами с одной стороны, а красотки, танцующие танго, и тореадоры с быками с другой стороны. И всю красоту собой скрывали огромные цветные лампочки, что называют праздничной атмосферой и этот кошмарный серпантин, свисающий с потолка до пола. Сегодня четвёртая суббота уходящего года и в большом актовом зале готовилась как всегда громкая дискотека. О ней говорили все, слышали все и даже кто-то бывал на ней, но никто никогда не мог рассказать, что это за событие. Никто на утро не мог вспомнить той зажигательной ночи. Знали только, что это было сказочное место и время. Единственный день, когда университет был открыт до пяти утра.

До вечера корпуса пустели, гоняя тёплый воздух по пустым аудиториям. Все студенты смывались единой волной готовиться к предстоящей тусовке: собирать последние деньги на выпивку, стирать и тут же гладить одежду, отрабатывать похмельные дни на подработках. Преподаватели в этой суматохе подыгрывали будущим лингвистам и, отменив лекции, ехали на предновогодние распродажи по рынкам. Рома был избавлен от пьяного загула. В общаге его ждал уже собранный чемодан и билет на самолёт до Владивостока. К родителям, подальше от суеты. Осталось лишь занести тяжеленный хлам в актовый зал. И он был свободен.

Парень с трудом открыл дверь, закатил глаза и семенящими шагами пошёл вперёд. Его съедала жажда поскорее скинуть обременение с рук и смыться подальше. От всего. Актовый зал встретил его тишиной. А как же шумная подготовка, бутылка портвейна на каждого и орущая из всех щелей музыка? Неужели не так готовят дискотеку века? Никого. Только стук молотка в дальнем углу.

Рома шагнул вперёд и, наткнувшись на ещё одну коробку, тихо выругался. Куда ж это всё поставить? Не видно ничего, кроме картона с надписью – "ОСТОРОЖНО, СТЕКЛО".

– Эй, здесь кто-нибудь есть?

Стук в углу стал сильнее. Он звучал тяжело и походил на чью-то издёвку, словно вошедшему кто-то мстит. Лавируя между чем-то громоздким, парень, в конце концов, сбросил коробку на пол, услышав тихий звон. Замечательно, он что-то разбил.

– Ты только что убил собственность универа. Поздравляю тебя с этим, – с дальнего угла послышался, наконец, строгий голос. На высокой лестнице стоял парень и усердно прибивал к потолку рейку со шторами. Чтобы мир не видел, какое безумие по ночам творится в стенах почитаемого заведения.

Перешагнув через груду проводов и гирлянд, студент прошёл ещё дальше по свободному пространству. Слишком просторному. Ну и да! Он с удивлением смотрел на окружающее пространство, в котором ни следа не было от былого актового зала. Многочисленные коробки, плакаты, скиданные в бесформенную кучу, пакеты с мишурой, на сцене здоровые колонки располагались далеко от понятия "по фен-шую" и лишь диско-шар стоял посреди зала как на своём месте.

– Тебе что-то ещё надо? – парень на лестнице не отрывался от своей работы, перебивая своим грубым голосом стук молотка. По его напряжённому тону было слышно, что вот-вот и от очередной неудачи в борьбе с гвоздями он взорвётся триадой матерных слов.

Рома удивился быстрому переходу на "ты" и, взяв с маленького столика горстку гвоздей, подошёл к лестнице.

– А ты что тут один? Всё вот это организуешь.

Парень промычал в ответ.

– Теперь ясно, почему тут такая разруха, – Рома усмехнулся и заметил, что с угла зал выглядит ещё более удручающим.

Тот, что был на лестнице, наконец-то остановил свою работу и спустился на пару ступенек вниз, положив молоток в карман велюрового пиджака. Что делать, если красивый и опрятный внешний вид для него на первом месте? Он поправил движением левой руки причёску и притворно кашлянул. Костя. Так его звали. И дискотека ему досталась в наказание за все грешки перед университетом за семестр: увёл весь второй курс четыре раза с факультетского собрания, прогулял пары в целом двадцать раз, курил в корпусе на парадной лестнице в целом двести пятнадцать раз, спорил с преподавателями триста шестьдесят пять раз. Да, оказалось, лингвисты тоже любят посчитать На втором курсе, прощупав почву взаимопонимания с однокурсниками, Костя перешёл на сторону тёмную, праздную. Со стороны был приличным и правильным парнем, безупречный французский и в этом роде, а за стороной отрывался от этой правильности как мог. Человек, личность, "всё сам". Теперь, стирая старательно белым платочком следы от гвоздей на пальцах, платил за неправильность сполна.