Будь со мной

Зрачки Шеннон расширились. Она отступила назад и задышала чаще:

– Мне надо переодеться. Ты уверен, что можешь посидеть с Колби?

Дело было в том, что, когда Тони встречался с мальчиком, тот смотрел на него с недоверием. Не помогли ни мороженое, ни фокусы с монетами.

– Не волнуйся, я справлюсь. Не торопись.

– Спасибо. Но я только переоденусь. Вопрос о вещах мы обсудим позже, Тони, то есть Антонио.

– Я предпочел бы называться Тони.

Ему нравилось, как она произносит это имя.

– Хорошо, Тони.

Шеннон направилась в спальню.

На сей раз она шла так быстро, что невольно чуть покачивала обтянутыми узкой юбкой бедрами. Желанию снять эту юбку с ее прекрасного тела придется подождать, пока они не разберутся с первоочередной проблемой.

Как объяснить Шеннон, что он назывался Тони Кастильо чуть ли не дольше, чем помнил себя Антонио Мединой?

У него даже был документ, подтверждающий, что его имя – Кастильо. Создать новую личность оказалось не так сложно. Все было прекрасно, но кто-то каким-то образом сумел обнаружить имена, под которыми скрывались он и его братья. Кстати, надо связаться с братьями. Обычно они беседовали друг с другом пару раз в год. Но сейчас им нужно сообща выработать план действий.

Тони достал из кармана телефон и перешел в столовую, откуда мог наблюдать за мальчиком, не рискуя его разбудить. Набрав номер Карлоса, он оставил сообщение на автоответчике. Затем связался с Дуарте.

– Поговори со мной, о брат мой, – послышался голос Дуарте Медина.

– Думаю, ты уже знаешь, – сказал Тони.

– Разве может быть иначе?

– Где Карлос? Он не берет трубку.

– Его срочно вызвали на операцию. С ним не будет связи еще часа два. Похоже, он в курсе, но ты же знаешь нашего братца.

– Если пациент в нем нуждается…

– Да-да.

Может пройти несколько часов, прежде чем им удастся связаться с Карлосом – он специализировался на самых сложных операциях.

– Есть какие-нибудь мысли о том, как произошла утечка? – поинтересовался Тони.

В ответ он услышал злобное замысловатое проклятие.

– «Глобал интрудер» заполучил мою фотографию, когда я навещал нашу сестрицу.

Их сводная сестра, Элоиза, была дочерью короля Энрике и женщины, с которой у него был роман вскоре после приезда в Штаты. Энрике тогда еще оплакивал свою погибшую жену. Его мучило чувство вины, но, кажется, не настолько сильно, чтобы не прыгнуть в постель другой женщины. А потом она вышла замуж, и ее муж воспитал Элоизу.

Тони видел сестру только однажды, за несколько лет до того, как уехал с острова. Он тогда был подростком, а ей было семь лет. Теперь она замужем за представителем семьи, имеющей огромный политический вес и толстый кошелек. Может быть, она обрушила прессу на их головы ради дополнительного пиара для своих новых родственников? Дуарте вроде бы считает, что анонимность нужна ей не меньше, чем всем остальным. Но, возможно, он ошибается.

– Зачем ты ездил к Элоизе?

– По семейным делам. Это уже не важно. Родственники ее мужа тоже были там. Сноха Элоизы, жена сенатора, поскользнулась на причале. Я поддержал ее, дабы она не свалилась в воду. А какая-то репортерша сидела на дереве и все сфотографировала. Казалось бы, ну и что? Ее интересовали сенатор Лэндис и его супруга. Я так и не понял, как попал под прицел, но факт остается фактом. Мне очень жаль, что из-за этого пострадал ты.

Невозможно жить затворниками. В глубине души Тони всегда знал, что их разоблачение – только вопрос времени. Он сумел прожить четырнадцать лет под чужим именем, два его брата – еще дольше.

– Нас всех иногда фотографировали, – заметил Дуарте. – Ведь мы не вампиры. Но просто не верится, что она смогла вычислить меня. Какое-то дикое невезение.

– И как ты собираешься бороться с этим невезением?

– Лягу на дно, чтобы перегруппироваться. Дай мне знать, когда свяжешься с Карлосом.

Отключив телефон, Тони вернулся в гостиную, сел на край дивана и стал читать сообщения. Его почтовый ящик был переполнен. Затем он вошел в Интернет, решив посмотреть, что происходит там. И обмер, ибо творилось нечто невероятное.

Оказывается, его отец много лет назад умер от малярии. Ложь.

Карлос сделал пластическую операцию. Опять ложь.

Дуарте удалился в один из тибетских монастырей – наглая ложь.

А потом Тони прочитал рассказы о себе и Шеннон. Они в целом соответствовали действительности. История любовницы принца пустила корни и разрасталась. Он почувствовал себя виноватым. Все эти помои вылили на Шеннон из-за него. Но пресса будет безумствовать и дальше. Вскоре всплывет история ее мужа-жулика. Тони захлопнул телефон.

– Неужели так скверно? – спросила появившаяся в дверях Шеннон.

Она переоделась в джинсы и открытую майку. Ее золотистые волосы падали на плечи. Она выглядела не намного старше своей няни. Вот только глаза. Усталые, грустные глаза.

Тони откинулся на спинку дивана и вытянул ноги:

– Интернет словно взбесился. Наши адвокаты уже занялись этим. Надеюсь, мы скоро узнаем, откуда подул ветер, и заткнем дыру. Но загнать джинна обратно в бутылку нам не по силам.

– Я с тобой не поеду.

– Это не прекратится. – Тони старался говорить спокойно. – Утром, если не раньше, на тебя налетит толпа репортеров. Кортни почти наверняка попадется на удочку какого-нибудь ловца сплетен. Твои друзья займутся продажей наших фотографий. Возможно, они используют Колби, чтобы добраться до меня.

– Значит, между нами все кончено.

– Ты думаешь, кто-нибудь поверит, что мы действительно расстались?

Шеннон потянулась к своему спящему сыну, погладила его по голове и хотела взять на руки.

Тони попросил:

– Не спеши относить его в детскую. – Будь его воля, они уже через пять минут сидели бы в машине. – Неужели кто-нибудь поверит, что между нами все кончено? – повторил он. – Все решат, что мы выбрали очень удачное время для ссоры.

– Но мы расстались еще на прошлой неделе, – возразила Шеннон.

Ну что с ней делать?