Пламя желания

Ее сердце переполнилось материнской любовью, когда она посмотрела на маленький носик Томаса и его пухлый рот. Она всегда хотела детей и мечтала о большой семье, потому что была единственным ребенком. Если она и Портер поженились четыре года назад, то непонятно, почему у них так долго не было детей.

– До аварии ты видела его всего пару часов. – Портер свернул на уединенную дорогу, по одну сторону которой располагались гигантские дома, скрытые за ухоженными живыми изгородями, а по другую было море.

– Время не имеет значения. Он ребенок, мой ребенок… – Она погладила пальцами его маленькую и мягкую ручку. – Наш ребенок. Это меняет всю жизнь. Достаточно минуты. Часа. Пары часов. Это должно было отложиться у меня вот здесь. – Она постучала пальцем по своему лбу.

– А свой брак ты не должна помнить? – спросил он с усмешкой.

Она почувствовала раскаяние, понимая, что Портер тоже переживает.

– Прости. Тебе тоже тяжело.

– Ты жива, а это главное. – Он говорил сурово и сдержанно, ведя машину по дороге, вдоль которой росли деревья. – С остальным я справлюсь.

– Ты словно говоришь мне, что я не должна разочаровываться.

– Не торопись. – Он держал руль обеими руками, лучи послеобеденного солнца падали на его дорогие наручные часы. – Ты многое пережила.

– А как ты пережил прошедший месяц? – спросила она. – Твой ребенок был в хирургии, а жена – в коме. Ужасная ситуация.

– Это не имеет значения, – резко ответил он. – Я уже в порядке.

Ее губы изогнулись в улыбке, когда автомобиль затормозил перед дорожным знаком.

– Ты один из тех мужчин, которые не хотят казаться уязвимыми? – спросила она.

Их взгляды встретились в зеркале заднего вида. Портер смотрел на нее серьезно.

– Я из тех, кто думал, будто все потерял, – ответил он.

И в этот момент ее испуганное сердце немного оттаяло.

– Но все не так радужно, – сочувственно произнесла она. – Я ничего не помню о нас.

На пустом перекрестке он повернулся, чтобы на нее посмотреть, опершись локтем о спинку сиденья. Ткань рубашки натянулась на его мускулистой груди.

– Ты и наш сын живы. Это самое важное для меня.

С тех пор, как она пришла в себя в больнице, между ними чувствовалась напряженность. У него по-прежнему были ответы на все вопросы, но она не могла их узнать. Но теперь, видя искренность в его взгляде, ей захотелось его обнять и ощутить себя в его объятиях. И почувствовать, что его объятия ей знакомы. Протянув руку, она легко коснулась его локтя.

Водитель стоящего позади них автомобиля посигналил, и она отдернула руку. О чем она думает? Кроме того немногого, что он ей рассказал, она ничего не знает ни о нем, ни об их семейной жизни. Ни о том, какое будущее их ждало, если бы не автокатастрофа.

Однако ради Томаса она и Портер должны попробовать договориться. Возможно, в наступающее Рождество их семью ждет чудо?

Нервно поерзав на сиденье, Алэйна принялась теребить пальцами детскую погремушку:

– Можно мне спросить тебя о прошлом?

– Почему ты не сделала это раньше? – Он не сводил взгляда с дороги.

– Потому что… Мне было страшно, что ты ответишь.

– Что изменилось?

– Мы не в больнице. Тут нет врачей, которые заставляют меня думать, настаивая на том, будто я должна помнить только то, что я готова помнить. Они просили меня не стараться вспомнить все сразу, но я только сильнее волновалась и у меня появлялось больше вопросов. – Она должна знать. Как она будет настоящей женой Портеру и матерью Томасу, если даже не знает, кто она или как они стали семьей?

– Ты веришь, что я отвечу правдиво? – Он посмотрел на нее, и его глаза потемнели.

– А какой смысл тебе лгать?

Ей стало любопытно, не задала ли она ему провокационный вопрос. Она ждет искренности от человека, которого едва знает. Но у нее нет иного выхода.

– Как мы познакомились? – спросила она.

– Моя фирма делала пристройку к музею, в котором ты работала. Ты увидела игру моих мышц, и мы поженились.

У него в самом деле были впечатляющие мускулы, и она понимала, почему Портер привлек ее внимание. А чувство юмора прибавляло ему привлекательности.

– Ты говоришь глупости, Портер.

– По-твоему, у меня нет чувства юмора? Ты ранила мое эго.

– На этой неделе нам было не до шуточек.

Ей было чертовски страшно в больнице. По ночам она ходила по коридорам, потому что не могла спать. Она как одержимая проверяла ребенка и молилась о том, чтобы вспомнить хоть какие-нибудь события последних пяти лет.

Больше всего ее интересовал загадочный и красивый мужчина, который ежедневно проводил с ней несколько часов.

– Верно. Надеюсь, мы все исправим. У нас впереди курортный сезон, чтобы расслабиться, заняться ребенком и заново узнать друг друга. – Он пристально смотрел в ее глаза в зеркало заднего вида. – Не сомневайся, я напомню тебе, почему мы влюбились друг в друга.

От его слов она почувствовала желание, смущение и волнение. Она с трудом сглотнула. Но это не помогло ей успокоиться. Хотя она не помнит Портера, он был частью ее жизни. Ей остается только жить дальше и стараться восстановить воспоминания.

И выяснить, что этот человек – ее муж – значил для нее в прошлом. И что он значит для нее сейчас.

* * *

Портер Рутгер чувствовал себя ужасно.

Но впервые за долгое время он понадеялся, что все можно исправить.

Он крепко сжимал руками руль, везя жену и сына домой из больницы. Прошедший месяц он беспокоился о том, оправится ли Томас от первой операции, во время которой ему исправляли косолапость. Задавался вопросами о возможных скрытых последствиях аварии для ребенка.

А его жена все это время была в коме.

Портер разомкнул стиснутые зубы, разглядывая знакомую пляжную дорогу, ведущую к дому, который они приобрели после того, как им в третий раз не удалось зачать ребенка при помощи ЭКО. До усыновления Томаса их брак трещал по швам от их постоянной борьбы со стрессами из-за бесплодия.

Портер и Алэйна жили как в аду задолго до аварии. Он решил, что они достигли дна, когда связались с адвокатом по поводу развода. Они уже собирались подписать документы о разводе, когда раздался телефонный звонок – им сообщили о том, что они могут усыновить ребенка. Больного ребенка, которому требуются операции и годы физиотерапии.

Решение об усыновлении они приняли не сразу. Они начали процесс усыновления два года назад, когда стало ясно, что зачать своего ребенка не удастся. Тогда они столкнулись с еще большими страданиями от ожидания. Их брак не выдержал дополнительного стресса.