Тайна Моники Джонс

Неужели происходящее не сон?

Внезапно у дома мелькнула тень, заставив меня прижаться к окну. Через секунду небо с грозовым ревом раскололось на две части от молнии и в ее вспышке я увидела, что то была Моника, смотрящая прямо на мою комнату на втором этаже. Бледное, как у утопленницы, лицо неоновые лампы гостиной окрасили ядовито-розовым и фиолетовым, к правой щеке прилипли мокрые, черные как смоль волосы, челюсти плотно сжаты, а губы посинели от холода. Все это предстало перед моими глазами на краткий миг, но его мне хватило, чтобы от неожиданного испуга свалиться с глухим стуком с подоконника. Даже не пискнув, я тут же сорвалась с пола, снова прильнула к окну, но Моники там уже не было. Сердце отбивало бешеный ритм в районе горла, дыхание сбилось, а когда зазвенел мобильный, я отскочила от окна, крикнув в пустоту. На экране высветилось «Моника», я дрожащими руками схватила телефон.

– Элисон… я ушла из дома…

– О господи, да, я только что тебя видела!

– О чем ты, я только вышла… это ужасно…

Тут связь начала прерываться, насмешливо шипя мне в ухо.

– …услышала… жна успокоиться…

– Стой, ты пропадаешь, – я вцепилась в мобильный до боли в пальцах, чувствуя, что происходит что-то ужасное, – Моника, я тебя не слышу!

– Не переживай… том тебе расскажу… кажется, я все поняла… проверить…

Я громко застонала, боясь, что звонок оборвется, что и произошло.

– Моника? Моника!

Предчувствуя беду, я побежала к маме в комнату, бессвязно что-то лопоча. В комнате ее не оказалось, я молниеносно сбежала по лестнице на первый этаж, где меня встретили только стены. В горле заклокотало, я громко застонала от бессилия, и тут входная дверь открылась и насквозь промокшая мама, без зонта, ввалилась в комнату. Завидев меня, она переменилась в лице, с нарастающим беспокойством спросив:

– Элисон, что случилось?!

В ту ночь я подняла полгорода, но Монику не нашли. Поссорившись с родителями, она убежала в ночь, пропав, как будто ее не существовало. Листовки на каждом столбу, объявления по телевизору, полицейские во главе с шерифом и весь город в качестве добровольцев, круглосуточно ведущих поиски, вертолеты, вызванные из Сиэтла, над Изумрудным лесом, водолазы у Лунного озера. Ничего.

Так нас с Кэтрин осталось двое.

Но я ее найду. Моника не могла исчезнуть бесследно, а значит, рано или поздно я ее найду.

На следующее утро после исчезновения Моники я сидела в палате Анны, отрешенно глядя на ее бесстрастное лицо в глубоком сне по ту сторону жизни. Этой ночью не спал весь город. Шериф после допроса мистера и миссис Джонс принялся за меня, и казалось, в его планах было вытрясти из меня душу в попытках найти хоть какую-то зацепку. Я бы отдала ее и так, да только, бессильно задыхаясь от слез, подтвердила, что Моника в самом деле поссорилась с родителями и ушла из дому.

– Элисон, за десять лет вашей дружбы Моника не раз, повздорив с родителями, сбегала из дому. И всегда, я подчеркну, всегда, без исключений, приходила к тебе.

Я до боли сжала челюсти в попытке остановить бесконечный поток соленых слез, но только еле слышно заскулила. Отчаянье снопом красных искр засверкало перед глазами, я сделала глубокий вдох, пытаясь совладать с собой, но все попытки были жалкими и безуспешными. Я рассказала шерифу, как Моника по телефону сказала мне о своем желании успокоиться и проверить что-то. По словам же мистера и миссис Джонс, их дочь стала невольной свидетельницей приватного разговора, поняла все превратно и, устроив скандал, убежала.

Моника на самом деле иногда срывалась и закатывала истерики родителям, но это происходило лишь тогда, когда мистер и миссис Джонс переставали видеть черту между строгостью и пассивной агрессией, что случалось редко, ведь большую часть времени Моники для них просто не существовало. Исключением стала эта ночь, когда она услышала часть разговора о работе Джонсов, поняв все услышанное по-своему. О чем именно шла речь, Джонсы рассказывать отказались, для начала предложив шерифу связаться с мэрией Сиэтла для разрешения дачи показания вопреки их подписке о неразглашении информации. Блуждая в лабиринтах собственного ужаса от исчезновения Моники, я не придала всему этому должного значения. В моей голове четко сложилось мнение о том, что в их семье на самом деле случился обычный раздор, да только в связи со всеми событиями Моника направила негодование в другое русло, решив проверить кое-какие свои теории.

Когда я справилась с горьким удушьем и мое дыхание выровнялось, шериф Хоук положил на стол большой желтый конверт.

– Вот это полчаса назад пришло на мое имя в участок. Анонимно.

Я быстро заморгала, пытаясь вернуть красным от недосыпа и слез глазам четкость зрения. Одного взгляда хватило, чтобы узнать в бумагах «Наследие Эмброуза». Карты и флешки рядом не было, а спрашивать об этом я поостереглась, да и не успела – шериф Хоук незамедлительно начал высказываться на сей счет:

– «Красный маяк», да? Путешествия во времени, воздействие на разум человека через туман… таинственные фантомы-убийцы, – у шерифа в голосе звучало злое разочарование, он осуждающе посмотрел на меня, – автор сего… творения – это небезызвестный миру наш земляк мистер Ньютон, отец Анны. Вы… расследовали что-то, да? Господи… Я понимаю мисс Ньютон, тяжело не верить в небылицы, которыми с детства пичкает тебя отец. Та же мисс Сандерс и в НЛО с русалками верит. Мисс Джонс, она никогда бы не осталась в стороне. Но ты, Элисон! Как девушка твоего склада ума, одна из лучших учениц школы Эмброуза может повестись на это? Я благодарен неизвестному отправителю, который открыл мне глаза на то, почему в последнее время ваша дружная компания вела себя крайне подозрительно. Ты думаешь, весь обрушившийся на Эмброуз ужас – вина «Красного маяка»? Спешу тебя разочаровать. Смерть Эмбер Роуз на самом деле убийство. И я, скорее всего, буду гореть в аду за то, что не раскрыл это преступление в таком маленьком городе. Хотя я уже в преисподней, ведь какое-то пьяное чудовище столкнуло красивую молодую девушку с лестницы… а я его не нашел. Любимцев Эмброуза, известных как «французы», сгубила их беспечность. Были кое-какие подозрения касаемо Лили, но они точно пепел на ветру развеялись по воздуху, стоило копнуть глубже. Скот, сбивший Анну, наверняка очередной пьяный студент, вернувшийся на выходные к мамочке. И Моника. Тут вариантов множество. Все мы знаем, какой у нее свободолюбивый характер. Я бы был уверен, что она просто напросто сбежала, но она точно не бросила бы свою лучшую подругу, нет, считай, сестру, Элисон Блэк. Сговор тоже никто не отменял, но я вижу, как ты убиваешься в неведении о том, где Моника сейчас. Но послушай меня сейчас внимательно. Не смей связывать все несчастья с «Красным маяком». Это городская легенда. Точка. Или вместо помощи в поисках подруги ты будешь рассказывать психологу о своей вере в теории заговорах.

Шериф Хоук в досаде сложил губы в тонкую линию, устало покачал головой, в его глазах я видела неподдельное огорчение по поводу того, во что мы с девочками верим. Мне же казалось, что переубедить меня в обратном не смогут даже пытками. Мы с девочками пережили и узнали слишком многое, чтобы скептицизм шерифа Хоука просто передался мне воздушно-капельным путем. Но ни о каких подозрений теперь ни слова. Разберусь сама.

В это воскресное утро собирались напечатать и распространить листовки с информацией о пропаже Моники, по факсу они будут отправлены во все автозаправки и супермаркеты страны. Надеюсь, вознаграждение в сумме двести пятьдесят тысяч долларов вдохновит того, кто что-то видел, связаться с полицией. К обеду создадут специальный центр, он будет организовывать поисковые отряды. А пока нужно проверить шахты.

Я в который раз поправила одеяло Анны. Кэтрин сейчас еще наверняка на допросе, а больше я никому не доверяю. Значит, шахты придется проверить одной. Липкий страх обволок тело и разумом в придачу, но я только зло сжала челюсти. Просить помощи не у кого, шериф Хоук ясно дал понять, что будет в случае хоть одного слова о «Красном маяке». Можно выдумать, что шахты ни при чем, но лес и так разберут по камешку.

Мама помогает мистеру и миссис Джонс чем только может, значит, хватится меня не сразу.

– У тебя бы уже была сто и одна идея, где искать Монику, правда? – Я расчесала Анне волосы и незаметно покинула больницу, отключив телефон.

Все в какой-то дикой спешке бегали по широким коридорам больницы, до мне никому не было дела. Лучших условий и не придумаешь. Врезавшись в кого-то на выходе из палаты, я стремглав помчалась к своему пункту назначения.

Уже на опушке леса я застопорилась, спрашивая саму себя, не слишком ли глупо идти в логово врага без всякого оружия. У меня вырвался нервный смешок, я прикрыла рот ладонью, икнула и собиралась уже шагнуть в Изумрудный лес, как вдруг затылком ощутила на себе изучающий взгляд. Зная, что за спиной у меня находиться заправка мистера Тони, я нервно обернулась и встретилась взглядом с огромными глазищами. Белый кот, медленно покачивая задранным пушистым хвостом, настороженно следил за каждым моим движением, выглядывая у одной из заправочных колонок. Стоило мне сделать шаг в сторону лесной чащи, как кот громко зашипел и дернул когтистой лапой.

Деревянная дверь служебного входа автозаправки распахнулась с грохотом, как будто открытая с ноги, и через дорогу я увидела мистера Тони, одетого в мешковатые джинсы и высокие резиновые сапоги болотного цвета. Шаркая ногами, он худыми длинными руками взял не прекращающего шипеть кота на руки и прижал его к застиранной белой майке.

– Заткнись, Люцифер! – рявкнул мистер Тони, но, проследив взгляд кота, поднял на меня тяжелый взгляд. В нем сложно было увидеть что-то еще, кроме равнодушия и еле заметного раздражения, но меня будто парализовало.

Вместо того, чтобы скрыться за деревьями в метре от меня, я застыла как статуя, не спуская глаз со странной парочки. Кот зашипел громче прежнего, и, пока я взвешивала все за и против падения в обморок, мистер Тони, повернувшись ко мне спиной, направился обратно к себе.

– Не твое собачье дело! – грозно сказал он коту, как бы странно это ни звучало. Стряхнув с себя оцепенение, я рванула в лес, справедливо полагая, что это более безопасное направление, нежели через дорогу к заправке мистера Тони.

После ночного ливня Изумрудный лес тонул в слякоти, я пару раз увязла в грязи, но упорно шла, не меняя маршрута. Бесстрашно оглядела засыпанный песком старый колодец, он знатно напугал нас в прошлый визит. Педантично обследовала огромные каменные валуны и всю остальную местность. Только часа через два вышла к знакомой синей листве. Понимая, что меня уже наверняка спохватились, я тем не менее не могла приостановиться даже на долю секунды. Пробравшись сквозь тесно растущие деревья, получив добрую порцию свежих ссадин от хлестких веток, миновала ярко цветущую сирень и вышла на маленькую поляну перед молчаливой каменной аркой. Ни дверей, ни черного экрана для ввода пароля не было. Вход в шахту исчез бесследно.

Из меня словно выпустили весь воздух, я мешком упала на колени, разрыдавшись до боли в груди. Не могу точно сказать, что или кого я ожидала здесь увидеть, но голые каменные глыбы заставили поверить, будто я узнала об исчезновении Моники во второй раз. Я склонилась над землей, хрипя и задыхаясь от слез. Где она? …Моника самая храбрая из всех, кого я знаю, но через что сейчас она проходит? Совсем одна… и что ее ждет дальше, пока мы безрезультатно ее ищем?

С поляны «Красного маяка» я выбиралась, яростно костеря себя за то, что вместо того, чтобы помогать с организацией поисков Моники, потратила столько драгоценного времени на поход к шахтам. Уверяя себя, что до вечера подругу уже найдут, я сразу и не заметила, как от старого дуба отделились две фигуры. Я уже готова была что есть мочи заорать, нафантазировав про Человека без лица и девушку Фантома, но передо мной стояли Логан с Кэтрин.

– Какого черта вы здесь делаете? – выпалила я, с трудом переводя дух.

– Лично я увидел тебя выходящей из больницы и решил проследить…

– …а я увидела, как за тобой следит Логан, и проследила за ним.

– Вот вы и сработались, отлично, – прошипела я, проходя мимо них, утопая ботинками в лесной грязи.

– Послушай, Элисон, – Логан обогнал меня, не давая пройти дальше, – позавчера неизвестный сбил Анну, сегодня ночью пропала Моника, я уже молчу про остальное, что произошло в Эмброузе, пока я был в Ирландии. И тут ты стремглав мчишься куда-то, даже не заметив, что чуть не сбила меня у палаты Анны! Только представь, как подозрительно все смотрится со стороны.

– Это не означает, что за мной нужно следить, – я кинула на Логана убийственный взгляд, но он не умер, а просто грустно вздохнул.

– Девочки, я могу вам помочь искать пикап, сбивший Анну, и пропавшую Монику…

– «Я могу вам помочь», – Кэтрин ехидно передразнила Логана, до жути напомнив мне Монику, – в лесу ты быстро потерял Элисон из виду, я тебе объяснила почему. Ты не можешь выйти к шахтам «Красного маяка» без четкого знания дороги. И что ты сделал? Высмеял меня как последнюю дурочку.

Я выпучила глаза, готовая прожечь ими Кэтрин насквозь, но она только отмахнулась.

– Логан слышал от Питера о шахтах, вернее, о том, чем там занимались на самом деле. Они вместе ходили на биологию. Но, оказывается, верить в слухи о проекте «Красный маяк» – дурной тон. Поэтому половина Эмброуза делает вид, будто никогда ничего такого не слышала.

Логан упрямо дернул головой, а я вспомнила реакцию шерифа на «Наследие Эмброуза». Видно, нежелание города признавать свое темное прошлое добавлялось в копилку причин, почему мистер Ньютон доверил Анне поработать с рукописью, прежде чем сдать ее в печать.

– Идем, а то нас могут спохватиться, и нам не поздоровится.

Осенний ветер лениво шевелил листву Изумрудного леса, похваляющегося еще зеленым убором. Я по привычке коснулась голой шеи, вспомнив, что цепочку со стрекозой забрала Моника, пообещав починить замок. Когда мы ее найдем, она наверняка вернет мне цепочку с надежной застежкой, исправленной еще вечером, накануне своего исчезновения. Моника всегда выполняла свои обещания.

24 сентября 2019 года пропала моя лучшая подруга Моника Джонс. И если вы думаете, что все началось с убийства на вечеринке, вы глубоко заблуждаетесь. Как уже уточнялось, все неизменно сводится к девушке с большими карими глазами.

Снег крупными хлопьями падал наземь, Эмброуз выглядел как никогда умиротворенным после новогодних праздников. Глядя на город из окна, я поправила сползающий с плеч кардиган, поежившись от холода. Я сидела у продувающего окна, где суровый сквозняк не сулил ничего хорошего, но это было единственное место в библиотеке, где никто не мог заглянуть тебе за спину, чтобы посмотреть, что ты ищешь в компьютере и с какими книжками коротаешь выходные. А мне было что скрывать.

На улице кто-то завизжал, и, посмотрев в окно, я увидела, как компания девчонок барахтается в снегу, упав с санок. Они хохотали и валили друг друга обратно в сугробы, лица раскраснелись от мороза, а одежда явно уже была насквозь мокрая, но они не останавливали шуточную войну, начав кидаться снежками.

Десять лет назад в Эмброузе зима выдалась без снега, да и была не холоднее осени. Мы с мамой часто гуляли на солнечной детской площадке после обеда, я важно ковыляла с лопаткой в правой руке, в поисках жуков. Устав, устроилась рядом с мамой на лавочке, радостно щурясь на солнце. Хотела повторно ей рассказать, какой невероятно талантливой балериной стану, когда вырасту, на случай, если она забыла, но шумная девочка моего возраста привлекла внимание, так как, появившись на детской площадке совсем недавно, успела облазить все мои тайные места для жуков и при этом громко рассказывала о своих находках сидящим напротив нас родителям.

– Мама, а кто эта девочка? Я ее раньше не видела.

Я задрала голову в ожидании ответа и увидела, что мама плачет.

– У тебя опять аллергия?

Я боялась ее слез. Даже сейчас боюсь.

– Да, малышка, – мама шмыгнула носом, а потом, улыбнувшись, погладила меня по голове, сбив шапку мне на глаза, – это, должно быть, новенькая девочка. Они с родителями переехали в Эмброуз совсем недавно.

– Значит, у нее нет друзей? – задумчиво спросила я.

Мама медленно кивнула.

Больше ничего не сказав, я бойко слезла с лавочки и уверенно направилась к девочке. По пути к песочнице мне преградила путь божья коровка. Вернее, я ей. Присев и склонившись над ней, я тихо спросила:

– Куда вы спешите, миссис жук?

Внезапный хлопок ботинком по божьей коровке оставил от нее буквально мокрое место. Пискнув, я подняла глаза и увидела какого-то мальчугана лет семи. Захихикав, он показал мне язык. Я встала, слезы ярости навернулись на мои глаза, но прежде чем я успела что-то сказать, мальчик трижды получил лопаткой по голове. Мы оба охнули и повернулись к воинственно настроенной девочке, той самой, что шумела на всю детскую площадку. Плотный комбинезон не давал ее рукам опускаться по швам, из-под розового пушистого шарфа и такого же цвета шапки грозно сверкали большущие карие глаза.

– Это тебе за жука! – сердито воскликнула новенькая.

Подбородок мальчика предательски задрожал, он, видно, из вредности еще раз наступил на и так уже мертвого жука, после чего побежал к своим родителям, наверняка жаловаться.

– Ябеда-карябеда! – крикнула ему вдогонку защитница божьих коровок. Потом внимательно посмотрела на мое грустное лицо, опущенное к земле.

– Хочешь, каштанами его забросаем? Меня, кстати, Моника зовут.

– А меня Элисон, – я кинула опасливый взгляд на одинокую фигуру мамы на лавочке, – нет, лучше не надо его каштанами. Может, давай я тебе покажу, где прячется большая сороконожка?

– Фууу, – протянула Моника с нескрываемым отвращением и радостно закивала, – давай!

С того памятного дня прошло целых десять лет. С Моникой мы уже не разлучались. До конца сентября этой осени.

Мотнув головой, я до боли прикусила нижнюю губу. Знакомый горький ком подступил к горлу, скользкий страх сдавил желудок. Зажмурив глаза, я дрожащими руками закрыла лицо. Нужно успокоиться. Как учила Моника? Медленный, глубокий вдох и выдох. Отчаянье не то, что мне сейчас поможет, слезы помешают хладнокровно идти к своей цели. Все будет хорошо. Впервые за четыре месяца у меня появилась ниточка, и, если ее потянуть, я, возможно, размотаю клубок, центром которого является Моника.

В библиотеку кто-то зашел, я удивленно обернулась – кроме меня, в обитель знаний на зимних каникулах никто не ходит. С миссис Лорен здоровалась Кэтрин, белая курточка делала ее похожей на снежинку. Снимая на ходу перчатки, она направилась ко мне и плюхнулась на соседний стульчик.

– Элисон, а известно ли тебе, что выходные созданы для того, чтобы отдыхать, а не для прозябания в свободное время в дебрях городской библиотеки? – зеленые глаза Кэтрин укоризненно смотрели из-под слипшихся от снега ресниц.

– У каждого свой досуг, – отмахнулась я, – как там Анна?

– Без изменений. Мама говорит, даже если она очнется в самое ближайшее время, это будет уже не та Анна, которую мы знали.

Я не нашлась, что ответить, только судорожно вздохнула.

– Так что ты здесь делаешь целыми днями, Элисон?

– Ищу Монику. Точнее, вернулась к истокам, способным мне в этом помочь.

– Послушай, мы проходили эту тему уже сотни раз…

– Но я так и буду настаивать, что мистер и миссис Джонс сделали не все от них зависящее для того, чтобы найти Монику! Они были в состоянии назначить награду и в полмиллиона долларов, могли продолжать поиски по сей день, но решили, что полтора месяца вполне достаточно…

– Так ведь листовки до сих пор распространяются по заправкам и полицейским участкам всех штатов, в интернете не перестают мелькать упоминания о пропавшей девушке Монике Джонс, а поисковые отряды прочесывали Эмброуз по травинкам и камушкам столько раз, что уже никто не видит смысла в повторных заходах! Соседние города за Лунным озером, как и Сиэтлом, тоже тщательно обыскали, но Моника как в воду канула…

– Да. Но для меня этого по-прежнему недостаточно.

– Элисон, послушай, – Кэтрин придвинулась ко мне поближе, – если ты и дальше будешь продолжать себя так вести, твоя одержимая опекой мама сойдет с ума.

Подруга была как никогда права. После исчезновения Моники мама оберегала меня с такой манией, что находиться без нее я не могла даже в другой комнате. О каждом своем шаге в школе я обязана была докладывать, встречаться с Кэтрин позволялось только у нас дома, о прогулках и речи быть не могло. Мама активно учувствовала во всех тщетных попытках отыскать Монику, но делать мне что-то самостоятельно не разрешалось. За эти непомерно долгие четыре месяца я сумела немного вразумить ее, убедив позволить мне проводить время вне дома, но каждые полчаса обязана была отвечать на мамины звонки. Но это неважно. Я уже подобралась к тому, что искала, о чем и сказала Кэтрин:

– Я просто подумала: мы всегда рассуждали, с чего вся эта история началась, а нужно было просто перефразировать – с кого?

– Только не говори, что ты так и вбила в поисковик: «Красный маяк. Начало»?

– Вообще-то у меня тоже паранойя, – обиженно засопела я, придвигая к себе поближе маленький неприметный блокнотик со своими записями, – так вот, если верить легендам, а они для нас уже могут считаться фактами, сначала был просто проект Сиэтла «Маяк» на химзаводе у одной из пристаней города. Информации в открытом доступе катастрофически мало, но мы-то знаем, что мистер Ньютон учился в университете Сиэтла, откуда ему и позвонил бывший профессор по физике, предложив работу в уже перекочевавшем в Эмброуз «Красном маяке». Я подняла архивы года выпуска из университета мистера Ньютона, нашла этого профессора и всех, кто был с ними как-либо связан. Всех выпускников математических, химических факультетов, всех, кто изучал физику тогда и за пять лет до начала событий. Узнала, кому принадлежал химзавод Сиэтла, чьи имена были связаны с нашими шахтами, по официальной версии, которая гласит, что там раньше пытались найти лекарство от рака.

Я говорила, а глаза Кэтрин становились все больше. В конце концов она просто пошатнулась на стуле и восхитилась:

– И это за четыре месяца?

– Мм, немного меньше. Мама поначалу следила за каждым моим шагом, что не давало свободы действий. Потом мне пришлось соврать ей, что я не буду никуда лезть. Но когда я найду Монику, мама меня поймет. Так вот, я пришла в библиотеку, вспомнив слова Анны: наше поколение недооценивает печатные издания. Здесь же хранятся все старые выпуски как школьных, так и городских газет Эмброуза.

– И что же? Что тебе еще удалось выяснить? – казалось, еще чуть-чуть, и Кэтрин просверлит меня нетерпеливым взглядом.

– Что две фамилии упоминались чаще всего. И в связи с химзаводом в Сиэтле, и по поводу наших шахт. Более того, эти два человека из Эмброуза, – мое дыхание чуть сбилось от понимания того, что я действительно нашла что-то настолько стоящее, – а одного мы даже знаем. Правда, не лично.

– Кто это?!

– Мистер Уайт.

Кэтрин непонимающе моргнула, один раз, второй. Сняла шапку, начала нервно приглаживать спутанные волосы, глядя куда-то мимо меня.

– Я слышала эту фамилию, но не могу вспомнить, когда и где.

– Вот и я тоже сначала впала в ступор. А потом на помощь снова пришла Анна, – я слабо улыбнулась, – наш первый с ней поход в библиотеку, когда мы искали информацию о пожаре в больнице Эмброуза. Анна ожидала увидеть здесь другого библиотекаря, а не миссис Лорен.

– Ну конечно! – Кэтрин треснула себя по лбу. – Мистер Уайт, часто болеющий летом! Вместо него выходит миссис Лорен… это что же получается…

Кэтрин озадаченно обернулась к дальним стеллажам с книгами по научной фантастике, где миссис Лорен, напевая себе под нос классический мотивчик, протирала пыль.

– Я уже спросила, – догадываясь о следующем вопросе, пояснила я, – мистер Уайт снова болен, но вернется в библиотеку на этой неделе. Его номер телефона миссис Лорен давать отказалась, поэтому я попросила передать ему свой, а пока придется подождать.

– А что насчет второго человека?

– Некий Аластор Бейкер. Как и наш загадочный библиотекарь, он фигурировал сначала на химзаводе «Маяк» в Сиэтле в качестве студента химического факультета, отрабатывал там практику, а после вернулся в Эмброуз по просьбе тогдашнего мэра, чтобы помогать в разработке лекарств, работая в шахтах уже «Красного маяка».

– Где он сейчас? Ты нашла этого мистера Бейкера?

– Да, – с тяжелым сердцем я запихнула блокнот с записями в сумку, – последние пятнадцать лет он провел в психбольнице на окраине Сиэтла. Я позвонила туда, представившись журналисткой, которая мечтает написать статью о незаурядных людях из маленьких городков. Одна из медсестер сказала, что мистера Бейкера выписали и отпустили две недели назад. Никакую личную информацию она давать не вправе. Остается подождать появления мистера Уайта.