Побег от Гудини. Охота на дьявола

– Учитывая последние события, это бестактно. – Он вздохнул, и я пихнула его локтем. – Но несмотря на твои недостатки, Кресуэлл, я все равно выбираю тебя.

– Из-за моего остроумия, да? – Томас повернулся ко мне с робкой улыбкой. – Ты не можешь без него. Честно, я удивлен, что ты не сообщила дяде о своих притязаниях на меня. Мне казалось, ты с удовольствием поделишься такой новостью.

В его глазах застыл вопрос, но я притворилась, что ничего не заметила, и быстро повернулась к океану. Звезды сегодня светили ярко, мерцая над волнами. Это напомнило мне картину, которую Томас нарисовал мне неделю назад: орхидея, в лепестках которой заключалась целая вселенная. Меня поражало, что мир продолжает вращаться, несмотря на учиненные разрушения. Как себя чувствует миссис Прескотт? Ей налили бренди и теперь она дрейфует между снами и кошмарами?

Возможно, мне следует к ней присоединиться.

Я ощущала, что Томас меня рассматривает, но больше не испытывала потребности скрывать выражение своего лица, как раньше. Он открыл рот и тут же закрыл, заставляя меня гадать, что же он собирался сказать. Возможно, его утомил один и тот же спор. Я не хотела никому рассказывать о нашей предстоящей помолвке, не поговорив сначала с отцом. Томас видел в этом мою неуверенность, но я начисто отказывалась признавать такую глупость. Как бы сильно я ни хотела помолвки, нам просто не хватило времени навестить отца и сообщить ему о своих намерениях, ведь мы торопились на корабль. Я всей душой хотела быть с Томасом. Навсегда. Я думала, после всего, что мы пережили за последний месяц, он это знает.

В следующее мгновение он обнял меня за плечи и притянул ближе. Он ничем не рисковал, ведь мы были одни на ледяной палубе. Я расслабилась в его объятиях, позволяя теплу его тела и аромату одеколона успокоить меня.

– Одри Роуз, я не могу обещать, что все будет хорошо.

Я громко выдохнула.

– Томас, сейчас один из тех случаев, когда можно и соврать. Я прекрасно понимаю, насколько все ужасно, но хочу притвориться, что это не так. Хотя бы на несколько секунд.

– Хорошо, – ответил он, задумавшись о чем-то своем. – Я хотел сказать, что буду рядом, что бы ни случилось. В итоге ты, без сомнения, окажешься героиней, но я буду хорошо смотреться рядом с тобой. И это все, что действительно имеет значение.

– Честно?

Он отстранился, прикинувшись оскорбленным.

– Не можешь же ты заполучить всю славу. И красавица, и героиня? Сейчас один из тех случаев, когда можно и соврать, Уодсворт.

– Ты совсем…

Его губы коснулись моих, и я забыла все тревоги, чего он, собственно, и добивался. Поначалу поцелуй был осторожным и нежным, отвлекающим и обнадеживающим, но скоро стал более глубоким и страстным. Я обвила руками шею Томаса, притягивая его ближе, потерявшись в ритмах моря и нашего поцелуя. Даже в самую холодную ночь он мог зажечь во мне огонь. Я боялась, что однажды пламя поглотит меня полностью.

Томас отстранился. Слишком быстро. В такие моменты я думала, что он прав: мы должны объявить о своих намерениях и немедленно пожениться. Тогда я смогу целовать его, когда захочу.

– Можно сказать то, что я не должен говорить? – спросил он серьезным тоном.

Я набрала побольше воздуха. Если он сам не уверен, значит, мне наверняка не понравятся его слова.

– Мы обещали не лгать друг другу.

– Хорошо. Факты таковы. – Он снова внимательно посмотрел на меня, со сдержанным, но доброжелательным выражением на лице. – Отсюда ты ничего не можешь сделать для Лизы. Мы можем заняться организацией возвращения в Лондон, как только доберемся до Америки, но пока что имеем вполне реального убийцу на борту. Возможно, это одиночный случай, но я так не думаю.

По рукам побежали мурашки. Дедукция Томаса никогда не подводила. Если он считает, что будут еще убийства, только вопрос времени, когда мы найдем следующие трупы.

– Что ты предлагаешь? – спросила я, растирая предплечья.

– Я рад, что ты спросила. Я довольно много думал об этом.

– И?

– Я за то, чтобы остаток недели прятаться в твоей каюте. – Его губы дрогнули в улыбке, и я подняла бровь. – Пить, целоваться, предаваться разврату до прибытия в Нью-Йорк. – Он мечтательно вздохнул. – Ты должна признать, мы будем недостижимы для убийцы. Безумно счастливы. И оба эти варианта лучше, чем стоять над трупами.

Я закатила глаза.

– Или мы можем закончить вскрытие и посмотреть, что найдем.

– Менее приятный, но более мужественный выбор, Уодсворт, как всегда. Однако твой дядя по просьбе капитана продолжит вскрытие завтра. – Он выдохнул, хотя в глазах мелькнуло беспокойство. – Мне поручено проводить тебя в кровать, трудная работа, но уверяю тебя, я отнесусь к ней со всей серьезностью.

Я покачала головой. Томас вытащил меня из пучины тревог и вернул мне самообладание… заодно умудрившись украсть поцелуй. И когда мы, держась за руки, шли по палубе, я не могла сказать, что его метод мне не по душе.

Глава 3

Туз треф

Каюта Одри Роуз

Королевский почтовый

пароход «Этрурия»

1 января 1889 года

Горничная молча заплела мне косы и помогла облачиться в хлопковую ночную рубашку с кружевными оборками на рукавах. Большинство пассажиров верили, что убийство мисс Прескотт было хорошо подготовленным спектаклем, но большая часть команды парохода, похоже, затаив дыхание, ждала, не разразится ли вскоре еще один кошмар.

Когда горничная ушла, я устало вздохнула и огляделась. Мои апартаменты были роскошно обставлены: мраморная прикроватная тумбочка, резной туалетный столик, небольшой стол с креслами и платяной шкаф, который со всеми золотыми украшениями удовлетворил бы и короля Людовика. Однако огромные болты и сталь вокруг маленького иллюминатора выдавали правду о том, где я нахожусь. Несмотря на роскошную облицовку, сквозь трещины тянуло холодом.

Шикарный лайнер был всего лишь плавучей тюрьмой.

Я натянула толстые чулки и легла в постель, зная, что роящиеся в голове мысли не дадут заснуть. Я взяла трефового туза, который был приколот к телу мисс Прескотт, и рассмотрела его. Как он связан с убийством? Я поразмышляла над несколькими версиями, и самая перспективная имела отношение к фокусам.

Раньше я особенно не задумывалась о ловкости рук, хотя видела в Лондоне уличных фокусников, которые крутили карты между пальцами. Должно быть, они тренировались много часов, чтобы добиться такой плавности движений, что неподготовленный взгляд не мог уловить жульничества. То же можно сказать и про искусного убийцу.

Преступники обладают собственным видом ловкости рук. Убийцы стараются фальсифицировать места преступлений, изменять их, чтобы скрыть себя и свои подлинные намерения. Дар Мефистофеля вводить в заблуждение базируется на действительности, а не на магии. Он заставляет людей смотреть в одну сторону, тогда как они должны бы были обратить внимание на прямо противоположную. Если бы в момент убийства мисс Прескотт он не находился на сцене, то был бы самым вероятным виновником.

С колотящимся сердцем я села, наконец осознав причину своего пристального внимания к молодому артисту. Я хотела научиться его особенным умениям: было бы очень полезно задействовать эту часть моего мозга, ставя себя на место психов и убийц. На краю сознания крутилась какая-то смутная, далекая идея, которую почти невозможно осуществить. Если я смогу ввести в заблуждение Томаса Кресуэлла, заставить его поверить в невозможное – что мои чувства изменились, – тогда я точно пойму, что стала специалистом в этом искусстве…

Отбросив этот план, я удобно расположилась на подушках и перевернула трефового туза, пытаясь понять его значение. Он был разрезан по центру и запачкан засохшей кровью, но на обратной стороне оказался очень интересный рисунок. Чернильно-черный ворон с раскрытыми крыльями на фоне серебряной луны. По краям карты жирными черными штрихами замысловато извивались лозы и тернии. Сверху и снизу по центру была изображена внахлест странная двойная восьмерка, положенная на бок.

Я старалась не прикасаться к месту, где карту прорезал нож, все еще не веря, что мисс Прескотт была убита прямо передо мной, а я ничего не заметила. Если бы только дядя не…

В дверь, смежную с каютой моей компаньонки, тихо постучали, оторвав меня от размышлений. Я вскочила, положила карту на тумбочку и закуталась в вышитый светло-лиловый халат. Я тут же покрылась мурашками, но не от страха. К моей коже, не прикрытой ночной рубашкой, прикоснулся холодный и гладкий, как жидкость, муаровый шелк.

– Войдите.

– Это всего лишь я, дорогая. – Миссис Харви открыла дверь, удерживая на широком бедре маленький поднос с чаем. – Подумала, что вам не помешает что-нибудь горячее. Я также захватила свой тоник для путешествующих на случай, если вам захочется чего-то более согревающего.

Я улыбнулась, припоминая хитрые названия, которые она давала своим напиткам, когда мы ехали в Румынию в прошлом месяце. Ее гравированная фляжка покачивалась на подносе. До меня долетел резкий запах алкоголя, и я решила, что это действительно быстро меня согреет. И, возможно, попутно прожжет дыру в моем желудке.

– Спасибо, чая пока достаточно.

Я хотела было сесть с ней за маленький столик, но миссис Харви остановила меня, строго покачав головой. Налив чаю, опять уложила меня в постель и сунула в руки чашку, от которой исходил пар. Воздух тут же наполнили ароматы бергамота и розы, и я сразу расслабилась.